Татьяна Моспан - Счастье не приходит дважды

Лидман очень не любил рассказывать о себе. Если бы в клубе фалеристов знали о некоторых фактах из его цветной биографии, то репутация известного специалиста заметно пошатнулась бы. Он успел поработать в нескольких музеях.

Именно в период его работы в звенигородском музее оттуда была похищена коллекция палехских шкатулок. Сотрудники в один голос твердили, что это дело залетных воров. Версия, что кража совершена кем-то из своих, тоже выдвигалась. Вот когда Лидман запаниковал по-настоящему! Он был причастен к хищению, но обставил дело так, чтобы об этом никто не догадался. Все обошлось. Версия — она версия и есть. Не доказано ничего — значит, никто не виноват.

Лидман у себя шкатулки не оставил, хотя соблазн был очень велик. Выждал время, нашел покупателя. И не успокоился до тех пор, пока они не ушли за границу.

С тех пор он стал осторожнее. Выступал посредником, проводил оценку, но сам в уголовщину не лез. С Ольшанским вот бес попутал.

Гюнтер Шнейдер вошел в лифт и поморщился. Только в России можно столкнуться с подобным: владеть бесценным антиквариатом и жить в доме с вонючим лифтом.

Дмитрий Евгеньевич встретил гостя с озабоченным выражением лица. Шнейдер, принявший это на свой счет, мгновенно насторожился. Разговор предстоял серьезный, и неожиданностей он не любил.

Впрочем, немец быстро успокоился. Картины, приобретенные по его просьбе Лидманом, ему понравились.

— Хорошо, — говорил он, внимательно оглядывая холсты. — Очень хорошо.

По-русски Шнейдер говорил без переводчика.

— Цены на живопись подобного рода скоро пойдут вверх. — Дмитрий Евгеньевич, не забывая наблюдать за покупателем, почмокал губами.

— Да, — закивал Шнейдер. — Мода!

— А техника исполнения при этом какая! — поддакнул ему хозяин. — Не ленились раньше мастера, не ленились.

Чует немец поживу, вон как глаза разгорелись! Лидман раньше Шнейдера уловил, что на Западе начала входить в моду советская живопись. Сам он социалистический реализм не жаловал. Но дело прежде всего. Нравятся кому-то все эти колхозницы с серпами и снопами пшеницы, птичницы, шахтеры с закопченными лицами, под руководством вождей мирового пролетариата возводящие грандиозные стройки будущего, — и отлично. Он, Дмитрий Евгеньевич, с этой сделки свою долю поимеет. В России на торговле вождями пролетариата в настоящее время капитала не сколотишь. В будущем — может быть.

Лидман помог гостю упаковать купленные полотна.

— Теперь о другом, — начал он. — Я выполнил вашу просьбу. Разыскал следы генерала Петра Краснина. Это было нелегко.

— О! — воскликнул Шнейдер. — Я знал, вы поможете.

Лидман лукавил. След Краснина отыскался неожиданно легко. Нужно было лишь немного пошевелить мозгами. А Дмитрий Евгеньевич для своих пятидесяти девяти лет соображал отлично. И имел множество нужных знакомых. Лидман мгновенно просчитал. Генерал Великой Отечественной? Значит, след можно найти в справочной литературе Воениздата. Он прекрасно знал одного редактора из политической редакции, который работал в Воениздате до сих пор, сам интересовался стариной в меру своих возможностей и не раз пользовался услугами господина Лидмана. Поэтому редактор просьбу антикварщика выполнил с удовольствием. А дальше — дело техники.

— Краснин Петр Григорьевич, как выяснилось, 1908-го года рождения. Но скорее всего ваш клиент… того… помер давно. Вот адрес сына, Краснина Ивана Петровича. — Дмитрий Евгеньевич протянул Шнейдеру листок с координатами.

— Я в долгу не останусь, — обрадовался тот.

— Сочтемся. Значит, как договорились, дня через четыре у меня появятся еще три картины, которые для вас могут представлять интерес.

Обычно разговорчивый, Лидман сегодня явно торопился поскорее отделаться от немца.

— Господин Лидман, у меня к вам есть еще одно дело. Это тоже касается дедовской коллекции. Выяснились новые подробности.

— Хорошо, вы расскажете об этом в другой раз, а сейчас извините. — Он взглянул на часы. — О-о, я уже опаздываю.

Нервничал Лидман, потому что с минуту на минуту должны появиться Могилевский с Драником. Знакомить Шнейдера с ними он не хотел.

«Занудный какой немец, — чертыхнулся про себя антикварщик. — Полчаса теперь будет ходить вокруг да около».

— Один момент. — Немец был непривычно настырен. — Кроме Петра Краснина меня интересует еще один советский генерал. Яков Вершинин.

Озабоченное выражение на лице хозяина усилилось.

— Вершинин? — переспросил он. — Вершинин… — От кого-то он уже слышал эту фамилию.

Раздавшийся звонок прервал его размышления. Так и есть, Могилевский с Драником. пожаловали. У Лидмана мелькнула шальная мысль: может, оно все и к лучшему. Что, если скинуть Шнейдеру одну-две вещицы из богатого улова? Пока милиция шум не подняла, ориентировок нет, немец вполне успеет переправить ценные приобретения за границу. Подумать надо.

Элла Ревенко быстро шла по улице. Зря она села в машину к Ладе Козило, ругала себя женщина. На метро бы прекрасно доехала, а то высадили не пойми где, поворота там, видите ли, нет, и шагай теперь по безлюдной улице, развороченной строителями, ломай ноги.

— Зараза! — Она налетела на камень и запрыгала на одной ноге. — Канав, паразиты, понарыли.

И чего она сюда потащилась? Надо было, как из машины вышла, налево свернуть, но она пошла направо, думая срезать угол, и вот, пожалуйста, нарвалась на стройку. Еще не поздно вернуться, но она не стала этого делать. Сегодняшний день вымотал ее, хотелось поскорее оказаться дома.

Прихрамывая, Элла шла в сторону шумной улицы.

Серьги продать не удалось. Ну не может она сделать такую скидку, не может! Вера говорила, что Козило — женщина богатая и давно мечтает о подобных сережках.

— Сразу купит, — уверяла она. — С тебя еще за комиссию причитаться будет.

Ошиблась Вера. Богатые похлеще бедных торгуются. Новоиспеченная баронесса Козило знала, как взять человека за горло. Несговорчивость Ревенко ее раздосадовала.

— Будем думать, — сказала Козило.

«Может, еще уступить? Положение-то аховое, — с тоской думала Элла и тут же возмутилась: — Ну нет, сколько можно!»

Когда-то серьги с изумрудами подарил ей муж. Она вздохнула. Что теперь об украшениях жалеть, если все кувырком пошло с тех пор, как он погиб! Надо как-то жить. Куда ни глянешь, везде одно и то же. Уж на что Ада Пивоварова бойкая женщина была, и ту укротили.

Подумав об Аиде, Элла тут же вспомнила про мужчину в ресторане. Пока она торговалась с Козило, испытывая жуткое унижение, что приходится это делать, мужчина за столиком исчез.

Аиду Пивоварову Элла знала давно. Несколько раз они даже семьями встречались. Пока у Ады была семья. Сам Михаил Иванович Пивоваров мужик был неплохой, но гулял. Аида его ревновала и устраивала жуткие скандалы.