Розмари Роджерс - Любовные игры

— Ну вот мы и на месте, целые и невредимые, как я и обещал! жизнерадостно прокричал Анджело, словно ни капельки не устал. — Здесь огорожено, и карабинерам наверняка не понравится мой вид, так что придется тебе, детка, продемонстрировать силу убеждения.

Полицейский явно не пришел в восторг и от сариного вида, но благодаря ее настойчивости и беглому итальянскому языку, вкупе с мышиными хвостиками, смягчился и приказал двум стражникам препроводить путешественников в грим-уборную, на двери которой красовалась табличка: «Мона Чарльз».

Мона никогда ничему не удивлялась; не удивилась она и появлению дочери, которую не видела два года.

— Сара, душенька! Как это мило с твоей стороны! И со стороны твоего друга! Ты так похорошела, крошка! Фантастический загар! А эго?..

Мона была в своем репертуаре: она уже набросилась на Анджело, а уж он-то просто глаз с нее не сводил. У Сары было такое чувство, будто она произносит запоздалые слова представления:

— Мама, это Анджело, он был так любезен, что подбросил меня сюда.

Анджело, это…

— Вы подбросили ее сюда? Ах, как это мило! Я не видела Сару сто лет, правда, милочка? В последнее время твой папа стал таким занудой, что нам редко удавалось общаться. Вы уже слышали, что отмочила Дилайт? Анджело…

Гм, какое чудесное имя! Вы любите белое вино? Там в холодильнике есть немного, налейте, пожалуйста. Сегодняшнюю встречу обязательно нужно отметить!

Нам в самом деле есть что отметить, подумала Сара. Стаканы в момент опустели. Сара, точно завороженная, смотрела, как мама Мона напропалую кокетничает с Анджело. Потом у нее начали слипаться глаза. Сквозь полудрему ей почудилось, будто они говорят о ней, и она удивилась: они говорили так, словно ее здесь не было. А может, так оно и есть? Сара попыталась прислушаться, но вместо этого погрузилась глубже в сон, и все вокруг заволокло дымкой. Она очутилась в океане; волны вздымались выше гор и одна за другой накатывались на нее, пока невесть откуда не появился смуглый пират с золотой серьгой и выволок ее, точно мешок с картошкой, на палубу пиратского брига. Там он начал кромсать кривой саблей ее одежду. Сара сообразила: это мавр, он хочет надругаться над ней, а затем продать ее на невольничьем рынке… если она не угодит ему.

«Нет! Никогда!» — пронеслось у нее в мозгу, но все тело оставалось тяжелым и безжизненным, совершенно неспособным оказать хотя бы символическое сопротивление. Навалившись на Сару, пират фамильярно ухмыльнулся, точно издеваясь над ее податливостью. Она знала и ненавидела этого человека, хотела навсегда вычеркнуть его из памяти, но и закрыв глаза, видела его сквозь сомкнутые веки. Смуглый, злой, бесконечно опасный. Грубый голос, хищный рот, неожиданный смех, из-за которого возле губ и угольно-черных глаз появлялись крохотные морщинки…

— Дилетта миа… ты моя и будешь моей, пока я хочу тебя, ясно? Я все еще хочу тебя, чертова ведьма!

Дилетта… Дилайт, а не Сара… Кто станет вожделеть к Саре? Кого привлечет заурядное, отнюдь не вдохновляющее имя? Не обещающее никаких особых радостей. Земное имя, подходящее земной девушке.

— Малютка! Проснись, малютка! Ты проспала целых шесть часов, нам пора ехать, — послышался, словно из туннеля, голос мамы Моны. — Анджело мио! Вы уверены, что ничего ей не подсыпали? Ведь она выпила всего два стакана белого вина.

— Клянусь! Разве я мог бы солгать вам? Нет, она просто выжата, как лимон.

Слишком много впечатлений, мисс Сара к этому не привыкла. Обещаю вам, скоро все пройдет. Эй, детка, это я, Анджело. Пора вставать. Твоя очаровательная мама хочет ехать домой, и тебе тоже пора.

— Дочка, с тобой в самом деле все в порядке?

— Конечно, — машинально ответила Сара, садясь и протирая сонные глаза. Я переутомилась, только и всего. — Она потянулась, старательно избегая глаз Моны, которые вдруг сделались такими понимающими! — Мне, правда, нужно было отоспаться. Куда мы едем?

— Куда захочешь, дитя мое, но сначала в отель «Средиземный», где мы остановились. Анджело согласился стать моим телохранителем. А поскольку я весь уик-энд буду свободна, то я подумала, что мы могли бы наведаться в Коста Смеральда, там всегда безумно весело. Поедешь с нами?

— В отеле есть дискотека? И много шустрых молодых людей? — Теперь, когда Сара снова держалась на ногах, она почувствовала, что, несмотря на усталость, могла бы некоторое время продержаться в этом положении.

— Гм, — скептически усмехнулась мать. Сара ответила ей фальшиво-беззаботной улыбкой. Одной из симпатичнейших черт Моны было то, что она ни над кем не довлела и ничего не навязывала. — Ну, раз уж ты проснулась, милочка, причешись, по крайней мере. На случай, если по дороге нам попадутся репортеры. Хочешь взять мои солнечные очки? Как вы считаете, Анджело?

— Конечно. Так мисс Сара еще больше похожа на сестру.

— Ты прелесть! — Мона водрузила Саре на нос огромные темные очки и немного отступила, чтобы полюбоваться результатом. Потом перевела взгляд на своего новоиспеченного телохранителя. — Анджело тоже прелесть. Почему мы раньше не встречались? Но честно, милочка, ты фантастически смотришься! Я в восторге от твоего загара. И от прически. Когда приедем в отель, мы с тобой от души поболтаем — между нами, девочками. Дилайт вечно ставила меня в известность задним числом, но ведь ты не такая?

Да, Мона все поймет и не осудит. Сара в шутку отдала ей честь, чем немало озадачила и ее, и Анджело.

— Боюсь, что это займет слишком много времени, мама миа. Малютка Сара наконец-то стала взрослой.

— Ты меня просто умиляешь! Мы будем веселиться на полную катушку!

Сара крепко обняла мать. При этом она всячески уклонялась от проницательного, циничного взгляда Анджело, который слишком напоминал ей своего сводного брата. И почему она не может быть такой, как Мона, перед которой ползали подонки всего земного шара? Однако Сара всегда сознавала и мирилась с тем фактом, что и несравненной Моне, и так удачно названной Дилайт присуще одно общее свойство — «секс эппил». Они были женщинами до кончиков ногтей, сочетая в себе Еву и Лилит. В них жила неколебимая уверенность в своей неотразимости, знакомая Саре в те минуты, когда она, подобно Клеопатре, нежилась в мраморной ванне, благоухающей шампунями, от которых ее кожа становилась нежной и блестящей. И уж тем более жила в ней эта уверенность, когда она смотрела в угольно-черные глаза, жадно вбиравшие в себя ее всю, алкавшие ее; чувствовала на себе смелые прикосновения его рук, открывавших в ней то, о чем она и не подозревала. Она была желанной что может быть естественнее для женщины? Наверное, она поняла это слишком поздно.

— Идемте, дорогие мои. У меня громадный номер-люкс с двумя спальнями — в одной я держу лишние вещи; кстати, там есть кое-что такое, что ты могла бы надеть, беби. Твои джинсы очень милы, и ты в них исключительно аппетитна, но нельзя же не вылезать из них.