Джеймс Джонс - Не страшись урагана любви

Она позвонила в полдень, надеясь застать их перед обедом. К счастью, они как раз были в «Номере Медового месяца Рона Гранта», как теперь официально назывался номер, так что Гранту не пришлось искать Лаки, чтобы она присутствовала при разговоре. Он не хотел, чтобы ему звонили из Га-Бей, особенно с виллы Эвелин, в отсутствие Лаки.

— Как вы там поживаете? — спросил спокойный замогильный голос. На линии не было абсолютно никаких помех, и казалось, Эвелин находится поблизости.

Он сидел на стуле рядом с кроватью, надевая белые парусиновые брюки. Он жестом показал, чтобы Лаки подошла и послушала.

— Я не собираюсь слушать твои разговоры, — холодно ответила она.

— Алло! Алло! Прекрасно, — сказал он и прикрыл рукой микрофон. — Плевать мне, хочешь ты или нет. Иди и слушай!

Она пожала плечами, но подошла. Грант слегка отодвинул трубку от уха, а Лаки наклонилась к нему, касаясь волосами его щеки, и начала слушать. Потом она слегка оперлась руками о его плечо, как будто, подумал Грант, желание получить информацию заставило ее забыть, что она его ненавидит.

— Я надеялась перехватить тебя, мой мальчик, перед обедом, — растягивая слова, говорила Эвелин. — Здесь и Дуг рядом. Я Дам ему трубку. Но мы говорили о вас и подумали, почему бы вам не побыть здесь с нами пару недель?

— Ты шутишь? — возмутился Грант.

— Да нет же, малыш! Эбернати уехали. Вернулись в Индианаполис. Вчера днем улетели в Майами. Я бы даже и не звонила, будь они здесь. Господи! Но на душе у меня, у всех нас, беспокойство из-за случившегося. И мы хотим пригласить вас на отдых поприятнее. Славно было бы повидаться, когда воздух очистился.

— Не знаю, как все это будет, — осторожно произнес Грант. — Так они уехали? — Он испытал странное облегчение.

— И, боюсь, не в лучшей форме, — как всегда, мрачно сказала Эвелин.

— Что ты имеешь в виду?

— У Ханта неприятности в бизнесе, боюсь, что так. И я, и Кэрол предупреждали его. Еще до приезда была опасность, что он потеряет контроль над своей строительной фирмой. А сейчас, кажется, свершилось. У меня, ты же знаешь, там масса своих дел. Кажется, он потерял контроль, а может, вообще все потерял.

— Но ведь его акции… — произнес Грант.

— Да, они у него еще есть. Но они могут заставить его продать их, если захотят. А я подозреваю, у меня есть информация, что так они и намерены поступить.

— Он должен будет уйти в отставку.

— Его это убьет, — спокойно сказала Эвелин тоном замогильного оракула. — Особенно если он так пьет. Я бы не дала ему и двух лет. Но я его предупреждала.

— Да, я знаю, — ответил Грант. — Кэрол тоже, но Кэрол…

— Ты прав! — перебила Эвелин. — Забавно, что Кэрол его предупреждала, много раз предупреждала, но ведь именно она привезла его сюда, и именно она держала его здесь все то время, пока ты, а потом ты с Лаки были здесь. М-да, любопытная печальная история. Не знаю, что можно сделать. Так как насчет вашего приезда на пару недель?

— Не знаю, Эвелин, как это удастся, — ответил Грант. Лаки энергично кивала головой, соглашаясь с таким ответом. — На следующие две недели у меня намечены серьезные погружения. А потом мне нужно будет возвращаться в Нью-Йорк на репетиции. Дуг там?

— Да. Рядом. Вырывает у меня трубку! Погоди, даю его. Может, он тебя уговорит.

Лаки так же энергично затрясла головой, но на этот раз отрицательно.

— Рон? Рон? — услышал он голос Дуга. — Это ты, Рон?.. О'кей, слушай. Почему бы вам не приехать на пару недель? Знаешь, как только вы уехали, погода прояснилась, у Бонхэма теперь масса клиентов, у нас каждый день великолепные прогулки на лодке. И он собирается снова заняться пушками, погода хорошая.

— А как ты смотришь, не приехать ли тебе к нам на Морант-Кис? — предложил Грант в ответ.

