Джейми Макгвайр - Мое прекрасное забвение (ЛП)

Он сидел на стойке, прижав ладони вплотную к деревянной панели Формика.

— Возможно, однажды, я замаскирую это в одной из твоих тату.

— Возможно, я разобью твою машину на миллионы кусочков, — сказала я.

— Вау. Стоп. Дерьмо воплощается в реальность, — сказал он, спрыгивая вниз, чтобы встать рядом со мной. — Я сожалею, что ты разозлилась на то, что я прогнал парнишку прочь. Но я не сожалею о том, что прогнал его, я сожалею, что рассердил тебя. Подумай об этом. Я не собирался бить ему тату после того, как он соблазнял мою девушку. Доверься мне. Это будет лучше всего.

— Перестань всему придавать смысл, — отрезала я.

Трентон обнял меня сзади, а затем уткнулся лицом в мою шею.

— Мне почти не стыдно за то, что я вывожу тебя из себя. Ты чертовски горяча, когда злишься.

Я игриво толкнула его локтем в бок и снова услышала, как открылась дверь. Колин и Чейз подошли к прилавку, и Чейз скрестил руки на груди.

— Тату? — спросила я. Они не были удивлены.

Объятья Трента ослабли.

— Чем можем помочь, ребята?

Колин нахмурился.

— Нам нужно поговорить с Камиллой. Один на один.

Трентон покачал головой.

— Этого не будет.

Чейз прищурился и наклонился к нам.

— Она наша семья, черт побери. Мы не будем спрашивать твоего разрешения, Мэддокс.

Трентон прищурился.

— Будете, просто еще об этом не знаете.

Глаз Колина дернулся.

— Чейз здесь, чтобы поговорить со своей сестрой. Это семейное дело, Трент. Ты остаешься в стороне. Камиль, на выход. Сейчас.

— Вы можете поговорить со мной здесь, Колин. Что вам нужно?

Он посмотрел на меня.

— Ты на самом деле хочешь поговорить об этом здесь?

— О чем ты хочешь поговорить? — спросила я, стараясь сохранять спокойствие. Я был уверена, если мы выйдем на улицу, Колин или Чейз выйдут из себя и начнется. Безопаснее оставаться на месте.

— Ты не явилась на День Благодарения. Папа сказал, что тебе пришлось работать. Допустим. Но затем ты не появляешься на Рождество. После этого, твой стул пуст и на обед первого дня Нового года. Что, черт возьми, происходит, Камиль? — яростно спросил Чейз.

— У меня есть две работы и занятия. Просто так получилось в этом году.

— День рождения папы на следующей неделе, — сказал Чейз.

— Тебе лучше, мать его, появиться там.

— Или что? — спросил Трентон.

— Что, черт возьми, ты только что сказал, Мэддокс? — отрезал Чейз.

Трентон поднял подбородок.

— Ей лучше явиться туда, так? Что ты собираешься делать, если она не появится там?

Чейз прислонился ближе.

— Приду и заберу ее.

— Нет, этого не будет, — сказал Трентон.

Колин наклонился, также сохраняя пониженный тон, когда сказал:

— Я только хочу сказать это еще раз. Это семейное дело, Трент. Тебя оно, на хрен, не касается!

Челюсти Трентона заскрипели.

— Ками — это мое дело. А ее долбанутые братья приходят к ней на работу и пытаются запугать ее, и это определенно мое дело, ребятки.

Колин и Чейз взглянули на Трентона и оба шагнули назад. Колин заговорил первым, как всегда.

— Камилла, ты выходишь с нами прямо сейчас, или я разнесу это место и надеру задницу твоему приятелю.

— Я не ее приятель. Я ее парень, и я прибью тебя, черт побери, прежде чем ты сможешь поцарапать краску.

Кэлвин появился с другой стороны от меня. Я посмотрела вниз, его руки были сжаты в кулаки.

— Ты только что сказал, что собираешься сделать что-то с моим магазином?

— И что ты собираешься с этим делать? — Чейз сплюнул на пол.

— Чейз, Бога ради! — заорала я. — Что с тобой не так?

Трентон удержал меня, хотя я и не пыталась уходить, это трудно было сделать.

Бишоп и Хейзел вышли из своих комнат, заинтересовавшись источником шума. Бишоп встал по другую сторону от Кэлвина, а Хейзел с краю.

Хейзел скрестила руки.

— Я, возможно, многое пропустила, но я вижу, как один из этих больших мальчиков держит тебя, и вижу твой взгляд. Ты поймешь, почему я стою здесь. Итак, посмотрим… Я не хочу расцарапать твои глаза, потому что ты — семья Ками. А мы не хотим причинять ей боль. Никогда. Поскольку она — часть нашей семьи, сейчас. А ты… не навредишь… моей семье. Поэтому, мой вам совет, сотрите эти хмурые взгляды с лиц и идите домой. Когда ты остынешь, Чейз… позвони сестре. И говори нормально. Если хочешь сохранить свои глаза.

— Или руки, — добавил Трентон, — потому что, если ты когда-нибудь позволишь себе говорить с ней в хоть немного неуважительном тоне, я разорву, на хрен, тебя, засранец, и буду бить тебя до потери пульса… Мы поняли друг друга?

Колин и Чейз с осторожностью поглядывали на нас, переводя взгляды от Трентона к Хейзел, и между собой. Они были в замешательстве, и я поняла по глазам Колина, что они не собирались все так оставлять.

Чейз посмотрел на меня.

— Я перезвоню позже. Мы заслуживаем знать, почему наша семья разваливается.

Я кивнула, они оба повернулись и вышли через двойные двери.

Когда послышался звук двигателя Колина, я неловко посмотрела вниз.

— Мне очень жаль, Кэлвин.

— Это преимущество салона, малышка. Мы крутые.

Он пошел обратно в свой кабинет, а Хейзел подошла, сплела руки с моими и прижала щеку к моей груди.

— Мы отбили тебя, — сказала она просто.

Я продолжала смотреть в пол, но когда стало очевидно, что Хейзел меня не отпускает, я сжала ее крепче.

Бишоп в этот момент посмотрел на нас.

— Спасибо, — сказала я.

Бишоп поднял бровь.

— Я не собирался драться. Я был здесь, просто чтобы посмотреть.

Он вернулся к себе, а я усмехнулась.

Хейзел отпустила меня и сделала шаг назад.

— Ладно. Кажется, все кончено. Возвращайся к работе, — сказала она, и ушла в своей кабинет.

Трентон притянул меня на руки, и прикоснулся губами к моим волосам.

— Они добьются своего, в конце концов.

Я посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду.

— Я не позволю запугать тебя снова.

Я снова прижалась щекой к его груди.

— Это все, о чем им известно, Трент. Я не могу винить их.

— Почему нет? Они обвиняют тебя во всем. А они не роботы. Они взрослые и могут сделать свой выбор. Они предпочитают придерживаться того, что они там себе знают.

— Вроде тебя и твоих братьев?

Я не подняла глаза, а Трентон не ответил сразу. Наконец он вздохнул.

— Мы не реагируем на все только потому, что это все, что мы знаем. Все как раз наоборот. Мы, блин, без понятия, что мы творим.

— Но ты стараешься, — сказала я, уткнувшись в него носом. — Ты пытаешься быть хорошим. Ты работаешь в нужном направлении, чтобы быть лучше, быть более терпеливым, и от тебя исходит больше понимания. И только то, что ты можешь надрать чью-то задницу… не означает, что ты должен.

Трентон усмехнулся.

— Да, действительно.

Я попыталась слегка оттолкнуть его. Но он держал меня крепко.