Наталья Калинина - Девушка моего шефа

— Лина меня не ждет, — сказал Лев, закуривая новую сигарету. — Сегодня среда.

Я молча кивнул.

— Ну и как вы проводили время?

— Без особых происшествий. Я научил ее играть в бильярд.

— Молодец.

— Так прямо и спроси: сексом занимались?

— Ну, ну. — Лев загасил в пепельнице недокуренную сигарету. — Честно говоря, я соскучился по твоим штучкам. Мариша правильно выразилась — ты вроде соуса для спагетти, то бишь для нашей безвкусной жизни. В Италии бедняки и те едят спагетти с соусом.

— Ты растолстел на этих спагетти.

— Это точно. — От втянул живот. — Придется поворочать железо. Между прочим, я бы не стал возражать, если бы вы с Линой занялись сексом.

— Мог бы сказать это до отъезда. Мы целых две недели потеряли.

— Наверстаете. — Лев достал из кармана жвачку и засунул мне в рот дольку. Он давно так не делал — с тех пор как мы учились в институте. В ту пору Лев здорово от меня зависел. Почти по всем предметам. — Мариша думала, это будет вроде медового месяца, а у меня как назло с сексом туговато стало. То ли еда там слишком сытная, то ли выпивал много. Наверное заметил — недовольна она, хоть и оделась с ног до головы. Пускай заведет любовника.

Я глянул на Льва с нескрываемым любопытством.

— Чего пялишься? Знаю: она еще молодая и горячая. А я для нее уже сгорел. Зачем бабу мучить?

— Потрясающее человеколюбие.

— Всего лишь житейская мудрость. Если она каждый раз будет меня с кислой физиономией встречать, а по ночам будить и сопли проливать, это уже не семейная жизнь, а кромешный ад. Согласен, жена — собственность мужа. Но своей собственностью можно по разному распорядиться. Конечно, сейчас столько всяких болезней ходит, но она у меня умница — как-никак медучилище закончила. Нажми-ка на газ.

Я подчинился, хотя стрелка спидометра уже лежала за отметкой «120».

— Но семью я сохраню во что бы то ни стало. Уж больно Вовик хорош. — Лев потянулся было за сигаретой, но передумал. — Я его обязательно до дела доведу. В однобоких семьях дети уродами вырастают. Физическими и моральными.

— Ты без отца рос, — напомнил я.

— И чего хорошего? Если бы не Афган, так бы и остался шпаной из арбатской подворотни.

Я прикусил язык. На эту тему со Львом спорить бесполезно. Что касается меня, война до сих пор снится мне в кошмарных снах.

— Вот и приехали. — Лев на ходу открыл дверцу и резво взбежал по лестнице.

Я не спеша отогнал машину в гараж, достал из кейса зонтик. Мне вдруг захотелось прогуляться. Мне всегда нравился запах мокрой сосновой хвои.

Я углубился в чащу. К тому времени я уже прекрасно ориентировался в местности и знал лазы в проволочной сетке-ограде. Их было два. Они были отлично замаскированы и вели в самый настоящий дремучий лес. Однажды мы с Полиной чуть в нем не заблудились.

Я ни о чем не думал. Вернее, запрещал себе думать. В последнее время у меня это получалось.

Я читал вслух Байрона, любимого поэта моей юности. Вперемешку на английском и русском. Потом перешел на Китса. Поэзия меня умиротворяет и расслабляет. Как секс с красивой понятливой девчонкой. Но такие редко встречаются. К тому же секс быстро надоедает. Поэзия не надоедает никогда.

Я вздохнул и повернул назад. Дождик припустил. Небо пронзила корявая ветка ярко-сиреневой молнии. Гром ворчал долго и лениво. Стало по-вечернему темно, хотя было всего около шести.

Лев схватил меня за грудки и чуть не сшиб с ног. Зонт выпал из моей руки и превратился в таз для сбора дождевой воды.

— Где она? Отвечай! Что вы тут затеяли?!

Передо мной были его глаза. Я уже видел Льва в подобном состоянии. Один раз. Человек, разъяривший его, превратился в пожизненного инвалида.

Он тряс меня безостановочно, накаляясь все больше и больше. Я понял, стоит мне упасть на землю, и он забьет меня до смерти ногами.

— Дай сказать, — удалось прохрипеть мне.

— Говори!

Он с силой оттолкнул меня, и я шарахнулся затылком о ствол сосны.

Я быстро собрался с мыслями.

— Она где-то здесь. Она же не знала, что ты приедешь. Она думала, что увидит тебя только послезавтра. Она переживала, — выпалил я скороговоркой.

Его черты слегка разгладились.

— Но где она?

Лев сделал шаг в мою сторону и стиснул кулаки.

— Может, пошла прогуляться и ее застиг дождь. Сидит в беседке или гроте.

— Я вышвырну вон всех этих глупых толстых баб. Пошли искать ее. — Он грубо дернул меня за руку. Я даже не попытался нагнуться за своим зонтом.

Полины не было ни в беседке, ни в гроте. Как выяснилось, она поднялась к себе в половине второго и больше ее никто не видел.

— Сволочи! Дармоеды! Дерьмо собачье! — Лев расхаживал из угла в угол ярко освещенной залы. — Может, ее украли? Может, она заблудилась в лесу и ее изнасиловали солдаты? Может…

Он молотил кулаками по мебели, стенам, перилам балкона. Мне казалось, у него случится удар. Потом он велел принести видеокассеты с сегодняшним материалом. Я видел, как мы с Полиной играем в теннис, потом сидим в шезлонгах — она в бикини, я в шортах. С утра было солнечно и жарко.

— Кто это? — спросил он у меня, тыча в экран телевизора пальцем.

— Понятия не имею. Ты же только что видел, как я уехал.

Я пялился на толстую спину какой-то женщины в пестром платье. Она пересекла лужайку, направляясь в сторону леса. В левом углу экрана фиксировалось время — было 1.21.32.

Женщина скрылась за деревьями. Через полторы минуты из дома выбежала веселая улыбающаяся Полина и, послав воздушный поцелуй камере, убежала вслед за толстой теткой.

— Ее украли! Ее выманили из дома и украли! — бушевал Лев. — Ее…

Экран вдруг покрылся белыми точками и погас.

— Что происходит? Что, черт возьми, происходит?!

— Думаю, отключили свет. Пройдет сорок секунд прежде чем сработает система переключения.

Лев витиевато выругался. Со времен Афгана я не слышал от него ни единого матерного слова.

На экране снова была лужайка и пронизанные солнечным светом сосны. Я отметил, что система переключения сработала через тридцать шесть секунд.

— За это время вряд ли успело что-нибудь произойти. — Лев так и впился в экран. — Черт, мы зря теряем время. Как ты думаешь, что предпринять?

У него дергалась левая щека.

— Позвони своим генералам, — нашелся я. — У них в распоряжении целое войско.

— Да, но…

— Скажи, пропала дочка.

— Ты прав. — Он схватил со стола трубку и вскочил с кресла. — Лучше я к ним съезжу. А ты останешься здесь, — велел он, не оборачиваясь. — Если будет что-то новое — звони.

Я поднялся в комнату Полины. На кровати лежал сарафан, в котором я видел ее в последний раз, у тумбочки стояли босоножки без пяток. Постель была разобрана и смята. Я подумал, что Полина сбросила старую шкуру и превратилась в какое-то иное существо. Я усмехнулся. Заглянул под кровать, потом в платяной шкаф.