— Это острова южнее Ямайки? — спросил Дуг. — Наверное, это прекрасно.

— Мы едем с Гройнтоном. Возьмем спальные мешки, палатку, поживем там четыре-пять дней. Там практически никто на рыб не охотился.

— Потрясающе! — с энтузиазмом откликнулся Дуг. — Слушай, у меня новая девушка. Можно, я ее возьму?

— Конечно. Мы наймем маленькое суденышко. Девушки, если захотят, смогут спать на нем.

— Ты точно сюда не приедешь? — снова спросил Дуг. — Эвелин очень хочет. И у нас весело.

— Я могу разговаривать? — тихо произнес Грант. — Эвелин далеко?

— Нет, не очень. Что? — непринужденно ответил Дуг.

— Понимаешь, у меня слишком плохие воспоминания. У Лаки тоже. И я, правда, не хочу ехать, — тихо проговорил Грант.

— Ладно. О'кей. Усек. Тогда я приеду, — сказал Дуг. — С девушкой. Но без меня не уезжайте!

— Обещаю. Не уедем.

— Я не хочу лететь ночью, а следующий рейс — завтра в три часа из Нью-Йорка. О'кей?

— О'кей, — ответил Грант с фальшивой сердечностью. Распрощавшись нарочито бодрым голосом, словно пытаясь скрыть банальность слов, он положил трубку.

Лаки уже отошла от него и села на кровать. — Ты и вправду хочешь туда ехать? С Джимом и с ними? — странным голосом спросила она.

— Конечно. А что? — легко откликнулся он. — Наверное, там будет тесновато. Не слишком интимно. Но для нас это не имеет значения, — с горькой улыбкой сказал он. — Не так ли?

Лаки выпрямилась и высоко подняла голову. И сидя в такой позе, она странно посмотрела на него.

— Тогда ладно, едем, — ответила она глухим, странным голосом. — Я не очень-то люблю походную жизнь. Но, может, понравится.

Дуг должен был прилететь только завтра к вечеру, так что они еще два дня выходили с Беном на катамаране. Актер с женой вернулись из Очо-Риос, их часто видели в отеле, и когда они встретились, выпили и поговорили, актер не стал предлагать выйти с ними. Он, в отличие от Гранта, не знал, что они идут туда, где он был в последний раз. Сразу после звонка, до того, как выйти, они за обедом обсудили с Джимом поездку на Морант-Кис.

Джим сам там был только один раз и горел желанием вернуться. Он ведь очень много говорил об этой поездке во время их первого приезда в Краунт, но тогда они отказались просто потому, что были очень близки и не желали долго обходиться без интимной совместной постели. При теперешнем положении дел это было уже неважно, и Грант, что достаточно странно, сам сгорал от нетерпения. Три маленьких островка лежали в пятидесяти пяти морских милях к юго-юго-востоку от Морант-Пойнт, в семи часах пути от Кингстона, и на них лишь время от времени собирали гуано. В мае туда приплывали собирать яйца морских птиц, которых там было превеликое множество, но в остальное время на острова за гуано лишь изредка заходили немногочисленные суда. «Пусть тебя не волнует гуано, — откровенно говорил Джим. — Оно там лишь в нескольких местах». Все островки плоские и покрыты кустарником наподобие дикой мимозы. На двух островах севернее хорошие пляжи для высадки, а третий — скалистый и труднодоступный, и на его северной части, названной с типично британским воображением «северо-восточным заливом», росли кокосовые пальмы, посаженные где-то в 1825 году каким-то предусмотрительным ямайцем для моряков, потерпевших кораблекрушение. Везде много хороших рифов, а наилучшие — к северо-востоку от Северо-Восточного залива, с наветренной стороны. Но и на подветренной стороне есть хорошие рифы. Москитов там нет, а когда Джим там был два года тому назад, то не было там и зданий, только старый деревянный сарай, и он убежден, что сейчас там тоже пусто. Они могут нанять на четыре-пять дней то же судно, что он нанимал, — с другой «ныряющей парой», добавил он. («Эта пара не «ныряющая», — быстро вставила Лаки.) А если захотят поплыть Бен и Ирма, они наймут судно побольше, у Джима есть и такое на примете.