Пьер Рей - Вдова

Парень, не моргая, уставился на нее.

— А вы сами! Вы за чей счет живете? На чьи деньги?

Рука Пегги с длинными лакированными ногтями, готовыми вцепиться в него, мгновенно напряглась. Квик заблокировал удар ее кулака. Выражение его лица изменилось, и он сказал дрожащим от ярости голосом:

— Никогда так больше не делайте! В Нью-Йорке вы тоже лезли в драку. Попробуйте еще хоть раз поднять на меня руку, тогда я, даю слово, так вас вздую, что вы окажетесь в больнице! Понятно?

Оба бледные от гнева, они стояли друг против друга, и ни один не опустил глаза.

— Черт побери! Чарлен вас не любит! Вы никогда не обращали на нее внимания! Оставьте ее в покое, иначе…

— Она рискует стать похожей на вас, — закончил за Пегги Квик, отпустил ее руку, развернулся и медленно пошел к морю.

Урсула, озабоченная катастрофой, грозившей «ее» дому, рассеянно проверяла по этикеткам, не нарушен ли порядок на полках, где стояли баночки Арчибальда Найта. С течением времени она полностью слилась в одно целое со своим хозяином, и такое положение казалось ей абсолютно нормальным. Более того, старуха испытывала гордость, что именно ей одной доверил хозяин свою тайну. Что же будет с этой «коллекцией», с раз и навсегда заведенным ритуалом, который соблюдается вот уже полвека изо дня в день, если «чужачке» удастся втереться в их дом? Впрочем, некоторые слуги вовсе не воспринимали предстоящие события как трагедию.

Садовник даже позволил себе высказывания, граничащие с богохульством: «Что вы все имеете против Вдовы? В конце концов, она, может, не так скупа, как наш господин!» А ведь этот негодяй хорошо знал, что Урсула обязательно передаст его слова Арчибальду. Настоящий конец света! Всю жизнь беззаветно служить ему, а на склоне лет, когда Господь вот-вот призовет ее к себе, столкнуться с таким предательством.

Час назад Урсула безуспешно пыталась дозвониться своему священнику — отцу Полю-Людвигу, чтобы попросить его о помощи. Уже тридцать лет она не принимала ни одного важного решения без его одобрения. Отец Поль-Людвиг возглавлял местную общину антуанистов, которых по всей стране насчитывалось 350 тысяч. Основателем движения был Луи-Антуан, рабочий-шахтер из Жемап-сюр-Меза, который сто тридцать лет назад стал проповедовать бескорыстную любовь к ближнему, глубокое уважение к своей вере, основанной на молитвах и христианских добродетелях. Всю жизнь Урсула старалась следовать этим заповедям.

Но как любить ближнего, если он приходит из ада, чтобы вас уничтожить?

— Урсула!

От внезапного испуга она чуть было не выронила баночку с этикеткой: 27 февраля 1933 года, Атланта, Джорджия. Она нажала кнопку переговорного устройства.

— Да?

— Вас просят к телефону, — сообщил Альберт, лакей.

— Кто?

— Священник Поль-Людвиг. Вас соединить?

— Господи! Поскорее. — Она схватила трубку.

— Моя добрая Урсула.

— Отец мой! Ах, отец мой, если б вы знали!

— Скажите мне, дочь моя…

— Я пыталась к вам дозвониться. Страшное несчастье вот-вот обрушится на господина!

— Он болен?

— Он хочет жениться!

— Мы в курсе.

— Это ужасно, отец мой!

— Ужасно.

Голос Поля-Людвига доходил до нее искаженный металлическими шумами, но такой теплый, такой настоящий, как голос самого Бога.

— Вы знаете на ком, отец мой?

— Увы…

— Грех! Грех войдет в дом! А я ничего не могу сделать, чтобы защитить господина!

— Нет, Урсула, нет.

— Что, отец мой?

— Молитесь, дочь моя, молитесь. Бог да услышит ваши молитвы.

— Вы будете молиться вместе со мной, отец мой?

— Да, Урсула, да. Мы можем сделать больше: я пришлю к вам наших братьев и сестер, чтобы они помолились с вами.

Урсулу переполняло чувство благодарности: она больше не была одна, Господь был на ее стороне!

— О, отец мой, спасибо! И надо же было случиться, чтоб эта женщина околдовала господина.

— Мы его расколдуем!

— Как, отец мой, как? Он ни во что не верит!

— Не беспокойтесь. Мы совершим большой ритуал. Очертим круг. Она больше не сможет проникнуть в ваш дом. Урсула?

— Слушаю, отец.

— Будьте готовы принять наших друзей. Они будут у вас через час. Согласны?

— Да! Да!

— Вы уверены, что никто не сможет их унизить?

— Отец мой!

— Не забывайте, что вы на службе у безбожника.

— Я молюсь за него днями и ночами.

— Возможно, он захочет прогнать наших братьев, помешать им молиться.

— Его не будет дома до вечера.

— Итак, будьте готовы, дочь моя, мы идем. Зло не сможет противостоять нашим молитвам.

— Я жду вас, отец мой! Жду вас!

Разговор был закончен. Несмотря на свой артрит, не зная, сможет ли она подняться, Урсула рухнула на колени, чтобы вознести горячую молитву благодарения Господу. И то обстоятельство, что она в этот миг машинально сжимала в руке тысячную баночку с датой — 27 февраля 1933 года, ни в коей мере не могло помешать Создателю считать ее одной из праведниц.

Лон водила Перикла по городу уже часа два. Пешком они обошли все лавочки в порту, все таверны. Конечно, Квика нигде не было. Лон во время этих странствий больше молчала, думая о своем: заметил ли Квик ее отсутствие, волновался ли за нее. С ним этого нельзя было знать. Иногда он уходил в себя без всякой видимой причины. И Лон чувствовала, что лучше ему не мешать.

— Думается, мы его не найдем, — сказал Перикл. — Вас это волнует?

Лон, улыбаясь, пожала плечами. Перикл снова нарочито равнодушно заговорил:

— Вы упоминали, что он уехал в порт на машине. Может, он уплыл на чьей-нибудь яхте?

— Нет, — поторопилась ответить Лон. — Ни у кого в Эримопулосе нет яхты.

— Мне это чертовски надоело. Что будем делать?

— Послушайте, ну уедет он завтра, но здесь ведь близко. Завтра же и окажется в Париже. Так что вас беспокоит?

— А машина? Думаете, что его включат в число участников, если у него не хватит времени испытать машину?

Они опять оказались на набережной, там, где Перикл припарковал «остин». В неглубокой воде были ясно видны мириады маленьких рыбешек. В солнечном сиянии волны они, казалось, все время меняли направление.

— Ну, вы идете? Я подвезу вас. — Он открыл дверцу своей колымаги.

Лон запротестовала.

— Не утруждайте себя! Мне надо повидать подругу. Я поймаю такси!

— Я буду ждать вас. Нужно его обязательно найти! Если его нет здесь — значит, он там.

— Господин Перикл…

— Да?

Лон задержала дыхание. Надо было во что бы то ни стало помешать этому слизняку поговорить с Квиком. Инстинкт ей подсказывал, что, если они встретятся, Квик уедет и она его больше никогда не увидит. Скорее, как можно скорее надо улизнуть отсюда — неважно куда. Квик был достаточно импульсивным, чтобы даже не потребовать у нее объяснений. Она бы сочинила историю о местах, где полно рыбы, и увезла бы его в другой конец страны.