Татьяна Краснова - Девушка с букетом

Очень уж похоже на Ленкины рассуждения, подивилась Варя. Не на одних ли курсах они занимались?

– Ну и как, – поинтересовалась она, – удалось что-нибудь исправить?

– Какое там, – махнул рукой Зотов, – так, ликбез, элементарные вещи немного прояснили. Чтобы исправить – это отдельный тренинг надо проходить. Я, по крайней мере, понял, что мне нужно.

– Действительно, понять, что нужно, – это непросто, – согласилась Варя, опять вспомнив Лену. – Но это, наверное, очень личное…

– Наоборот! – оживился Зотов. – Мне кажется, вам тоже будет интересно! Психолог предложил классификацию – по каким признакам люди определяют свою половинку. Существует пять уровней – магнит, родной, ровня, нужный и семейник. Это, если коротко, вот что означает. Магнит – человек, влекущий душевно или физически. Родной – это тот, кто живет на той же струне, с кем легко ужиться, гармоничный, свой. Ровня – человек одного с тобой круга, того же социального уровня. Это важно, не правда ли? А то в семьях часто «моя твоя не понимает» – просто потому, что воспитание разное, на разных языках говорят… Кто еще остался? Нужный? Ну, тут то, что обычно называют браком по расчету – когда нужен не сам партнер, а возможности, которые он предлагает. Квартира, деньги, социальный статус. Для кого-то – ребенок. И наконец, семейник – тот, кто хочет и может создать семью. Человек, уже чего-то в жизни достигший, понявший ценность стабильности, которую дают семейные отношения, и потому к ним готовый…

– И кто же вам подходит? – с интересом спросила Варя. – Уже определили?

– Мне? – удивился Зотов. – Я себя определил по этой классификации! Я сразу понял, что я – семейник! Полностью сложившийся, дозревший, так сказать! Ну и пара мне, стало быть, нужна такая же. Потому мне, Варенька, и кажется, что мы с вами удивительно друг другу подходим! Уровень понимания жизни у нас общий достигнут!

Варя не сомневалась, что у нее-то уровень понимания жизни как раз нулевой, но кивнула, чтобы Олег Александрович продолжал. Это было что-то невиданное! Она думала, что все только начинается либо сворачивается, так и не начавшись, а все фактически пришло к концу – вернее сказать, к цели. Зотов, оказывается, уже успел понять, что она – это то, что ему надо, и делает предложение. На втором свидании! И не приходится сомневаться, правильно ли она его понимает, – у его слов опять ровно одно значение. Конечно, Варя не будет спорить, что она – дорогой подарок для мужчины, но все-таки стремительность какая необычная…

– Вы, может быть, думаете, что я спешу? – тут же спросил Зотов – и сам же ответил: – Ничуть, поверьте мне. Я очень хорошо разбираюсь в людях, чтобы сразу понять, что мы буквально созданы друг для друга – уж простите за избитые слова. Но потеряться в нашей круговерти так легко! Хоть и считается, что у нас, в провинции, течет какая-то идиллическая неторопливая жизнь… Вот погостите вы, и я оглянуться не успею, как уедете, и я буду сам виноват, что приз достанется кому-то другому!

Подарок, приз? Неужели на курсах и мысли учили читать, поежилась Варя.

– …именно стабильность: определенный семейный уклад сам ведет тебя в правильную сторону, так что экономится время на разных мелочах – и тут нужна рука именно женская. Семейному человеку легко быть собранным, он не задумывается, что делать дальше, – он всегда это знает. И успешная работа по-настоящему возможна, только когда есть эта надежная база. Думаете, я прописные истины повторяю? Но я это все, можно сказать, выстрадал…

Как же она сможет кого-то куда-то вести, растерянно думала Варенька. Из всего потока общих мест она услышала только это – только главное. Это не ее рука! Направляющая рука, о которой мечтает Олег Александрович, – скорее рука ее мамы! Женщины, которая твердо знает, кто, что и когда должен делать в жизни, и знает это наперед, нисколько в своем знании не сомневаясь. Такая женщина ему нужна! С ней ему будет легко двигаться вперед, не задумываясь о мелочах, заботу о которых возьмет на себя уверенная партнерша, а поскольку вся жизнь состоит из мелочей… Что же делать? Сразу объявить о своей профнепригодности?

– Вы только ничего сейчас не говорите, – попросил Зотов. – Я понимаю, что обрушил на вас кучу собственных проблем и взглядов, в которых сам-то еле разобрался. Давайте завтра просто увидимся, потому что мне очень хочется вас видеть! Вы и завтра можете ничего не говорить. Главное, что я набрался духу вам сказать…

Действительно, куча-мала, да так внезапно. А по сути Варя не знает о нем даже той малости, что он успел узнать о ней. И вообще ничего не знает! Ставит ли он ботинки аккуратно рядышком или разбрасывает в разные стороны, держит ли домашних животных, любит ли гостей, привязан к маме или, наоборот, скорее хочет от нее отвязаться, есть ли у него братья и сестры и любимые друзья детства… Ничего она пока не знает о человеке, с которым, если пожелает, может прожить всю оставшуюся жизнь! Как тут можно что-то решать? Конечно, то, что он предлагает, разумно – встретиться не где-нибудь в кафе, на глазах у всех, а в спокойной домашней обстановке. Тут она сможет задать ему все вопросы, какие захочет…

– Так я заеду за вами часов в восемь – не поздно и не рано. Вы к тому времени и маму с бабушкой успеете навестить, – определился Зотов, и Варя, слегка удивившись упоминанию о своих родных, но не пускаясь в объяснения, дала согласие.

Законсервированная долгими холодами сирень наконец-то расцвела – к середине июня. Варя сидела на скамеечке, и со всех сторон на нее свешивались махровые грозди, со звездочками, состоящими из пяти, шести, восьми, десяти лепестков, хоть объешься. Такую сирень под окошками дома посадила бабушка – и такую же Варя с мамой потом высадили рядом с бабушкиной могилой. На скамейке было хорошо – пригревало солнышко, вокруг белели березы, скрашивая смиренный пейзаж с крестами и памятниками и делая его почти веселым, – и Варя сидела, никуда не торопясь и отдыхая от суеты и шума предыдущих дней.

С бабушкой всегда было легко. Она умела быть неназойливой, в то же время оставаясь самостоятельной – дома никогда не мельтешила, не вмешивалась в мамины хозяйственные дела, уходя то на совет ветеранов, то в библиотеку, то на самодеятельный концерт, когда мама начинала развивать бурную деятельность – генеральную уборку, большую стряпню или подготовку к празднику. Точно так же не вмешивалась она в мамины порядки на участке, никогда не говорила, что лучше посадить не то, а это, и не тут, а там – только воткнула под своим окошком сирень: мол, и красиво, и ухода особого не требует. К телевизору по вечерам бабушка выходила, только когда шел какой-нибудь хороший фильм – все интересные ей программы обычно показывали днем, когда мама, папа и Варя были на работе и учебе. Варя не помнила, чтобы бабушка когда-нибудь предложила переключить телевизор – если ей не нравилось то, что смотрела семья, оказывалось, что в это время по радио как раз передают интересный радиоспектакль, и она уходила в свою комнату.