Анна Шилай - Дар Солнца

Рассвет встретил меня на полу гостиной, где я разложил альбом нашего выпуска. Он вышел толстый, там было много общих фотографий и каждого в отдельности. В том числе и Полины.

Боже, как я раньше не догадался? Эта мысль уже не один десяток раз появилась в моей голове, пока я смотрел на большой снимок девушки. Взгляд устремлен чуть вверх, словно она о чем-то задумалась, и её шикарные голубые глаза — точь-в-точь как у Ариадны! — не утратившие свою исключительность даже после обработки фотошопом, вновь заставляли меня забывать, о чем я думал в предыдущий момент. Она не знала, что будет съемка в тот день, поэтому была совершенно естественна: светлые волосы, всегда слегка вьющиеся, заколоты сзади, пара прядок выбилась и обрамляла лицо; из косметики лишь тушь, даже губы не блестят; под горлом виден светло-голубой край свитера. И все равно я не мог отвести от неё взгляд.

Полина нравилась мне всегда, ещё с первого курса, но уговорить её пойти со мной на свидание не удалось ни разу за пять лет (видимо, все же удалось, раз в соседней спальни спит её уменьшенная копия). Она отшучивалась, охотно вступала со мной в спор, парировала мои комплименты, но не сдавала ни одного сантиметра обороны. На её глазах я переспал с большей частью девчонок нашего потока, и это было хорошим примером, насколько я серьезно отношусь к девушкам.

Что самое забавное, к ней я относился абсолютно серьезно. Сначала увидев красивое личико, я повел себя как обычно, то есть похвалил формы, спросил, не больно ли было падать с неба и не плакали ли ангелы, теряя самую красивую свою сестру — выполнил свой стандартный подкат, который до этого действовал безотказно. Я видел себя в зеркале не раз и знал, что мой рост, хорошая фигура, темные художественно растрепанные волосы и взгляд темно-серых глаз с легким прищуром всегда действовали раньше слов, а красивые фразы просто закрепляли эффект, но тут я получил такой же витиеватый отказ. Полина не отказывалась дружить, быть напарником на парах, прикрыть, если я опаздываю на лекцию к требовательному Юрию Владимировичу Садкову — не важно, по каким причинам — но пойти даже просто выпить кофе сразу же забраковывала. Я встречал гордых девушек и раньше, но таких — нет, и это, по законам психологии, меня постегнуло. Моя бабушка Оля была такой же: легко находила общий язык со всеми, очаровывала мужчин и не вызывала зависть у женщин, могла поговорить на любые темы, и я, в детстве позиционируя себя как деда, мечтал связать свою жизнь с такой женщиной, как она. И я её нашел, только вот повел себя не так сразу же, а по-другому не умел. Вот и стало ясно, что все мои искренние в дальнейшем порывы были восприняты за упорство, уважаемое, но безрезультатное.

К пятому курсу я реально начал сходить по ней с ума. Она не дразнила меня, не приводила в универ своего парня (я даже не знаю, был ли он у неё), как другие девчонки, не рассказывала о приключениях в личной жизни. На самом деле я знал о ней лишь крохи, которые она позволила мне узнать. Вся она, воплощение неразгаданной тайны, так привлекала меня, что я был готов признаться, что влюблен по уши. Об этом было известно лишь Владу, и то в разумных рамках, он думал, что я просто хочу добиться её, не отставая. В какой-то промежуток времени она ему тоже нравилась, но он получил тот же ответ, что и я, и быстро сдался, вскоре встретив Ирину. Я же не мог прекратить думать о ней и пытаться доказать, что она не просто красивая мордашка для меня. Не получалось…

А после получения диплома и крышесносного выпускного я больше ничего о ней не слышал и решил, что хватит — теперь Полина точно для меня недоступна, незачем травить себе нервы несбыточным. И больше года всерьез о ней не думал.

Напрасно…

Но как это могло выйти?! Как я мог быть с ней, а потом забыть об этом?! Это было моей мечтой пять лет, а когда получилось, вылетело из головы? Бред! Но… по срокам выходит именно так — мы переспали на выпускном — единственный день в тот период времени, который частично выпал из моей памяти.

Просто фантастика…

Я перелистал альбом и нашел фото, где она в компании подружек — хотя Полина была больше одиночкой, глубоко интровертирована и предпочитала компанию книг. На этом фото она улыбалась, окруженная тремя другими нашими одногруппницами, смотря в камеру, и этот взгляд был мне знаком по моему ребёнку. Как бы мне не казалось невероятным, что моя несбывшаяся мечта оказалась не только сбывшейся, но и принесшей плоды, я четко видел в Ариадне черты Полины.

Вместе с альбомом я достал свой старый блокнот, там были записаны номера телефонов друзей. В голове мелькнула идея — я не помнил, записывал ли я её номер, — но на букве "с" нашел запись, сделанную её рукой: "Ступова Полина Владимировна". Пропали последние сомнения, стоило мне увидеть эту хитрую "д". Письмо написала она.

— Твою-ю-ю-ю диви-и-зию, — протянул я, откинувшись на диван. — Это просто… не укладывается в голове!

В шесть проснулась Ариадна, и я пошел кормить её. Теперь я даже на неё смотрел по-другому: моя дочь была от единственной любимой мною девушки. Да, прошедший год лишь заглушил, но не уничтожил чувства к Полине, и стоило вспомнить её, сердце вновь пустилось вскачь.

— Ну что, дорогая, — вздохнул я, вернувшись в гостиную с ребёнком на руках, — узнаешь свою маму?

Ариадна похлопала рукой по снимку девушки, и я отодвинул альбом, чтобы она его случайно не порвала.

Нужно было найти диск с видео с выпускного. Свой я не забрал, он так и валялся у Влада, и теперь пришел момент его получить.

Друг ответил на пятый гудок.

— Сафа, завязывай звонить в такую рань! — раздраженно бросил он.

— Отрой видео с выпускного из универа и тащись сюда.

— Что? Ты разбудил меня для этого? — я чувствовал, что он меня точно убьет.

— Ты не пожалеешь, даю слово.

— Знаешь, когда я это слышал? Когда тебе подбросили дочку!

Пусть с ворчанием, но Влад приехал через полчаса, зевая, но совершенно трезвый — с тех пор, как Ира согласилась выйти за него замуж, мой приятель изменился в лучшую сторону и стал примерным женихом, чему сам был рад не меньше невесты.

— Ну, и что ты хотел увидеть там? — начал он, зайдя в гостиную, но, заметив фото Полины, замер.

— Ага, — расплылся я в улыбке. — Ты прикинь!

— Бля… ой, прости, Ариадна. Это же просто невозможно! — Глаза друга полезли из орбит. — Ступова?! По которой ты сох весь универ?!

— Определено, да. — Я забрал диск, вновь сел на ковер и открыл приготовленный заранее ноутбук.

Влад сцапал альбом и вгляделся в фотографию, потом перевел взгляд на ползающую рядом девочку и опять обратно.

— С ума сойти… А почему Солнечная?!

— Я ломал голову месяц, — произнес я, защелкивая дисковод. — И мне, как Менделееву, ответ пришел во сне. Я сам её так назвал.