Рози Томас - Влечение

— Ну конечно. Когда ты вернешься?

Джесс медленно, отчетливо произнесла:

— Я не вернусь. Я далеко, вместе с Робом. Побудь, пожалуйста, с Йеном, пока вы не убедитесь, что все обошлось. А потом дай объявление о продаже дома. Срочно. Мне позарез нужны деньги.

Лиззи прилагала бешеные усилия, чтобы проникнуть в смысл этих слов. В голосе Джесс звучали нотки, которые она не слышала уже много лет.

— Что ты еще натворила?

— Мы на пути в Италию. Я взяла деньги из сейфа в питомнике. Верну, как только продам дом. Вероятно, к тебе явятся из полиции, будут задавать вопросы. Можешь сказать им правду. Мне наплевать на Грэхема Эдера.

«Спятила, — подумала Лиззи. — Не выдержала горя. Это — запоздалая реакция». Но она тут же поправила себя. Нет. Это мне хочется так думать. Джесс говорила вполне разумно, даже весело. Как будто она наконец-то взяла судьбу в собственные руки, чтобы начать жить, а не существовать. Лиззи почувствовала укол зависти.

— Ну так как же, ты сделаешь это для меня?

Голос Джесс слышался на фоне гула аэропорта, только Лиззи не могла разобрать, какого именно.

— Сделаю, если тебе это действительно нужно. Еще не поздно дать задний ход. Йен протрезвеет и успокоится, особенно когда пройдет голова. Он не станет убивать твоего друга. Ты еще успеешь вернуть деньги в сейф. Ради всего святого, Джесс, почему ты не попросила у нас с Джеймсом?

— Просто не подумала. Не было времени на раздумья — пришла пора действовать. Так лучше, Лиззи. Мне нужно уехать. Спасибо за все. Буду тебе звонить.

— А как же Бетт?

— Я с ней поговорю. Спокойной ночи. Не волнуйся.

Лиззи медленно опустила трубку на рычаг. Она ожидала, что придет в ярость, но не почувствовала ничего, кроме твердой и непостижимой уверенности, что Джесс счастлива. Нет. Это не совсем счастье, потому что тесно переплелось с горем. Но на какой-то короткий миг ей почти физически обжег пальцы огонь, на котором горела Джесс, совершая прыжок в неведомое.

Бетт оказалась дома. Она сразу же, после первого сигнала, схватила трубку. Сначала непривычная молодая интонация, с которой говорила Джесс, ее испугала. Сердце сбилось с ритма: «Мамочка, только бы с тобой ничего не случилось!»

— Я в полном порядке, — заверила Джесс. — Просто я малость набедокурила и хочу, чтоб ты знала. Постарайся не слишком гневаться.

— Что такое? Что там за шум?

— Я в аэропорту Франкфурта. С Робом.

— Как? Почему?

— Вот послушай. — И Джесс пересказала дочери события последних суток. Она утверждала, что с Йеном ничего страшного, а вот Робу грозит серьезная опасность. Если бы он остался в Англии, его бы точно бросили за решетку. — Пойми, Бетт, я не собиралась этого делать, но так уж вышло. Я сделала первое, что пришло в голову. Вырвалась на свободу. В Англии я вечно чувствовала бы себя виноватой.

— Понятно, — холодно проговорила Бетт.

Теперь, когда тревога улеглась, она могла позволить себе желчь. Бетт постаралась убедить ее в том, что расстояние ничего не значит. Две любви, две верности рвали ее на части.

Она униженно произнесла:

— Не думай, будто я тебя бросаю. Этого никогда не случится.

— Какая разница, что я думаю?

«Она все-таки предала меня, бросила окончательно. Сожгла мосты и сбежала с Робом Эллисом».

— Бетт, ты для меня важнее всех на свете.

— В самом деле? Ты избрала не лучший способ доказательства.

— Прости. Но сейчас я не могу повернуть обратно. Как только мы где-нибудь осядем, я сообщу, как со мной связаться. Я тебе напишу. Буду звонить каждый день, если хочешь. Я очень люблю тебя, Бетт.

— У тебя все?

Бетт страстно желала, чтобы это было не все, но гордость не позволяла ей в этом признаться.

— Что значит «все»?

— Ну ладно. Позвоню папе — как он там?

«Она не хочет больше со мной разговаривать», — подумала Джесс и незряче уставилась на выбитые на аппарате инструкции по-немецки.

— Да, да, конечно. Я только хотела поставить тебя в известность. Я еще позвоню. Люблю тебя. Береги себя и… Ладно. До свидания.

— Мамочка!

Слишком поздно. В трубке раздался щелчок разъединяемой линии.

Джесс дала себе успокоиться и только после этого подошла к Робу. Возле него устроилась группа небогатых на вид путешественников, приготовившихся к долгому ожиданию. Он показался Джесс более растерянным и неприкаянным, чем они. На мгновение перед глазами мелькнуло видение Дэнни — молодого, уверенного в себе, и она чуть не споткнулась. Что только она делает? Куда тащит их обоих?

— Все в порядке, — сказала она Робу. — Йен спит. Полиция за нами еще не гонится. Завтра в полвосьмого утра есть места в самолете до Флоренции, я взяла билеты. А пока — неподалеку есть недорогая гостиница, чтобы переночевать.

— Почему именно Италия?

Джесс замялась.

— Потому что мне нравится эта страна. Потому что знакомство с ней обогащает. Но, если хочешь, можем поехать в какое-нибудь другое место.

— Нет, Италия меня устраивает. У нас с итальянцами есть соглашение о выдаче преступников? Так, кажется, это называется?

— Не думаю, что до этого дойдет. Может, ты хочешь вернуться? Еще не поздно.

Роб взглянул на нее, и в его взгляде она прочла, что ему передалась ее уверенность. «Мы не мать с сыном», — напомнила она себе.

— А как же твоя дочь?

— Ей я тоже позвонила.

Роб почувствовал: этой темы лучше не касаться.

— Что я оставил дома?

— Тогда пойдем искать гостиницу.

Это оказался перевалочный пункт для транзитных пассажиров — чисто функциональное заведение. Спать не хотелось, и они посидели на пластиковых стульях в кафе. Роб выбрал пиво, а Джесс рассеянно размазывала ложечкой кофейные лужицы на блюдце. Характер их отношений вновь неуловимо изменился. Оба чувствовали огромную потребность в стабильности.

— Ты хотела мне что-то рассказать.

— Да.

— Я готов слушать.

— Да, — повторила она и наконец-то решилась: — Тебе не помешает знать. Это именно то, из-за чего Йен вышел из себя.

От нее не ускользнуло, как Роб вздрогнул и его лицо приняло жесткое выражение. «Это все дьявол, — решила Джесс. — Я не могу его изгнать, но хотя бы вижу».

Она рассказала ему о Тонио, и о своих итальянских каникулах, и как появился Дэнни. А потом — про фотографию и Бетт, и про слепую ярость Йена, чье мужское самолюбие было жестоко задето. «Ну вот, — сказала она себе, заканчивая рассказ. — Теперь всем все известно. Нет больше тайн. И Дэнни тоже — если не считать потаенных уголков памяти, где он пребудет навеки».

Роб протянул руки над столиком и взял ее за плечи.

— Я так и знал, что у тебя к нему особое отношение. Он был для тебя больше чем сыном.

Вспомнились циничные слова Дэнни: «Готова целовать землю у меня под ногами». И еще: «Я могу обернуть мать вокруг пальца». Он ревновал Джесс к Дэнни — ведь тот обладал тем, чего он был лишен.