Пьер Рей - Вдова

Только бы это произошло завтра! Она медленно вернулась в спальню и, не осмеливаясь лечь, присела на краешек кровати. А если тело откажется возвратить полмиллиона долларов, исчезнувших в ней?

Пегги рассеянно пересыпала драгоценности, когда ее взгляд задержался на коричневатой банке Арчибальда. И в мозгу словно застучали невидимые молоточки: дерьмо — золото, золото — дерьмо… Дерьмо! Золото!

Что общего было между этими двумя словами? Ах да, есть сказки, в которых волшебные животные выделяют из организма не отвратительный навоз, а золото. Но Пегги недоставало главного — умения разгадать скрытый смысл этого упрямого мифа, такого же старого, как и само человечество, которое с момента возникновения цивилизации не переставало бессознательно уподоблять золото экскрементам, иными словами, деньги — дерьму.

Она скользнула под простыню, погасила свет и улеглась прямо на камни, которые продолжала перебирать уже в темноте. Рука ее нежно погладила живот, где переваривался сказочный бело-голубой бриллиант в сорок каратов.

С момента, когда Лон увидела этого типа в серых брюках и пропитанной потом белой измятой рубашке, она инстинктивно ощутила исходящую от него опасность.

— Это ваш? — спросил он, указывая на фургончик.

Лон на минутку оставила Квика у Лео и вернулась к машине за сигаретами. А тип уже стоял возле нее и разглядывал номерной знак. Но еще до того как он успел открыть рот, девушка внутренне ощетинилась, мобилизуя все свое самообладание. Она инстинктивно выбрала естественно расслабленный тон, который мог ей помочь сориентироваться, улыбаясь незнакомцу.

— Похоже, мой. Но он не продается. Я взяла его напрокат.

Тип хитровато посмотрел на Лон, отчего ей стало совсем не по себе. Он вынул изо рта маленькую черную дурно пахнущую сигару и небрежно сказал:

— Я разыскиваю Эрнеста Бикфорда.

— Вам не повезло, он в городе, — ответила в тон ему девушка. — А кто вы такой?

— Меня зовут Перикл, и в Греции я представляю фирму «Невада».

— А-а, — неопределенно протянула Лон.

— Он ненормальный, ваш Квик! Его повсюду разыскивают вот уже три дня.

— И кто же им так интересуется?

— Ну я! Звонили из Парижа! У него послезавтра гонка, а он пропал, там все ужасно злятся.

Сердце Лон забилось, но она постаралась не показать этого.

— Гонка в Париже?

Перикл рассмеялся.

— Ну да. Ему что, зря платили за месячные тренировки?

— Квик очень обрадуется! — сказала Лон, прикуривая сигарету, чтобы не слышать противного запаха сигары.

— Я думаю! «Формула-3»! Для начинающего это совсем неплохо.

— Просто великолепно!

— Отлично, тогда пошли отыщем его. Ведь он в городе, да?

— Да, но где? Город-то большой!

— Не волнуйтесь! Я знаю Эримопулос как свои пять пальцев. Мы быстро найдем вашего парня.

Лон кивнула, понимая, что выбора у нее нет. Надо прежде всего удалить отсюда этого опасного болвана, потом постараться улизнуть от него и бежать с Квиком куда глаза глядят. Он же может вернуться в фургончик с минуты на минуту. Относительно его выбора она никаких иллюзий не питала: Квик, к сожалению, сомнений испытывать не будет. Волнение ее с каждой секундой росло.

— Вы на машине? — заторопилась она.

— Да. Но вы уверены, что он в городе?

— Вы сомневаетесь? — спросила Лон с издевкой, ее раздражал назойливый взгляд этого типа.

— Нет. Просто если он уехал за покупками, то должен был взять машину.

Лон ответила ему самой искренней улыбкой.

— Он уехал с друзьями. Пошли?

— Вон там стоит черный «остин», это моя машина.

Они вдвоем сели в развалюху, которая когда-то, может, и была выкрашена в черный цвет.

— Потом я доставлю вас обратно, — сказал Перикл.

— Не нужно, я возьму такси.

Перикл украдкой посмотрел на девчонку. Она, конечно, обманывает его. Что ж, ей не удастся смыться, пока он не наткнется на парня. Этого нельзя допустить.

— Когда ему нужно уезжать? — спросила Лон.

— Сегодня вечером. У меня в кармане его билет на самолет и 750 долларов на мелкие расходы.

Перикл включил стартер, и Лон почувствовала привкус металла во рту. Что делать? Как от него избавиться? Когда колымага тронулась с места, поднимая облако пыли, какой-то лимузин остановился на дороге, ведущей к пляжу. В нем сидела Пегги.

— Ну, ты доволен? Она уехала! — Джереми налил себе стакан виски и залпом проглотил. Белиджан окинул его взглядом.

— Рассказывай.

— Ее слуги и мой человек подтвердили, что видели, как Пегги отправилась в аэропорт. Сейчас она уже в Греции, с Чарлен. Я умею быть терпеливым.

— А я — нет.

— Почему? Сомневаешься, что она привезет дочь?

— Нет, в этом я уверен. Но есть другая неприятная новость. Знаешь, с кем Пегги вчера вечером ужинала? С Арчибальдом Найтом!

— Дура! Я же ей запретил!

— Очевидно, твои запреты ей до того самого места.

— Если эта дрянь хочет получить деньги, то пусть отдает себе отчет в своем поведении.

Белиджан презрительно проронил:

— Твои два миллиона…

— Что ты хочешь сказать?

— Она выходит замуж за старого интригана.

Джереми обладал надежной защитной реакцией — его мозг отказывался сию же минуту воспринимать то, чего он не желал слышать. Суть неприятного сообщения доходила до него обычно минут эдак через пять. Поэтому он ответил Белиджану таким же безразличным тоном, каким произносят фразы типа «А, пошел дождь».

— А, так она выходит замуж…

Белиджан взорвался.

— Это все, что ты можешь сказать?! Свадьба Пегги — конец всем нашим надеждам! У О'Брейна был один шанс из ста, теперь и его нет. Не могу понять, почему никто ничего не знал? Нас поимели, кретин! Поимели!

У Джереми был вид человека, который еще не проснулся.

— Она действительно собирается выйти замуж за Найта? Но тогда мои два миллиона…

— Не переживай! Их она мимоходом прихватит. Привезет домой Чарлен, получит по чеку. И как только развяжет себе руки, сразу выйдет замуж за денежный мешок! Старый осел уже на последнем издыхании и сделает Пегги вдовой не позже чем через полгода. Ей хватит денег, чтобы финансировать республиканцев, а нас смешать с дерьмом.

Парадоксально, но это катастрофическое известие избавляло Джереми от многих забот. Пока он еще не осмелился признаться Белиджану, что разговора с матерью у него не получилось. Он, наоборот, соврал, заявив, что Вирджиния готова отдать требуемую сумму непосредственно самой Пегги. Теперь проблема была решена: мерзавка не получит ни цента.

— Как ты узнал? — решился Джереми на вопрос.

— Экономка старикана сказала повару, тот — шоферу, шофер — горничной. И пошло! Чем это для нас обернется? Мы и так по уши в дерьме!

Тогда Джереми произнес свою коронную фразу, которая сопутствовала ему с первых дней политической карьеры и как нельзя лучше его характеризовала: