Кэтлин О'Рейли - Как продать душу: Краткое руководство для светской львицы

— Как?

— Как девушка с обложки.

— Спасибо.

Натаниэль получает мою улыбку.

Он смеется — не надо мной, а от радости, что видит меня. Голова идет кругом.

— А что военный делает в Нью-Йорке?

— Я приехал на встречу выпускников военной академии. Она через пару недель. В этом году пятнадцать лет, как я закончил. Удачно получилось — встреча пришлась на отпуск.

— Так вы закончили военную академию? Впечатляет, — вру я. — А ваша жена приехала с вами?

Вот уж воистину: язык мой — враг мой. Я поспешно набиваю рот яичницей — не хватало еще что-нибудь ляпнуть. Куда подевалась моя неприступность? Почему на лбу у меня больше не светится: «Смотрите, пока бесплатно»? Да, на этот раз ты серьезно запала, подсказывает внутренний голос Высокомерной Ви из Уэст-Сайда.

— Я разведен. Ей надоело быть женой военного, к тому же я слишком много пил.

Так он пил! Теперь все ясно! Но я почему-то рада это слышать: значит, Натаниэль тоже страдал, значит, и он не слишком правильный.

— Порой алкоголь — лучшее лекарство.

Я стараюсь дать понять, что в моих глазах алкоголизм не порок.

— Я завязал.

Значит, он сумел побороть свою слабость. Но мне хочется за что-нибудь да пожалеть Натаниэля.

— А чем вы занимаетесь, пока ждете встречи выпускников?

Ви, хватит цитировать фильмы для семейного просмотра, выдай что-нибудь артхаусное!

— Гуляю, осматриваю достопримечательности. Вот поучаствовал в Забеге за здоровье нации. Кое-что купил. — Натаниэль со смехом указывает на куртку. — Не думал, что в апреле будет так холодно.

— Да, весна в этом году отвратительная. Ума не приложу почему. Вот, помню, лето в восемьдесят третьем…

Я прикусываю язык — не хватало, чтобы Натаниэль вычислил мой возраст. Пора закрыть тему погоды.

— Вы хотели рассказать о лете восемьдесят третьего, — мягко напоминает Натаниэль.

— Такая ерунда, что и говорить не стоит, — перебиваю я.

Натаниэль смотрит на меня (глаза у него, кстати, темно-карие) так, словно пытается заглянуть туда, куда заглянуть уже в принципе невозможно, и весь подается вперед.

— Побывали бы вы летом в Афганистане! Днем жара сорок пять градусов, ветер бешеный, тучи песка.

Да что ж это такое? Мало того что мы говорим о погоде, так еще о погоде в стране, о которой я даже не слышала.

— Вы, наверное, много путешествовали?

Я изо всех сил стараюсь казаться вежливой. Сама я видела только Нью-Джерси, Нью-Йорк и Пенсильванию. Остальной мир меня не интересует. Я давно превратилась из убогой гусеницы в восхитительную бабочку, но сейчас мне хочется завернуться в кокон, хоть это и противоречит законам природы, и всю оставшуюся жизнь провести в Нью-Йорке. Ничего не хочу видеть и знать, кроме двенадцати миль Манхэттена, на которые хватает шелковой нити. Мне и тут хорошо.

— Да, путешествовал, только далеко не по курортам, — смеется Натаниэль. — Все больше по Афганистану, Усамабаду да по райским уголкам вроде Юго-Восточной Азии.

— Я видела в новостях.

Сплошное вранье. Попав случайно на новости, я тут же переключаю канал. Последний раз я смотрела новости еще до того, как стала участницей Программы улучшения качества жизни.

Натаниэль рассказывает такое, о чем ведущие ток-шоу никогда и не заикнутся. О рейдах и перестрелках. О смерти. Ненавижу разговоры о смерти. Я слушаю и думаю: «Хорошо, что это не у меня». Конечно, мне чертовски повезло — ведь меня выбрала Люси, — однако мне и в голову не приходило, что я и раньше, до продажи души, была счастливицей. Я носила дешевую обувь и без толку потела в спортзале, но ведь не голодала в хижине без ванной и не попадала под бомбежки в какой-нибудь четвертой стране, у которой и название-то не поевши не выговоришь.

Я кошусь на свои плетеные босоножки («Джимми Чу») и качаю головой. Нет, до встречи с Люси мне плохо жилось. В обществе потребления бухгалтерша не может считать себя счастливой.

— Расскажите о своих родных.

Я стараюсь перевести разговор в другое русло — надоело слушать о смерти.

— Знаете выражение «В семье не без урода»? Так вот я и есть этот самый урод.

Хм, уже неплохо. Он может пригодиться.

— И за что вас отлучили от семейного очага?

— За то, что я стал военным.

А где же убийство или хотя бы нанесение тяжких телесных повреждений? Стал военным, подумаешь! Такой поступок даже с натяжкой нельзя приравнять к продаже подруг за тряпки или за упругие сиськи.

— А ваши родители живы?

— Только мать.

— Она, наверное, беспокоится за вас — ведь вы можете погибнуть.

Относительно собственной мамули я почти уверена: если бы мне пришлось оказаться в подобной передряге, этому Макиавелли в юбке даже не понадобились бы таблетки от бессонницы.

— Моя мать считает, что карьера военного — недостойное занятие, — говорит Натаниэль.

— Но вы ведь думаете по-другому?

— Пока в мире идут войны, моя профессия востребована.

— Вы считаете, что война — это грязное средство, которое оправдывает благородная цель?

— Нет, я считаю войну просто средством восстановить справедливость.

У нас с Натаниэлем противоположные взгляды на жизнь. Видимо, он противоречит мне, потому что пытается справиться с неизгладимым впечатлением, которое я на него произвела, а может, это его способ ухаживать. Хотя, пожалуй, дело в другом: Натаниэль — хороший человек. Чего не скажешь обо мне.

— А когда вы уезжаете?

Я уже не стараюсь казаться вежливой. Натаниэль — как рождественская игрушка, которую я видела только на витрине, такой же чудесный и недосягаемый. Воображение разыгралось: вот мы с Натаниэлем прогуливаемся за ручку, вот он в моей постели…

— Месяца через два. Потом меня куда-нибудь зашлют.

— Хорошо, — говорю я.

А что хорошо-то? Сейчас Натаниэль должен назначить мне следующее свидание, но он молчит как рыба. Почему, ну почему мне не удалось логически подвести его к приглашению меня? Я тоже тупо молчу.

Молчание затягивается. Натаниэль раздевает меня взглядом — так какого черта он не назначает свидание? Ох, до чего же мне хочется еще раз увидеть, как при моем появлении у него вспыхнут глаза!

Нужно ему помочь. Совсем чуть-чуть. Пока приходилось использовать только тяжелую артиллерию — заклинания из категории «Утро после бурной ночи». Они не в счет — это жизненно необходимые чары. Другие мужчины сами приглашали меня на свидание, без дополнительных усилий с моей стороны.

Вот когда пригождаются возможности третьего уровня. Я на скорую руку сооружаю заклинание.

На секунду мне кажется, что я промахнулась и вместо Натаниэля на свидание меня сейчас пригласит старый хрен, который давно уже пускает слюни за соседним столиком. Сердце чуть не выпрыгивает. Но нет, все получилось. Я легко-легко, нежно-нежно касаюсь руки Натаниэля.