Пьер Рей - Вдова

Пегги задумалась.

— Арчибальд, на сегодняшний вечер, пожалуй, достаточно. Я хотела бы вернуться. Мне нужно лететь в Грецию. Я еду искать дочь.

— А-а, — произнес он разочарованно.

— Не огорчайтесь. Хочу, чтобы вы знали… Я могла бы провести целые годы в этом подземелье и смотреть, только смотреть, ничем другим не занимаясь… Арчибальд, мы часто будем приходить сюда вдвоем.

— Я провожу здесь все свои ночи.

Пегги неожиданно вспомнила все, что он говорил за ужином.

— Но вы еще кое-что хотели мне показать. Помните?

Он смущенно опустил голову.

— В другой раз, в другой раз…

Этот музей подействовал на Пегги в общем-то угнетающе. Обратно она шла впереди Найта, притихшая, оробевшая, и тайком облегченно вздохнула, когда они вновь оказались в холле. Теперь можно было снова настаивать.

— И все-таки, что еще я должна была увидеть?

— Только не сегодня, прошу вас. Впрочем, это была бы глупая затея.

— Арчибальд!

— Ничего интересного, дорогая, уверяю вас! Это несколько иная коллекция. Если можно так выразиться, очень личная. Когда мы получше узнаем друг друга…

Сгорая от любопытства, Пегги решила не трогаться с места, пока не узнает, что еще старикан хотел ей показать.

— Но я очень вас прошу! Лучше бы вы об этом не говорили.

— Нет, нет! Вы будете разочарованы.

— «Очень личное» — вы так, кажется, сказали?

— Ну да, — запнулся Найт. — Скажем, имеющее прямое ко мне отношение.

Взгляд его затуманился, словно он только что попрощался с миром. Что-то наподобие бельма скрыло радужную оболочку глаза и зрачок.

Прошло целых двадцать секунд…

— Прямое отношение к вам? — повторила Пегги. — Все, что исходит от вас, вдохновляет меня!

Найт нерешительно пожал плечами.

— Вы на меня рассердитесь.

— Арчи, — она скользнула по нему нежным и ласкающим взглядом, откинув голову назад.

— Хорошо. Но запомните: вы сами этого хотели.

Теперь он повел гостью в ванную, нажал очередную кнопку, и одна из панелей бесшумно повернулась. Перед Пегги предстали нескончаемые ряды сосудов с этикетками. Еще не зная, в чем же дело, она почувствовала странную дурноту. Подобное ощущение ей пришлось испытать, когда в детстве одна из гувернанток затащила ее в ярмарочный сарай, где были выставлены заспиртованные уродливые зародыши и мертворожденные дети. Чувствуя то же острое покалывание в сердце, Пегги постаралась засмеяться.

— Консервы?

— Именно.

— Из чего?

— Из меня.

Ее чуть было не вырвало.

— Сюда я тоже никого не приводил, — продолжал Арчибальд. — Одна лишь Урсула подсчитывает экспонаты и наклеивает этикетки… Вы первая, Пегги. Ибо я доверяю вам и думаю, что… вы и я… вскоре…

Пегги подняла на него глаза, пытаясь изо всех сил скрыть свое отвращение.

— Раз уж я осмелился, — Арчибальд стоял, покусывая губы, — то примите в дар одну из скляночек.

Пегги еще нашла в себе силы пробормотать первое, что пришло на ум:

— Это самое лучшее доказательство вашей любви ко мне, Арчибальд. Ничто другое не доставило бы мне большего удовольствия!

Его лицо озарилось радостной, почти детской улыбкой, и она подумала, что Найт просто сумасшедший! Тем не менее она собрала все свое мужество и протянула руку к полке.

— Нет, нет! — поспешно остановил ее Арчи. — Только не любую! Позвольте мне самому выбрать!

Он исчез между полками. Послышался стук ударившихся друг о друга сосудов, и Найт с триумфальным видом остановился перед Пегги.

— Держите. Только взгляните на дату. 13 февраля 1938 года. День моего пятидесятилетия! Возьмите это, оно ваше!

Пегги схватила сосуд, словно дароносицу, и, преодолевая тошноту, сказала:

— Это самый дорогой подарок, который я когда-либо получала.

Найт опустил голову, и она поняла, что он краснеет.

— А теперь мне нужно возвращаться домой.

Арчи решил сам проводить ее.

В это время Урсула председательствовала на домашнем военном совете. Присев за дверью на корточки, она не пропустила ни единого слова из любовного объяснения хозяина. Слуг в доме было больше двадцати, и теперь они обсуждали, как помешать чужачке поселиться в доме. Старая экономка, конечно, не знала, что подслушанная ею новость назавтра станет известна Белиджану.

На улице Арчи с неожиданной резвостью бросился к машине и, оттолкнув шофера, сам распахнул дверцу перед Пегги.

— Не ждите, пока я стану немощным стариком, и поторопитесь с ответом, — напомнил он, надеясь, что она поспешит его успокоить. Пегги поднялась на кончиках пальцев и шепнула ему на ухо:

— Неделя, и ни дня больше, обещаю вам это!

Она отошла на несколько шагов, прижав к груди «драгоценный» дар будущего супруга, повернулась к Найту и повторила громче:

— Неделя!

В ее комнате на подушке лежал большой бежевый конверт, который Эмили специально положила на видное место. В нем Пегги обнаружила кипу билетов на несколько — на выбор! — авиарейсов до Афин и подписанный Джереми документ, подтверждающий, что ей через неделю предстоит получить два миллиона долларов от «Морган гаранта траст». Ее адвокат через несколько часов тщательно изучит его, чтобы избежать возможных ловушек, и завтра она улетит.

«Презент» Найта, который она машинально поставила на ночной столик, опять вызвал у нее приступ тошноты. Пегги сбросила с себя одежду прямо на пол и поспешила в ванную. Ей достаточно было поносить какую-либо вещь хотя бы час, как специальное агентство могло продать ее в десять раз дороже. Извращенцы, как известно, никогда не скряжничают, когда речь идет о предметах, принадлежащих их идолам.

Приняв душ, Пегги, не одеваясь, пошла проверить, хорошо ли заперты двери, опущены ли шторы. После этого она открыла стенной сейф, достала сундучок Арчибальда и поставила его на кровать.

Нет, это не сон! Драгоценности были на месте. Она разложила их на простыне, легла и обеими руками обхватила их так, как сделала бы это с любовником. Она осыпала ими лицо, грудь, живот, сладострастно вздрагивая от приятного холодка камней и металла.

Ни одна мужская рука так ее не возбуждала. Чтобы согреть самый красивый бело-голубой бриллиант весом, пожалуй, почти в сорок каратов, она взяла его в рот и пососала. Лишь кретины уверены, что деньги не пахнут, а бриллианты не имеют вкуса. Камень постепенно теплел, а Пегги наслаждалась, языком перекатывая его от одной щеки к другой. Движения повторялись все быстрее и быстрее… И тогда произошла катастрофа.

Пегги проглотила камень! Пальцы, которые она отчаянно затолкала в собственное горло, ничего не нащупали: бриллиант уже слишком глубоко опустился в таинственные лабиринты ее пищевода! Не помня себя от горя, она кинулась в ванную и залпом проглотила содержимое одной из бутылочек, в которой находилось сильное слабительное.