Светлана Полякова - Белый кот

Это счет из небесной канцелярии. Вы сделали в своей жизни то-то, то-то, и это было нарушением Божьих заповедей — уж извините…

Вот оно — несчастье, пришло к вам в дом. И нечего теперь плакать и кричать: «За что ты меня караешь, Господи?»

Иначе все объяснить было просто невозможно. Все «небесные хляби» обрушились на Женину голову, и теперь голова просто отказывалась принимать реальность. Все последующие два дня Женя напоминала самой себе мумию, которую заставили ходить, отвечать на вопросы, пытаться соображать, — но Женя не могла. Она ходила, отвечала на вопросы, пыталась соображать и каждый раз ловила себя на одном-единственном желании — заснуть. Лечь, заснуть и долго не просыпаться. Пока этот кошмар не кончится.

Мимо протекало время, и, как назло, оно теперь текло медленно, напоминая раскаленный свинец.

Женя жила у Ольги вместе с Котом. Вернуться домой она не могла. Мысль о возвращении причиняла ей почти физическое страдание и страх. Она не могла забыть mom день и Костика тоже. Ей все время начинало казаться, что сейчас дверь откроется, и на пороге возникнет Костик, собственной персоной, в какой-то ужасной одежде, пахнущий туберкулезом и педикулезом вместе — пахнущий несчастьем, бездомностью и неминуемой бедой… Почему-то особенно ей запало в душу то, что несчастный квартирант превратился в бомжа, и она даже испытывала чувство вины, словно в этом его превращении была виновата именно она, Женя. «И в самом деле, — заметила Ольга в одном из разговоров, — именно ты виновата… Не могла затариться техникой подороже… И тарелки твои оказались фуфлыжные. Не смог парень разбогатеть на твоем барахле».

Историю о том, как Костик пропал, а потом нашелся таким ужасным способом, что лучше бы и не находился, она рассказывала так много раз, что ей начинало казаться, что они с Костиком связаны кровными, нерасторжимыми узами. Теперь он все время находился рядом с ней, вытеснив из воображения все остальные образы и воспоминания тоже…

Один Костик.

Слава Богу, ее ни в чем не стали подозревать, только попросили попытаться припомнить, не было ли в Костиковом поведении и раньше чего-то необычного. И не находила ли она каких-то странных вещей, записок, телефонов: Женя вспомнила сначала про «игрушку», а потом про записку с адресом.

Адрес проверяли.

— Это будет долго, — заверила ее Ольга. — Они ничего быстро не делают…

Женя кивнула.

Она сидела над дымящейся тарелкой супа, едва ворочала в ней ложкой. Есть ей не хотелось. Думать тоже.

Ольга не выдержала:

— Женька, ты должна привыкнуть к сложностям жизни!

— Ты хочешь сказать, что мой жизненный путь отныне будет усеян не розами, а трупами? — попыталась улыбнуться Женя.

Улыбка у нее вышла жалкая. Она представила, как сия гримаса выглядит со стороны. И содрогнулась.

— Ну почему сразу так, — смутилась Ольга. — Слава Богу, квартирант у тебя был один, больше не предвидится. У нас за всю работу Исстыкович вообще первый случай. До этого все мирно обходилось. Надеюсь, что и дальше мы будем осмотрительнее… Конечно, это ужасно неприятная история, кто спорит? Но ты же не можешь по этому поводу превратить свою жизнь в сплошное надгробное рыдание!

— Пока я и не превращала, — заметила Женя. — Пока она сама без меня превращается.

— Ох, Женька, Женька! Ну что мне с тобой делать? — Ольга беспомощно развела руками. — В театр ты, конечно, не пойдешь?

Женя замотала головой:

— Ни в коем случае. Я приношу несчастья. Там от моего присутствия наверняка разыграется какая-то драма.

— Драма там и без тебя разыграется… Сегодня, например, «Гамлета» дают… Правда, режиссер-новатор все переменил и добавил зачем-то куски «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Так что и в самом деле не пойдем… Стопроцентная мутота.

Женя ничего не ответила. Она продолжала гладить своего кота, уставившись в одну точку. «Черт знает что, — тоскливо подумала Ольга. — Конечно, ситуация мерзкая… Кто знает, как бы я отнеслась к тому, что сначала мой муж мне изменил, а потом на меня начали обрушиваться загадочные трупы?»

Впрочем, изменять-то ей изменяли, через это она прошла и даже осталась живой. А Исстыкович — их общее «приобретение», и Ольга, если говорить честно, сама пребывает в некоторой растерянности по этому поводу.

Нет, она не допустит, чтобы он лез в ее сознание! Если черная мысль там поселилась — все, пиши пропало! Ольга даже головой тряхнула, прогоняя не только «мысль», но и саму возможность ее проникновения.

— Тогда пойдем к Люське, — предложила Ольга. — Только покормлю кота…

— Мне не хочется, если честно, — тихо отозвалась Женя.

— Кота кормить не хочется?

— Нет. К Люське… Опять рассказывать ей всю эту историю. Оль, давай лучше про все забудем на время, а?

— Ладно, — вздохнула Ольга. — Обойдемся без Люсинды… Только, чур, мы и в самом деле про все забудем.

Может быть, и в самом деле так лучше?

Люська пришла сама.

Они даже не успели одеться, решив отправиться на прогулку, как раздался звонок в дверь, и на пороге возникла Люсинда собственной персоной. С таким преувеличенно беззаботным лицом, что Жене и в самом деле начало казаться, что она смертельно больна и наверняка безнадежно. Просто все вокруг пытаются скрыть от нее этот факт.

«Сейчас она скажет мне: «Ну, здравствуй, радость моя. Чего это ты сидишь с таким видом, как будто тебе сообщили, что завтра грянет Страшный суд?»»

— Привет, — сказала Люська. — Похоже, ожидание Страшного суда становится заразительным… И музычку включили подобающую. Умницы обе.

— Ты о чем?

— О тебе, Олечка. Твой вид, знаешь ли, напомнил мне сейчас о бренности бытия. И о том, что тоска — вещь заразительная. А музычка у вас по радио чудная… «Выхода нет, ключ поверни, и полетели…» Прямо по теме. Ладно, я тут вам водки принесла. Хотела купить благородного вина, но подумала — в минуты вселенской скорби лучше идет водка. Только, можно, я все-таки музон другой найду? Нет, если вы настаиваете, я потерплю… Но все-таки я бы предпочла что-нибудь тихое, спокойное, веселящее душу. Типа «Рамштайна».

— Ставь, что хочешь, — махнула рукой Ольга. — Я пойду кота кормить. И стол накрывать.

— Огурцы я тоже купила! — крикнула ей вслед Люська. — Я же понимаю, что у вас соленого огурца ни за что не найдется для страждущего человека. А все почему? Потому что женщины вы обе ненормальные. Вы даже ни разу огурцы не мариновали! Столько лет коптите небо и не удосужились насладиться маринованием огурцов!

— А ты? — поинтересовалась Ольга, выглядывая из кухни.

— Я… я такая же. Вот и думаю, надо будет нам всем троим этим летом непременно что-нибудь замариновать… А то так и пройдет жизнь мимо, мимо…