Энрико Франческини - Любовница президента, или Дама с Красной площади

Пытаюсь отвлечься работой, но время ползет нестерпимо медленно. Когда Нано позвонил, было уже около девяти часов вечера.

— Я уезжаю, — говорит Нано, — когда в следующий раз мы увидимся, в Риме, привези мне немножко икры.

Я желаю ему счастливого пути и думаю при этом, что через сутки отправится в дорогу также и Наташа.

Ночью не могу уснуть, верчусь с боку на бок, потом встаю и выхожу на балкон. Взору моему открывается всегдашнее унылое зрелище: фабричные трубы, металлические опоры линии электропередачи, больница, парк, похожие на казармы огромные жилые дома, в которых еще светятся некоторые окна. Но все равно до меня долетает дыхание огромного города. Сколько жизней, трагедий и радостей, надежд таится за этими светящимися в ночи прямоугольниками. Ветер шевелит листву тополей, и до меня долетает их шорох, меж крон зеленых деревьев высятся трубы и утыканные антеннами крыши домов, ночь теплая, небо усыпано звездами, высоко над городом сияет луна. Удастся нам осуществить свой план?

В шесть утра начинает светать. Согласно плану я должен заехать за Наташей в час дня, вместе с ней где-нибудь пообедать, потом позвонить по телефону Руди и назначить ему свидание на проспекте Калинина. В шесть вечера мы прибываем на Кутузовский, потом — столкновение машин, и начинается побег Наташи.

В одиннадцать утра приезжаю в редакцию. Долго задерживаться там я не собираюсь.

— Ты видел, что случилось с твоим приятелем-«дальнобойщиком»? — спрашивает Николай. И протягивает мне сообщение агентства ТАСС:

ИТАЛЬЯНСКИЙ КОНТРАБАНДИСТ АРЕСТОВАН НА ГРАНИЦЕ.

МОСКВА — Пограничники на таможенном пункте в Бресте вчера задержали итальянского гражданина, пытавшегося незаконно вывезти из СССР большое количество икон и икры. Этот человек, Стефано Бранкалеоне, 35 лет, совладелец транспортной фирмы международных перевозок, который давно работает на территории Советского Союза, был арестован во время обычной проверки, осуществляемой таможенниками. Внутри кузова грузовика были обнаружены пятьдесят старинных икон и в сундуке с двойным дном — банки икры общим весом в сто килограммов.

Общая стоимость груза, который пытался тайно вывезти Бранкалеоне, оценивается более чем в миллион долларов. «Надеемся, что сегодняшний арест послужит наглядным уроком, — заявил Иван Тарасевич, начальник контрольно-пропускного пункта в Бресте. — Иностранные спекулянты и контрабандисты, пытающиеся воспользоваться трудным моментом, который переживает наша страна, в целях незаконной наживы, получили предупреждение: силы правопорядка по-прежнему бдительны», — добавил полковник.

Стефано Бранкалеоне препровожден в Москву и помещен в место заключения в ожидании окончания расследования. Преступление, связанное с контрабандой произведений искусства и запрещенных к вывозу продуктов влечет за собой наказание от пяти до десяти лет заключения в тюрьме или исправительно-трудовом лагере.

10.34 — ТАСС

Николай морщит нос и говорит:

— Да ты не волнуйся. Он иностранец. Как-нибудь выпутается.

Я молчу. Звоню в фирму Бранкалеоне, в их офис на Кутузовском проспекте — никто не отвечает. Сажусь к телексу: вызываю главную контору в Италии. Отбиваю на клавиатуре:

«Ваше отделение в Москве не отвечает по телефону. Как это возможно?»

После продолжительной паузы приходит ответ:

«Произошел неприятный инцидент. Отделение в Москве временно закрыто. Здесь тоже никого нет. Звоните нам позже».

Меньше чем через час я должен заехать за Наташей. Нано арестован. Его офис в Москве закрыт. Что же, неужели наш план лопнул? Пытаюсь сохранить хоть каплю надежды, словно хочу суеверно уберечься от сглаза: до тех пор, пока я полностью не буду уверен, что операция окончательно провалилась, буду упрямо верить, что еще возможно что-то сделать. Может быть, второй грузовик все-таки сегодня вечером уедет, водители Нано — народ опытный, могут обойтись и без него.

Сажусь в машину, мчусь на Кутузовский, я должен удостовериться, на месте ли второй грузовик фирмы «Бранкалеоне и сыновья» — там ли он еще, где я вчера его видел — в том дворе, в котором Наташа выйдет из моего автомобиля, ее подменит Мисс КГБ, а она подбежит к грузовику и залезет в него.

Но арест Нано вряд ли случайность. За несколько часов до столь рискованной операции он не стал бы пытаться тайно вывезти за границу иконы и икру. Если он и занимается контрабандой — это его дело, но Нано ездит из Москвы в Рим и обратно раз в месяц, к чему ему было рисковать именно в этот раз, с опасностью, что кто-то найдет сначала икру, а потом Наташу. Если его арестовывают за торговлю иконами, он может заработать десять лет. Если же хватают за то, что он хочет помочь бывшей любовнице советского Президента тайно выехать за границу, то ему грозит остаться в тюрьме до конца своих дней. Нет, он не совершил бы подобной глупости. Иконы и икру в его грузовик наверняка подкинули пограничники. Ведь в СССР они подчиняются КГБ. Или же ему их подсунул кто-то другой при отъезде из Москвы. В грузовик их положил кто угодно, только не сам Нано. Его подставили. Помешали нашему побегу, сделали еще одно предупреждение…

Я на Кутузовском. Грузовик Бранкалеоне, второй его автофургон, исчез. Перед конторой Нано стоят две «волги», одна черная, другая белая. Их не спутаешь ни с одной другой машиной. Должно быть, арестовали всех — водителей, секретаршу, бухгалтера. Все кончено. Мы находимся в Советском Союзе, тут и останемся. Пленниками. Надо предупредить Наташу. Что я могу ей теперь предложить? Мы можем попытаться укрыться в итальянском посольстве. Просить политическое убежище. А если нас там будут держать взаперти долгие месяцы, а то и годы? Куда же тогда бежать? Спрятать Наташу тут, в Москве? Или же сказать ей: все бесполезно, лучше нам больше не видеться, ибо только поступая так, как хотят они, она сможет жить спокойно, сможет сохранить жизнь. Но кто эти они? КГБ? Враги Президента? Друзья Президента? Сам Президент?

Веду машину машинально, не думая, сворачиваю в какие-то улицы. А может быть, нам остаться здесь, вместе, навсегда? Я мог бы бросить писать, сменить работу, просить о советском гражданстве. Раз и навсегда избрав участь пленников, может быть, мы обрели бы свободу любить друг друга. И по воскресеньям ходить гулять на Ленинские горы, покупать мороженое, любоваться сверху на город, как тысячи других парочек…

Вот я и у дома Наташи. У подъезда нет машин с включенным мотором. Поблизости не видно типов в темных очках, делающих вид, что читают газету. Вхожу, вызываю лифт, нажимаю кнопку последнего этажа. Лифт, скрежеща, ползет вверх, останавливается, я выхожу на площадку. Я пунктуально точен, словно побег еще осуществим. Подхожу к двери Наташи, если мои часы правильны, до условленного часа нашей встречи осталось еще сорок пять секунд. Сорок секунд. Нажимаю кнопку звонка.