Рози Томас - Влечение

— Отойдите, пожалуйста, в сторону.

Он сказал несколько слов в телефонную трубку. Тут же из-за зеркального экрана появились двое в форме и, метнувшись к Робу, взяли его под руки. Он послушно позволил себя увести под любопытными взглядами пассажиров в аэропорту Хитроу.

В камере предварительного заключения было четыре полки — две нижних и две верхних. Нижняя полка с левой стороны была свободна; на верхней лежал какой-то субъект, с головой укрывшийся одеялом. На нижней полке справа сидели два азиата; оба были небриты; лица при неоновых лампах дневного света казались почерневшими от усталости. Офицер снял с Роба наручники и кивком указал на свободные нары. Роб послушно сел, потирая запястья. В камере пахло потом, черствым хлебом и экскрементами. Поглазев на него, азиаты возобновили свой разговор.

Было десять часов вечера. Роб лег на спину и повернулся лицом к стене. Она была выкрашена в зеленый цвет и кое-где отсырела. Ни тебе островов, ни континентов. Роб закрыл глаза. Как ни странно, страха не было. Его поместили в камеру предварительного заключения неподалеку от Хитроу. Майкл Блейк объяснил по телефону, что будет повторно просить, чтобы Роба отпустили на поруки, но ему наверняка откажут.

Мужчина на верхней полке захрапел — сначала тихо, потом все громче. Тюрьма оказалась в точности такой, какой Роб ее представлял, ничуть не хуже. Хотя, возможно, худшее — впереди. Но пока что все было вполне терпимо. После отъезда Джесс он прожил в Италии неделю, но с самого начала понял, что без нее это не имеет смысла. У него также не было желания мотаться по свету вдали от родных мест — то есть изведать еще большее одиночество.

Прошедшие месяцы научили его избегать одиночества. Он вернулся в Англию, потому что, каков бы ни был судебный приговор, это лучше, чем самому обречь себя на изоляцию.

Роб думал о Джесс, о Бетт с Дэнни, о Зое и Кэт. И наконец уснул.

В преддверии суда к Робу стали допускать посетителей. Джесс пришла при первой возможности. Они сидели друг напротив друга за деревянным столом, взявшись за руки.

— Зачем ты вернулся? Я думала, ты уедешь куда-нибудь подальше, чтобы начать новую жизнь.

К ее удивлению, Роб рассмеялся. Похоже, все его страхи улетучились.

— Я думал об этом. Подсчитал деньги и начал прикидывать, куда бы податься, но у меня было такое ощущение, словно речь идет о ком-то другом. Как в кино. В конце концов я понял: человеку не дано начать с чистого листа. Можно лишь продолжать вести ту жизнь, которая сложилась — так или иначе. Стартовать оттуда, где стоишь. В общем, я сам захотел вернуться.

Джесс понимала: его привела сюда не любовь к ней. В их отношениях произошла перемена — еще до ее отъезда из Италии. Все течет, все меняется. Могли ли они предположить, что Джесс придется выбирать между ним и Бетт? Но она сделала единственно возможный для себя выбор, и их связь приняла другой характер. Она словно держала в своих ладонях руки Дэнни — не больше, но и не меньше.

— Ты правильно поступил. Прости, что уговорила тебя нарушить условия поручительства и это привело тебя сюда.

Он опять засмеялся.

— Ты меня не уговаривала. Я сам драпанул вместе с тобой — бежал задрав хвост. Кто, как не я, врезал твоему бывшему мужу? И, знаешь, я был счастлив с тобой в Италии. Ничего подобного у меня еще не было. Эти воспоминания остались со мной, в моей памяти, их никто не отнимет. Я бы не отказался пережить все это сначала, даже зная, что окажусь здесь.

С минуту Джесс не могла говорить из-за душившего ее волнения. Эйфория — так она определила это для себя. Необычайная легкость во всем теле — оказывается, с Робом было то же самое. Да, мысленно повторила она, это было, и этого никто не отнимет. Мы помогли друг другу не только выжить.

В комнате свиданий не было окон; пахло сигаретами и потом. В этой угнетающей обстановке Джесс оставалось только признать, что, как бы им ни было хорошо вместе, их по-прежнему разделяют более чем два десятка лет, и ответственность перед другими людьми, и огромная, укоренившаяся в душе Джесс любовь к ее детям.

Их руки нехотя разомкнулись.

— Может, тебе еще что-нибудь нужно? — спросила Джесс. Она принесла с собой еду, книги и кассетник с его любимыми пленками.

Роб покачал головой.

— Ничего. Ровным счетом ничего.

Джесс была не единственной его посетительницей. В конце второй недели Робу сказали, что его хочет видеть кое-кто еще. Он подождал в комнате свиданий, уверенный в том, что это Майкл Блейк. Однако дверь отворилась, и вошла Кэт. Быстро обежав взглядом комнату, она остановила его на Робе. Стараясь скрыть за бравадой свое смущение, плюхнулась на стул и скрестила ноги. Это был один из тех дней, когда она казалась почти дурнушкой. Сальные волосы обвисли, лицо приобрело сходство с бледной луной.

— Не ожидал?

— Я очень рад, — мягко ответил Роб, и это было правдой. Охранник пожал плечами и удалился, закрыв за собой дверь, но оставив открытым маленькое окошко.

— Ты, значит, вернулся.

Он кивнул.

— А она?

— Если ты имеешь в виду Джесс, она приехала еще раньше — ухаживать за дочерью, у которой рак.

Кэт отвела глаза в сторону.

— Ты приехал, чтобы быть с ней? Я хочу сказать, когда выйдешь отсюда? Она тебя ждет?

— Нет, — лаконично ответил Роб. Сварливые нотки в голосе Кэт явно скрывали что-то другое — какое-то желание или страх, которые он не мог определить. — А вообще это тебя не касается.

Кэт откинулась на спинку стула и еще агрессивнее скрестила ноги. Синтетическая мини-юбка поползла выше; Роб невольно наклонился набок, чтобы крышка стола не закрывала вид.

— Так ты хочешь знать, почему я решила навестить тебя в тюрьме? Учти — я не принесла напильник в пироге.

Она еще раз обвела взглядом комнату. Роб припомнил вечера и ночи, проведенные ими вместе перед его бегством в Италию. Их встречи стали мостиком между ним и прошлой жизнью.

— Так почему же?

— Я беременна, — деловито сообщила Кэт. — От тебя.

Роб облизнул губы и подался вперед.

— Ты уверена?

— Что залетела или что от тебя?

— И то и другое.

В его душе поднялась буря самых разных чувств. Ребенок! Своя ноша. Человеческое существо. Новая жизнь.

— Уверена. Уже почти три месяца.

— Что ты решила?

Кэт сердито шмыгнула носом; уголки губ опустились.

— Если ты хочешь предложить мне избавиться от ребенка, так я против. Я этого не признаю. Это мой ребенок. Я прекрасно о нем позабочусь.

— Ты только что сказала, что он и мой тоже.

Их взгляды скрестились. Роб догадался, что она ведет себя вызывающе, чтобы скрыть свою уязвимость. Ему захотелось обнять ее. Он вспомнил плаксу-кляксу — племянника Джесс, и в его душе шевельнулся какой-то нерв, некая ниточка. Теперь она завязалась узелком. Ему стало трудно дышать. Малыш назвал его дядей. Комочек из соплей и пи-пи…