Ирина Лобановская - Жду, надеюсь, люблю...

Верная мысль, подумал Слава.

— Еще меня коробит слащавая пошлость, — рассказывал Ванька. — Раньше я ее не замечал, а теперь стал. Эта слащавая пошлость — свойство тех, у кого что-то не в порядке в той самой сфере ниже пояса. И врачи это подтверждают. Гоголь, говорят, любил пошлые анекдоты…

Насчет Гоголя Слава ничего не слышал. И считал, что трогать великие имена не стоит.

Они вышли на улицу. Слава шагал, освежаясь пивом. Жарко, купил себе бутылочку. Иван покосился мрачно и брезгливо. И пробурчал что-то резкое, неразборчивое… Осуждающая интонация. Ну, в тривиальной ситуации Слава и ему предложил бы пивка выпить, но брат уже признался, что пива не пьет. Вот и первая неувязка. Какой-то он чересчур принципиальный…

— Допивай быстрее, — бросил Иван.

Его вторичная резкость не понравилась Славе еще больше. Ну, не хочешь пива — не пей, но что ты мне в нос им тычешь? Мое пиво — я его пью, что тебе за дело?

Похоже, Иван нос воротил от самого факта — бутылка пива в братской руке. С какой луны он свалился?

— А я когда-то вот по этому переулочку бухой ходил, — бодро вспомнил Слава. — И не только по этому… В старших классах пьяным мог домой заявиться, но дядька на все закрывал глаза.

Никакого криминала Слава в том не видел. Мужик мужика сечет, а какой нормальный мужик никогда не пил? Но тут — снова сюрприз. Все то же непонимание, как на стену наткнулся. Что-то с Иваном это больно часто…

— Ну и ну, — пожал он плечами.

Как-то странно пожал, недоброжелательно. И отвернулся, словно ему противно смотреть на брата. Тэк-с… Слава потянул его за руку.

— Вантос, ты чего? Глянь вокруг — полно народа с пивом! Ты ваньку-то не валяй.

— Просто я такого не понимаю, — хмуро пробубнил младший брат быстро и скомканно, глядя в сторону. — Я давно и однозначно для себя этот вопрос решил. Никакого алкоголя: ни вина, ни пива — ничего. Поэтому я на эти темы не говорю и мне они чужды по образу жизни.

Как отрезал. Тэк-с…

— У меня были с этим серьезные неприятности, и я радикально подошел к этой проблеме, — докончил он и замолк, отвернувшись.

Немного растерянный Слава неловко потряс бутылкой. Да, по Ваньке видно за версту — он мальчик странноватый. А у странных нередко алкоголь дает непредвиденные результаты и плохие последствия. Так что, может, и правильная у него позиция. Ну да ладно, господа. Дальше разберемся. Усё в порядке.

— Паш, зачем тебе все это нужно? — спросила Светлана, домывая посуду после ужина.

Павел сидел рядом и сосредоточенно дымил в окно.

— Что — это? — строго решил он уточнить, хотя моментально догадался, о чем она спрашивает.

— Да все это! Вся эта возня с пропавшим парнем! — всплеснула Светлана руками. — На кой она тебе ляд? Все равно ты его не найдешь, как ни старайся. Только напрасной надеждой сердце его мамашке взбаламутишь.

— А почему ты, собственно, в этом уверена? — хмуро прищурился Павел. — Сильно сомневаешься в моих силах и возможностях?

— Да ты что?! Твои возможности ни при чем. — Светлана бросила посуду и подошла к Павлу вплотную. — Здесь может помочь только сам Господь Бог! Это чересчур тяжелая задача, не по плечу она человеку. Даже такому, как ты.

— Ну а если я как раз собираюсь просить о помощи именно Господа Бога? — пробурчал Павел.

Светлана вытаращила глаза.

— Ты и Господь Бог?! Да ну, не смеши! Мне тоже жалко эту женщину, но ей ничем не поможешь. И всех не пережалеешь.

— Был у нас батальон связи в Чечне, — медленно заговорил Павел. — Комбат каждый раз перед выходом ребят на задание приглашал батюшку отслужить молебен. И никого за все время службы из его ребят не убили, а ранения оказывались только легкими. Скажи, Света, ты ни разу не пожалела тех, кого убивала? Хоть на секунду?

Светлана присела на краешек стула, ссутулилась, свесив мокрые красные руки между колен.

— Я не видела их лиц… Никогда… А вот если бы видела… Тогда, наверное, не смогла бы… В этом все дело… Не знаю… А почему ты вдруг спросил? Раньше не интересовался…

— Потому что меня в последнее время стала занимать психология тех, кто убивает. Наша, например. Мы с тобой убийцы, Света. Ты это хорошо понимаешь?

Светлана раздраженно пожала плечами. Кое-как вытерла руки о блузку.

— Каждый солдат, каждый воин — убийца, если рассматривать его с твоей точки зрения. А как же защита родины? Мы с тобой выполняли свой долг!

Павел встал и подошел к окну, гулко топая по полу протезами. Выкинул окурок и зажег вторую сигарету.

— Вот лежу иногда ночами без сна и думаю, думаю… Мне стало казаться, что эти высокие, прекрасные слова о защите — не более чем прикрытие, ширма для простого грубого смысла. В общем и целом. Ведь далеко не каждый согласится делать то, что делали мы с тобой. Значит, не у всех такая психология, далеко не все способны и готовы убивать, как мы с тобой. В принципе в мирное время.

— Да ты что?! Мирного времени не бывает! — резко заявила Светлана. — Оно всегда тревожное и опасное. И потом, ты забыл еще одну важную деталь — нас с тобой тоже могли убить. В одну секунду. Мы шли под пули. Эту психологию ты не учитываешь?

Павел хмуро глянул в ее сторону.

— Согласен. Чужие пули я сбрасываю со счетов. Будто забываю… И все равно не дают мне покоя мои думы… Ночью так и наседают со всех сторон, проклятые… Знаешь, Света, чего я хочу больше всего на свете?

Светлана смотрела на него с тревожным любопытством, нервно покусывая губы. Она давно стала такая дерганая, сразу после Чечни. Или еще раньше, уже там…

— Увидеть мать… — Павел мрачно дымил в окно. — Какая она у меня была — худая, толстая, светлая, темная… Какие у нее были глаза… Просто увидеть и запомнить — и ничего больше… Тогда уже умирать не страшно… И вот я подумал: тот парень, Славка этот, тоже сейчас хочет увидеть мать. Просто увидеть — и ничего больше… Вот и все. Там сейчас такая боль, что ее можно запросто пилить ножом, отрезать скальпелем, как опухоль.

Светлана молчала.

Павел не раз спрашивал сам себя: да что ему за дело до этой соседской семьи? Ну, пропал там парень… Мало ли их исчезает по стране чуть ли не каждый день… Но что-то зацепило его в этой истории, что-то задело. Павел убивал, стрелял, взрывал… А тут вдруг захотелось помочь. Отыскать этого Славку, о котором он, в сущности, ничего не знает… Но вот захотелось…

Пашины друзья работали всюду. Найти их — дело техники и двадцати минут. Передать суть. Попросить…

Приятели выслушивали Павла внимательно. Отвечали кратко, по-военному: «Принято к исполнению!» Один даже добавил: «Кажется, я кое-что предполагаю… Есть некоторые данные. Но пока озвучивать не стоит. Подсоблю…»

Красное солнце давно укатилось за горизонт, но его малиновые блики до сих пор слабо тлели упрямыми пожариками у самой кромки земли, далеко за домами и садами дачного поселка.