Айдар Павлов - Русалочка

Подойдя ко входу, Кристина столкнулась с главным препятствием - тремя высокими ступеньками. На подъем ее прыти не хватило. Чтобы одолеть хотя бы одну ступеньку, следовало поочередно закинуть на нее одну ногу, затем вторую - это известно любому ребенку, - или вместе обе ноги, коль скоро на отдельные команды твой нижний отсек не реагирует. Но для такого финта требуется приличный прыжок. В конечном итоге, все выглядело чудовищно: Ольга чуть в обморок не упала, наблюдая, как у Кристины несколько раз подпрыгнула попа, а ортопеды как стояли, приклеенные к земле, так и остались стоять.

Причем, Ольгу к тому моменту так плотно заклинило, что она целую минут, открыв рот, смотрела, как мается да прыгает подружка, ей просто в голову не приходило, чем она может услужить бедной Кристине.

Возле дверей толпилось несколько человек. Безуспешный штурм лестницы напугал их не меньше, чем Ольгу.

- Может, помочь? - наконец, предложил один мужик.

- Я сама, - зачем-то отказалась Кристина, покраснев, словно ее звали в постель.

- Крис! - опомнилась Ольга. - Не упрямься!... Подвинься! - попросила она мужика. - Крис, давай вместе, я тебя умоляю!

- Ну, давай.

Ольга нагнулась и, вручную переставляя неуправляемые ботинки со ступени на ступень, подняла-таки подругу наверх. Толпа у входа задеревенела от такой интродукции к «Гамлету».

Как удалось доковылять до зала, Кристина не запомнила. Отлично понимая, что стала героиней очередного конфуза, она цепенела от каждого взгляда, каким-то чудом не рухнула по пути, и едва переставляла не только задние ноги, но уже и передние...

Завалившись в кресло, Кристина закрыла красное лицо руками и шепнула Ольге, что с нее хватит, обратно она ни за что не потащится, пусть отсюда ее выносит Лёля.

- Надо было ему сюда это сделать. - вздохнула Ольга.

- Не надо. Теперь я знаю, что это такое. Господи, что я натворила? На кой мы сюда приперлись?

- Приперлись и приперлись.

- Оль?

- Ну?

- У тебя-то что руки трясутся?

- Крис, блин, успокойся!

- И губа... Блин, какая же я дура!

Ехидно прищурив веки, с сигаретой в одной руке и париком Офелии в другой, в гримерку проскользнула Саша.

- Началось, - сообщила она.

Вова вздрогнул:

- Елки, я тебя не заметил. Нельзя ж так пугать.

- Ты меня игнорируешь. - Отражение Офелии дымило в зеркале. - Я для тебя не существую. Если б хотел, то заметил.

- Не говори глупостей.

Видел, кто к нам запорхнул?

- Кто?

- Ну, эта, твоя, на которую ты запал-то... Как ее? Ты от такой, действительно, тащишься?

- Видел, - зарычал Вова.

- Может, я тебе мешаю?

- Нет.

- Здорово ее скрутило. Жаль девчонку. - Саша села на диван, поставила на колено пепельницу: - А что ты сидишь?

Вова пожал плечами.

- Иди, тебе пора, - поторопила она.

Со сцены доносился диалог Марцелла и Франциско. Гамлету было даже больше, чем пора. А силы куда-то канули. Вова решительно поджал подбородок, но, увидев, как это смотрится в зеркале, безвольно обмяк:

- 0, если бы предвечный не занес

В грехи самоубийство!... Боже! Боже!

Каким ничтожным, плоским и тупым

Мне кажется весь мир в своих стремленьях! - продекламировал он отражению в зеркале.

Дверь распахнулась. Влетел режиссер:

- Ты спишь, Вольдемар?! Я должен тебя по всему театру шукать?!

- «Стоило ли растить эти кости, чтобы потом играть ими в бабки? - Мои начинают ныть при мысли об этом» - ответил Вова словами Гамлета.

