Наталья Сафронова - Испанский вояж

— Сейчас вы выведете из моей приемной художника и в коридоре, подальше от глаз, арестуете его, изымете у него тяжелый деревянный ларец под замком и пришлете мне его с одним из ваших людей. Пусть он пронесет его через приемную, чтобы побольше глаз его видело. Художнику, а также всем остальным, включая тюремщиков, вы скажете, что он подозревается в изготовлении фальшивых денег в своей мастерской и будет сидеть до выяснения обстоятельств. Потом вы отправитесь к нему в мастерскую и произведете там обыск, ищите станок, формы, а главное — сами фальшивые монеты, которые он смог прятать внутри своих скульптур и заготовок. Если во время обыска что-нибудь разобьется — не беда, хуже, если вы не сможете с полной уверенностью подтвердить или опровергнуть этот донос. Возьмите сколько нужно людей, не оставьте там ни одного целого черепка, но через три часа сообщите через Родригеса о результатах, — закончил свои инструкции король.

Офицер по-прежнему стоял молча, не шелохнувшись. Король помолчал, подняв глаза в лицо дерзнувшего медлить с выполнением его воли, но, встретив спокойный уверенный взгляд, был вынужден спросить:

— Вопросы?

— Да, Ваше величество. Будут ли мне даны письменные указания на арест и обыск?

— Нет.

— Должен ли я представить устный или письменный отчет сеньору Родригесу?

— Только устный и только ему.

— Я готов к исполнению.

— Делай, — повелел король.

Через несколько минут в покои короля вошел солдат стражи в сопровождении Родригеса и внес тяжелый, дубовый ларец, запертый на изящный фигурный замок. Король указал на низкий столик. Солдат поставил ларец и вытянулся рядом.

— Ключи, — Родригес проворно перехватил ключи, которые эта деревенщина протянул самому королю.

Король махнул рукой, отпуская солдата, взял протянутые уже на подносе ключи и отпустил Родригеса.

Оставшись один, он с видимым волнением открыл ларец и бережно достал лежавшее в нем свое бронзовое изображение. Пламя свечей отражалось на отполированной бронзе головы и в глазах живого короля. Осмотрев работу художника, король остался доволен, сходство было достаточным, чтобы узнать его по этому портрету. Он уложил голову обратно, запер, проверил крепость замка и отправился на покой.

Наши попытки выпить провалились. Народу в заведениях собралось много. Дождаться официанта, конечно, было невозможно, но не в компании с моей требовательной подругой. Выйдя на набережную, мы попали под действие двух видов соблазнов. С одной стороны тянулся сплошной магазин, так как при вечернем освещении границ, отделяющих одну лавочку от другой, определить не представлялось возможным. Вешалки с одеждой, посуда, сувениры, сумки, обувь — все это было выставлено прямо под ноги гуляющим. С другой, ближе к морю — тянулся сплошной ресторан. Днем закрытые или продающие только напитки, к вечеру эти заведения расставляли столики так широко, что упирались в межу, отделяющую соседнюю территорию. Отделить их друг от друга можно было только по тому, когда отставал один зазывала и начинал свои рекламные акции другой. Большим разнообразием ни ассортимент магазинов, ни меню ресторанов, ни зазывные речи глашатаев не отличались. Возрастающая популярность этих курортных мест среди российских граждан подтолкнула местных хозяев заведений перевести меню и на наш язык, обучению зазывал ключевым фразам: «Русские, заходите хорошо покушать!» — заученно распевал каждый из них при приближении отечественных туристов. В случае ответа: «Уже поели!» — они повторяли: «Уже поели! Завтра приходите!» Иногда от духоты в их головах что-то клинило, и они начинали с конца: «Завтра приходите! Уже поели!»

В общем, спокойной, приятной прогулки по набережной не получилось, бесконечная суета и навязчивые призывы мешали возможности насладиться южной ночью, тишиной. Маринино терпение начало иссякать на десятом зазывале, которому она даже не дала открыть рот, сказав: «Спасибо, уже поели, идем в туалет!» Прослонявшись таким образом часок в поисках места, где можно было бы быстро и недорого поесть, мы завернули в любимый магазинчик, работающий до утра. Там наконец купили малагского вина и отправились дегустировать его на свой балкон, позволяющий совмещать все наши требования.

Один из признаков, моментально отличающий соотечественников от всех остальных граждан мира, — это неистребимая привычка пить в номере из стаканчиков для зубных щеток. Даже задерганному испытывающему финансовые трудности европейцу никогда не придет в голову пить дома. Он будет шататься по кабакам всей округи. А русский турист, какой бы он ни был состоятельный и благополучный, перед выходом на вечернюю прогулку непременно раздавит бутылочку в номере, заставив наутро недоумевать горничных относительно происхождения пустой тары в корзине для бумаг. Не будучи большими оригиналами, мы с подругой тоже не пренебрегали этой давней и, на наш взгляд, здравой традицией.

Желая подвести итог нашему частному расследованию, я провозгласила той:

— Ваша честь, разрешите мне поднять этот бокал за благополучное завершение дела об утопленнике. Мой подзащитный полностью оправдан.

— Нет, дело закрывать рано, в нем есть еще ряд темных мест, и я хочу его продолжать, если найду в вашем лице оперативного помощника, — неожиданно с пафосом, в тон мне, ответила Марина.

— Как, разве не все ясно? — изумилась я.

— Конечно, не все! Ты что, забыла о камне? Смотри, он до сих пор не исчез. — Марина показала на черный гладкий камень, который самым таинственным образом появился у нее в сумке во время нашего путешествия в Гранаду.

— Знаешь почему? — Я решила немного подразнить подругу.

— У тебя есть объяснение? — оживилась она.

— Да, — я выдержала паузу.

— Может, скажешь? — Марина явно не была готова к моей неожиданной скрытности.

— Он не исчез до сих пор… — я сделала драматическую мину на лице, — потому что я забыла его выбросить! — закончила я, весьма довольная произведенным эффектом.

— Да ну тебя! — Марина почти обиделась. — У меня покойник на дороге, муж в загуле, рука убийцы рядом, а тебе хиханьки. Нашла одного подозреваемого, а тот тебя даже придушить не попытался, вот и позволяешь себе глумиться над версиями.

— А что, у нас есть новые версии? — Теперь, когда эти разговоры не затрагивали моих личных чувств, я могла позволить себе некоторое легкомыслие.

— Да! И завтра мы проведем каждый свою акцию, которые в случае успеха позволят нам разоблачить истинного виновника этого трагического происшествия, — тем же высокопарным тоном сообщила Марина и неожиданно добавила: — У тебя найдется московский сувенир?

— Да, конечно, я всегда по привычке, зародившейся в эпоху натуральных обменов, таскаю с собой джентльменский набор ложек-матрешек для установления дружбы между народами, — призналась я в своей старомодности.