Даниэла Стил - Ее королевское высочество

Пять дней Кристиана провела взаперти в своих апартаментах, не желая видеть никого, кроме Сильвии, своего секретаря, которая раз в день приносила ей поднос с едой. Она ни с кем не общалась, не считая Паркера, с которым они переписывались по электронной почте. Отец неоднократно справлялся о ней, но всегда получал один и тот же ответ: «Кристиана не выходит из своих апартаментов». Он тяжело переживал добровольное затворничество дочери, однако считал, что поступил абсолютно правильно. Они оба стали заложниками каприза истории. И Паркер вместе с ними. Но, как бы это ни было мучительно для всех участников драмы, ни один из них не видел выхода.

Однажды ночью, в порыве отчаяния, Кристиана позвонила Виктории в Лондон. Судя по голосу, кузина была навеселе, что с ней часто случалось. Она пребывала в приподнятом настроении, проводя время со своим новым женихом, рок-звездой. Для Кристианы с ее проблемами от нее было мало прока.

— Дорогая, я видела тебя в газете... Боже, почему ты ничего мне не сказала? Он такой красавчик! Где ты его нашла?

— В Синейфи, — ответила Кристиана.

Столкнувшись с безвыходной ситуацией, она часами проливала слезы и позвонила Виктории в надежде на совет и утешение. Но Виктория была слишком занята развлечениями, чтобы сосредоточиться на чужих проблемах.

— Где? — удивилась Виктория.

— В Африке. Он работал там врачом.

— Как романтично! Твой отец, конечно, вне себя?

— Да, — с горечью призналась Кристиана.

— Неудивительно. Он безнадежно старомоден. Только подумай, как ему повезло, что у него нет такой дочери, как я. Впрочем, — задумчиво добавила она, — у него есть Фредди. Полагаю, это достаточное наказание для любого человека, хотя мне лично твой брат нравится. Кстати, вчера он был здесь.

Кристиана полагала, что Фредди в Вене, но в последний раз они разговаривали еще до ее поездки в Париж.

— Отец считает, что я должна прекратить всяческие отношения с этим человеком. Ведь все равно я не могу выйти за него замуж, потому что у него нет титула.

— Какая глупость! Пусть даст ему титул. Здесь это постоянно делают, и по глупейшим причинам. Мне рассказывали об американце, который приобрел чей-то замок, а потом и титул к нему.

— Мой отец не занимается подобными вещами. Он приказал мне порвать с ним.

— Как несправедливо с его стороны. Послушай, а почему бы вам не встречаться тайно, у меня? Клянусь, я никому не скажу. — Не считая ее горничной и парикмахера, дюжины ее лучших друзей, нынешнего жениха и, возможно, даже Фредди, когда в один из вечеров они будут вместе выпивать, что, видимо, нередко случалось.

Кристиана не возражала против самой идеи, просто знала, что она не сработает. Виктория с каждым годом становилась все более необузданной, и трудно было сказать, что тому причиной: ее яркая личность или наркотики. Отец Кристианы даже как-то заметил, что, судя по тому, что он слышал, Виктория совершенно отбилась от рук и Крики лучше держаться от нее подальше.

Разговор с Викторией ничего ей не дал. Она не получила даже дружеского утешения. Кристиане сейчас очень не хватало Фионы с ее живым умом и отзывчивостью. Ей не с кем было посоветоваться, некому поплакаться в жилетку, кроме Паркера, который был так же расстроен, как и она сама. Он настаивал на встрече, но Кристиана медлила, выжидая, пока все уляжется и ее действия не будут объектом такого пристального внимания.

В довершение ко всему позвонил Фредди. Он был в Амстердаме и прекрасно проводил время, балуясь наркотиками, в обществе Виктории и ее жениха. Судя по его голосу, он уже принял дозу, и Кристиана пожалела, что сняла трубку.

— Ну что, моя безупречная сестричка? Надеюсь, теперь ты перестанешь устраивать мне головомойки? Чего стоят все эти разговоры о долге и ответственности, если ты тайком бегаешь на свидания с каким-то типом в Париже? Ты такая же скверная девчонка, как и я, Крики, просто лучше заметаешь следы, строя из себя святошу на радость отцу. Но на этот раз ты попалась, дорогая.

Он продолжал говорить гадости, и Кристиана повесила трубку. Она и раньше временами ненавидела Фредди, а сейчас ненавидела всех вокруг, включая отца. Вокруг было столько лицемерия, ханжества и нелепых условностей, что она чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Паркер был единственным человеком, с которым она могла общаться. Он посоветовал ей вернуться к обычной жизни. Чем скорее она покончит с добровольным затворничеством, тем раньше на нее перестанут обращать внимание и тем быстрее они встретятся.

На следующий день Кристиана отперла свою дверь и приступила к выполнению привычных обязанностей, делая то же, что и всегда. Однако теперь она больше не посещала с отцом приемы и другие мероприятия и не обедала с ним наедине в их семейной столовой. Это было выше ее сил. У Кристианы постоянно ныло сердце, она лишилась аппетита и ела у себя в комнате в компании своей собаки. Отец ни во что не вмешивался, предоставив ее самой себе. Они не разговаривали друг с другом и, встречаясь во дворце, ограничивались вежливыми кивками, не произнося ни слова.

Октябрь закончился, и наступил ноябрь. Все это время Кристиана исправно выполняла обязанности принцессы Лихтенштейна. Постепенно она начала разговаривать с отцом, хотя и сдержанно, без прежней теплоты. Понимая, что нанес ей глубокую рану, князь старался предоставить ей как можно больше свободного времени, чтобы она могла прийти в себя. Его печалило, что Кристиана так отгородилась от него. Он понимал, что у нее есть для этого все основания, и даже сочувствовал ей, но не ощущал себя виноватым. В свете принципов, которые он исповедовал всю жизнь, князь был убежден, что делает это для ее же блага.

Тем временем Фредди оказался замешанным в очередной скандал. Находясь в одном из известных клубов, он, по обыкновению, безобразно напился и, когда его попросили уйти, сбил с ног швейцара и подрался с полицейскими, в результате чего оказался в полицейском участке. К счастью, до ареста дело не дошло. Когда Фредди протрезвел, его отдали на поруки адвокату отца, который доставил его домой. Следующую неделю Фредди провел в Вадуце, под домашним арестом, а затем вернулся в Вену, чтобы снова продолжить в том же духе. Он становился серьезной проблемой для отца, а после того, что он наговорил Кристиане, когда узнал о них с Паркером, и она не хотела его видеть, по крайней мере в ближайшее время. Учитывая напряженные отношения с отцом и братом, жизнь Кристианы в Вадуце стала еще более одинокой, чем прежде. Она тосковала по Паркеру. Как и следовало ожидать, он так ничего и не придумал, и она хотела увидеться с ним, чтобы попрощаться.

Возможность представилась неожиданно, когда отец отправился в Париж на встречу с представителями ООН в связи с обострением ситуации на Ближнем Востоке. Лихтенштейн был нейтральной страной и, несмотря на крохотные размеры, играл существенную роль в подобных вопросах. К тому же ее отец пользовался большим авторитетом в сфере международной политики как человек, известный своей осведомленностью и отличающийся здравым смыслом.