- Вольдемар! - Постановщик в поисках поддержки посмотрел на Сашу. - Через три минуты твой выход, пошевеливался.

Саша безнадежно махнула рукой и сделала глубокую затяжку.

- Иду, иду, иду, - пропел Вова, но с места не двинулся.

- Вольдемар, я кому сказал! - Режиссер повысил голос.

Гамлет поднялся и, покачиваясь, вышел из гримерной:

- В его несчастьях, - произнес он, никого не замечая:

- Я вижу отражение своих

И помирюсь с ним. Но зачем наружу

Так громко выставлять свою печаль?

- Что это было? - спросил Толя, когда принц скрылся из виду. - Полный зрительный зал! Он в порядке?

- Критические дни Вольдемара. - Актриса резко стряхнула пепел с сигареты и с испепеляющим сарказмом добавила: - Там у него децел покруче, чем полный зрительный зал.

- Что там?

- Лав стори на костылях. Ему не до пустяков.

На сцене хоронили Офелию. Священник был против исполнения церковных формальностей для девушки-самоубийцы:

- Мы осквернили бы святой обряд,

Когда б над нею реквием пропели,

Как над другими... - считал он.

Однако Лаэрт бурно возражал:

- Опускайте гроб!

Пусть из ее неоскверненной плоти

Взрастут фиалки! Помни, грубый поп,

Сестра на небе ангелом зареет,

Когда ты в корчах взвоешь.

Королева разбросала на могиле Офелии цветы:

- Нежнейшее - нежнейшей!

Спи с миром! Я тебя мечтала в дом

Ввести женою Гамлета. Мечтала

Покрыть цветами Брачную постель,

А не могилу.

- Трижды тридцать козней, - разразился Лаэрт:

- Свались втройне на голову тому,

От чьих злодейств твой острый ум затмился!

Не надо, погодите засыпать,

Еще раз заключу ее в объятья...

На сцене появился Гамлет. Он говорил тихо, с громадными паузами, словно силился вспомнить текст и понять, где находится одновременно. Было не ясно, как он собирается вызывать Лаэрта на дуэль:

- Кто тут... горюет?

Кричит на целый мир,... так что над ним

Участливо толпятся в небе... звезды

Как нищий сброд?...

После странных пауз повисла, одна катастрофическая. Гамлету оставалось произнести последнюю реплику и энергично подраться с Лаэртом. Когда до всех, дошло, что лезть в драку его милость не собирается, Лаэрт, спасая сцену, схватил индифферентного принца за горло.

- Убери руки, козел! - брезгливо отстранился Гамлет.

Драка с позором сорвалась, впрочем, как и весь спектакль при полном зрительном зале. Люди начинали вставать со своих, мест и уходить. Когда же вместо драки возникла очередная нелепая заминка, кто-то в зале засмеялся.

- Разнять их! - по инерции скомандовал король. Реплику поддержал гогот уже не одного, а нескольких зрителей. Разнять того, кто не дерется невозможно.

- Гамлет! Гамлет! - растерянно позвала королева.

- Да, мамочка, - Принц подошел к матери. - Вы полагали, я стану его бить? Кто он такой, чтобы я пачкался?

- Что ты несешь, идиот?! - шипел режиссер из-за кулис, добавляя что-то с матом.

- ... Спокойно, принц! - вмешался Горацио. - И вы, Лаэрт.

- Я спокоен, - ответил Гамлет, возвращаясь к Лаэрту:

- Соперничество наше

Согласен я оружьем разрешить

И не уймусь, пока мы не сочтемся.

Гамлет сподобился-таки вызвать Лаэрта на дуэль, но спектакль это не спасло. В отсутствие Вовы сцены более-менее склеивались, однако стоило ему появиться... Этого стали просто бояться. Режиссер в ярости метался за занавеской, зрители смеялись, актеры теряли смысл действие, Офелия едва не перевернулась в гробу, Вова выглядел типичным бездарным дебилом. А Кристина...