Рози Томас - Влечение

Джесс положила вилку.

— Никогда не забуду. А ты, Йен? Когда мы вернулись, дом лежал в руинах, как после бомбежки.

Йен согласно кивнул.

— Мы возвратились в полдвенадцатого и увидели, как наш сын пукает в телефонную трубку.

— Он пытался вызвать такси, — пояснила Бетт.

Джесс подхватила:

— Мы потом целую неделю убирались. Смотри, Лиззи, не разрешай Соку устраивать в доме шабаш тинэйджеров.

Какое-то время все молчали. Слышно было только, как звякали вилки о дно тарелок. Потом Джесс тихо произнесла:

— Все будет хорошо. С Соком ничего не случится.

Но в душе шевельнулась злость. Почему погиб именно Дэнни, который для нее так много значил, а не сын какой-нибудь другой женщины, даже — нашептывала черная зависть — ее сестры?

Лиззи заплакала. Сначала лицо превратилось в трагическую маску, а уж потом хлынули слезы.

— Боже, как это ужасно. И непоправимо.

Йен с Бетт переглянулись. Однажды, еще в детстве, Бетт спросила: «Почему тетя Лиззи из всего устраивает представление?» Он ответил: «Так уж она устроена», — и Бетт усвоила: ее тетя рождена для игры, игра для нее и есть жизнь. Возможно, неумение отделить одно от другого свидетельствовало о том, что ее карьера не слишком удалась — и жизнь тоже, до встречи с Джеймсом. Бетт обратила пытливый взгляд на мать. Та всегда была скупа на жесты и прямолинейна в речах. Душа нараспашку. Чтобы сыграть такое, нужно быть великой актрисой. Джесс сильная — даже теперь. Бетт вдруг остро ощутила, как ей это нужно. Сердце сдавила железная рука страха. Вдруг с мамой что-нибудь случится — она этого точно не переживет. Бетт едва сдерживалась, чтобы не вскочить из-за стола и не броситься к матери, уткнуться ей лицом в колени.

— Вы его видели? — спросила Лиззи, обращаясь ко всем сразу. — Видели этого проходимца на отпевании?

Джесс перестала есть. Остальные тоже бросили притворяться голодными и переключились на напитки. Лиззи утерла слезы. На щеках остались следы туши. Джеймс любовно стер их.

— Да, я видела, — откликнулась Джесс. — И считаю, что он поступил правильно.

В церкви Роб одиноко сидел в заднем ряду. Джесс механически, как делала все в эти дни, отметила его присутствие.

— Жалко, что я не видел! — побагровев, выпалил Йен; глаза налились кровью. Боль утраты норовила вырваться наружу в виде агрессии. — Иначе вышвырнул бы его вон. Убийца Дэна как ни в чем не бывало присутствует на его отпевании! Почему бы ему снова не нализаться и не угробить кого-нибудь еще?

В полиции Йену и Джесс объяснили, что, как только будут собраны все необходимые доказательства, дело будет передано королевскому прокурору с соответствующими предложениями. Это займет примерно шесть недель.

— А до тех пор он будет разгуливать на свободе? — возмутился Йен.

Ему объяснили: таков порядок.

За поминальным ужином Йен добавил к виски изрядное количество вина, но опьянение не наступило. Он чувствовал себя выбитым из колеи; душа металась, словно зверь в клетке. Бетт не поднимала глаз от скатерти. Джесс перегнулась к нему через стол.

— Не злись. Хотя бы сегодня.

Во время их брака Йен часто выходил из себя. Ему действовали на нервы жена, дети, вся их жизнь в Дитчли. На этот раз он сдержался.

— Его счастье, что хоть сюда не приперся. Не знаю, как бы я налил ему виски.

Джесс попыталась отвлечь его:

— Как по-твоему, все прошло как положено?

Она еще никого не хоронила, если не считать родителей Йена и ее матери, умершей от рака, когда им с Лиззи было по двадцать с небольшим. Обо всем позаботился их отец. Он был все еще жив и находился в доме престарелых в Йорке. Слабость помешала ему приехать на похороны внука.

Служба была очень простой. Проповедь, гимн да два-три приятеля Дэнни выступили с воспоминаниями. Священник, не знавший его лично, говорил правильные, но расплывчатые фразы, чтобы, с одной стороны, утешить родных, а с другой — не прогневить Бога противоречиями и тем самым не осложнить Дэниелу Эрроусмиту загробную жизнь.

А теперь вот они сидят за поминальным столом — надо же как-то убить вечер. А что потом?

Вместо Йена ответил Джеймс:

— Да, все нормально. Ты очень мужественно себя вела, Джесс. И остальные тоже.

Все это время Джеймс ненавязчиво поддерживал их. Взял на себя приготовление пищи, ответы на телефонные звонки и заботу о Соке.

— Этот парень тоже проявил мужество.

Джесс благодарно улыбнулась. Глядя на седеющую шевелюру и простое, невыразительное лицо Джеймса, она завидовала счастью сестры и остро чувствовала свое одиночество. Какое там мужество? Просто она старалась казаться такой, какой ее хотели видеть. Это далеко не одно и то же.

Бетт поежилась: в комнате было прохладно. Она по-прежнему прислушивалась, не хлопнет ли входная дверь.

— Давайте говорить о Дэнни, а не о похоронах. Посмотрим семейные фотографии… Мне приятнее вспоминать, каким он был при жизни.

Лиззи обняла ее.

— Ты права, дорогуша. Давай, Джесс, тащи сюда все, какие есть, снимки. Крестины, детские игры — все.

Джесс охотно вскочила из-за стола. Алкоголь немного смягчил боль утраты. Может, если выпить еще, она совсем пройдет?

— Что ж, пойду за фотографиями.

Роб нажал на кнопку дверного звонка, а когда никто не ответил, нажал еще и долго не отпускал. В это время за проволочной оградой проходил поезд, и он засмотрелся на мелькающие огни в окнах спальных вагонов. Когда дверь отворилась, он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Перед ним стояла темнокожая девушка в сапогах на молнии и мини-юбке.

— Эй! Ты чего трезвонишь?

— Кэт дома? — Фамилию он не помнил.

Девушка безразлично пожала плечами и ушла, оставив дверь открытой. Роб закрыл ее за собой и взбежал по лестнице к квартире Кэт. Постучался.

Сквозь щель он увидел ее голову, обернутую полотенцем.

— Ты?!

Глаза девушки заметались, она была явно готова позвать на помощь.

— Не бойся, я не причиню тебе зла.

— Что тебе нужно? Зачем пришел?

— Поговорить с тобой пять минут. Это срочно.

Девушка задумчиво пожевала губу. Робу было тяжело видеть, что она его боится. Наконец она решилась.

— Ладно, подожди.

И захлопнула дверь, а когда снова открыла, то Роб увидел, что она успела нацепить на себя джинсы и свитер. Дверь осталась запертой на цепочку.

— Ну?

— Слушай, я не могу разговаривать через щель.

— Думаешь, я тебя впущу?

— Ну пожалуйста!

Поколебавшись, она сняла цепочку и позволила ему войти. Оказала доверие.

Он хорошо запомнил комнату. Но сейчас она казалась меньше и обыденнее. На синтетической леске над раковиной сушились трусики и колготки. На столе работал портативный телевизор. Девушка смотрела «Бруксайд».

— Я знаю, чем кончилось. Нам с Зоей сказали в полиции, а потом мы прочли в газете. Кажется, сегодня были похороны?