Оливия Лихтенштейн - Замужество и как с ним бороться

Дети не любят, когда мы с Грегом уходим из дому. Лео не очень-то горит желанием с нами общаться, но ему нужно знать, что мы под рукой, если вдруг все-таки приспичит поговорить, а Китти до сих пор нужно укладывать спать. — Вы, как родители, обязаны обо мне заботиться, — говорила она. — Значит, и в постель укладывать тоже обязаны.

Железная логика, но я все равно не могла отделаться от мысли, что мной орудует профессиональный манипулятор, чьи навыки шлифовались на протяжении многих поколений. Но на этот раз нам удалось спокойно ускользнуть из дома; Китти исполняла для Зузи «Танец капусты», а Лео заперся в ванной с телефоном. Хоть Китти и поклялась, что никому не расскажет его секрет, я тем не менее уже была в курсе, что он решил найти себе подружку. Составил алфавитный список всех своих одноклассниц и теперь обзванивал их, пытаясь подобрать идеальную кандидатуру на вакантное пока место.

Мы с Грегом в тишине шагали к школе. Недавно прошел дождь, и вечерний мороз прихватил улицы льдом. Мне пришлось держать мужа за руку, чтобы не упасть. Мы шли шаг в шаг, даже теперь наши ноги — в отличие от остальных частей тела — были идеально синхронизированы. Несмотря на то что мы шли рядом, душой я была от него далеко. В этом-то и заключается главный недостаток измены. Дело не в том, что ты переспишь с кем-то еще, а в том, что это символизирует перенос близости с мужа на другого человека. Поэтому секс так важен для хороших отношений; он поддерживает чувство близости, принадлежности друг другу. А если его нет, приходится искать его где-нибудь еще.

В тот день я побила свой предыдущий рекорд: прежде чем я дошла до школьного холла, меня в упор не заметили шесть мамаш.

— Поздравляю, — сказала Рути, когда я ей об этом доложила. — Погоди-ка, — обвиняющим тоном добавила она, отвела меня в тихий уголок и внимательно осмотрела. — Ты трахалась!

Я покраснела.

— Ну и как?

— Бесподобно, — призналась я.

— Позже расскажешь во всех подробностях, — сказала она.

Мы вчетвером уселись за свой столик. Кроме нас, никто не захотел в нашу команду. Викторина была серьезным мероприятием, и, похоже, некоторые из наших соперников готовились даже усерднее Грега. Я слышала, как за соседним столиком члены команды разогревались, терзая друг друга вопросами про нынешний состав правительства.

— Они к этому так серьезно относятся, — сказала я, кивая на соседний столик, за которым родители подпрыгивали, выпаливая ответы на вопросы, будто физическая подготовка могла им в чем-то помочь.

— Некоторые на все готовы, лишь бы выиграть, — прошептала Рути.

— Это точно, — сказал Ричард, раскладывая на столе бумагу и ручки.

Я заговорщически подалась вперед:

— Следите за Обманщиком Чарльзом — он шляется по комнате, подглядывая всем в записи, чтобы потом донести все своей команде.

— Я слышал, он в прошлом году учился читать по губам, — сообщил Грег.

Викторина началась, но скоро нам с Рути это наскучило, и мы стали обмениваться записками и хихикать, словно вернулись на урок физики тридцать лет назад. Люди за соседними столиками поглядывали на нас неодобрительно, так что мы постарались вести себя поприличнее.

«Что общего у глобуса и Иерусалима?» Обманщик Чарльз пристально следил за нами, так что наверняка заметил самодовольную ухмылку на моем лице. Я написала на бумажке: «сорт артишока» — и показала всем остальным. Следующий вопрос пришелся по нраву Ричарду: «Какая греческая богиня дала имя известному бренду?» Обрадовавшись, Ричард в полный голос сказал: «Ника!» Я заметила, что у Обманщика Чарльза есть сообщник: мужчина на другом конце комнаты, который, глядя на Ричарда, сделал Чарльзу какой-то жест, словно букмекер на скачках. Надо вести себя поосторожнее. Следующие два вопроса обрабатывал Грег: «Лицензия на что стоила 37 пенсов, когда в 1988 году ее отменили?» Он засмеялся легкости вопроса и написал на бумажке: «лицензия на собак». Второй вопрос звучал так: «Что значит слово «гипокост»?» Женщина за соседним столом, предварительно зыркнув на нас с Рути и прикрыв рот рукой, зашептала:

— Я знаю, знаю! Это когда Гитлер убил всех этих евреев!

Поразившись, мы с Рути взглянули друг на друга.

— Недавно провели опрос, в котором американских школьников спрашивали, знают ли они, что такое холокост. Около сорока процентов ответили, что это еврейский праздник, — вслух громко сказала Рути. — Эта тетка хотя бы слышала про холокост, хоть и думает, что назывался он гипокост.

(У Грега был правильный ответ: «Подземная печь для отопления комнат».)

Я знала ответы на все кулинарные вопросы, Рути отвечала за знаменитостей, а Грег с Ричардом — за все остальное. Мы победили. Потоки неприязни так и плыли на нас из разных углов комнаты, сливаясь в океан ненависти, кружащий вокруг нашего стола. Я поднялась, чтобы забрать приз — бутылку вина. Несмотря на происки врагов, мне все-таки понравилось у них выигрывать.

Позади разборного стола стоял Фил, папа бывшей Киттиной подруги Молли. Он оглядел меня с ног до головы.

— А твой муж-то счастливчик! — заметил он. — Я бы на его месте глаз с тебя не спускал.

Я вяло улыбнулась. Видимо, я источала феромоны, привлекавшие всех вокруг. Фил был лысым толстяком с удивительно гладким красным лицом. На нем был темно-синий блейзер с золотыми пуговицами и галстук в полосочку со значком, который свидетельствовал, что он является очень важным членом какого-то очень важного клуба. Как мне рассказали Китти и Сефи, однажды оставшиеся на ночевку у Молли, Фил по выходным усаживал своих детей — Молли и ее брата Фреда — за решение дополнительных задач по математике. Когда они их доделывали, он подписывал на тетрадках дату, время и выставлял им оценки красной ручкой. Если ошибок было слишком много, их лишали сладостей — и это в воскресенье, единственный день, когда им перепадало хоть что-нибудь вкусненькое. Китти и Сефи тоже пришлось решать задачи, так что неудивительно, что потом в гости к Молли их было не затащить. В результате Молли начала дружить против них с Анной, еще одной девочкой из класса.

— Математик от тебя глаз оторвать не может, — сказала Рути, кивая в сторону Фила.

— Знаю. У меня что, на спине бумажка с надписью «Готова сходить налево»?

Рути повернула меня к себе спиной и кивнула.

— Да, действительно. — Она отвела меня в угол. — Ну как Иван?

— Восхитителен.

— Надеюсь, про презерватив ты не забыла, — сказала Рути.

Я промолчала.

— Хло, ради бога, ты же не знаешь, где и с кем он был!

— Он вынул, — соврала я.

— Ну конечно! Ты знаешь, как называют тех, кто использует подобный метод предохранения?

Я непонимающе на нее уставилась.

— Мамочка и папочка!