Пенни Самнер - Дерево ангелов

За столом на Нину косились и кидали многозначительные, а иногда и злобные взгляды. Но улыбка англичанина как бы говорила: не обращай внимания, пускай себе пялятся, почему это должно нас волновать? Он застенчив, подумала Нина, и ему приходится перебарывать свою стеснительность. В душе ее забрезжило какое-то смутное чувство — надежда? В конце вечера он попросил позволения заглянуть утром, и она ответила, что будет очень рада.

Когда она сидела перед туалетным столиком, готовясь ко сну, вошла тетя.

— Ну, как он тебе?

— По-моему, хороший человек.

— Да, я тоже так думаю.

Но могла бы она полюбить его? Нинины пальцы безуспешно боролись с замочком жемчужно-кораллового ожерелья. Тетя подошла к ней и осторожно расстегнула ожерелье. — Ты хочешь что-то спросить?

— Много нужно времени, чтобы понять, сможешь ли ты полюбить человека?

Елена положила ожерелье на туалетный столик и принялась вынимать шпильки из Нининых волос.

— Уважение, восхищение — вот на чем должен зиждиться брак. Ты сама сказала, что он тебе нравится. Как тебе кажется, могла бы ты его уважать?

Нина вспомнила его рассказ о кораблях и меди.

— Думаю, да.

— Вот видишь. Что ж до любви, то она бывает разной… — Она взяла щетку для волос. — Нина, не путай любовь с влюбленностью. Тот, кто влюблен, может завтра разлюбить. А любовь, основанная на уважении, крепка и постоянна. — Она провела пальцами по Нининой щеке и весело сказала: — Уверяю тебя, мистер Трулав вовсе не ожидает, что ты в него влюбишься, более того — он даже не желает этого.

Нина пролежала без сна не один час. Почему Ричард Трулав не ждет от девушки, чтобы она влюбилась в него? Может быть, он обжегся, пережил разочарование? Но дело было не только в любви — другой проблемой был секс. Она уже знала — муж, может, и не станет ожидать от жены любви, но чего он уж точно от нее потребует, так это исполнения супружеских обязанностей. Для Нины, выросшей в деревне, рядом с фермой, секс не был загадкой. Они с Катей частенько наблюдали за кошками, живущими на скотном дворе, и смеялись, глядя, как кот неуклюже слезает с кошки и как она бешено фыркает и шипит на него.

По скабрезным шуточкам, из которых наполовину состояла бабская болтовня на кухне, было ясно, что женщины не всегда получают от секса удовольствие, которого ожидают. Маме-то было хорошо с папой — Нина это знала, потому что однажды случайно подслушала. Это было года четыре назад, когда выдалось особенно жаркое лето. Ей снилось что-то страшное, она беспокойно металась под колючим одеялом и в конце концов проснулась, встала и пошла искать Дарью. В швейной комнате экономки не оказалось, и Нина направилась к спальне родителей. Мама всегда ложилась раньше папы, и Нина уже собиралась постучать в дверь, как вдруг услышала папин голос и мамины тихие стоны. Это были стоны наслаждения, и они делались все громче, пока в конце концов мама не выкрикнула слова, которых Нина никогда от нее не слышала. Она еще постояла у двери, а затем на цыпочках ушла.

Она знала, чем занимались в спальне родители: в начале лета она видела, как новая судомойка и ее возлюбленный милуются на веранде. Как-то вечером она зашла в Катину спальню — свет в комнате был потушен, а у окна вырисовывался темный силуэт сестры.

— Тсс… — Катя поманила ее. — Они опять там.

Выглянув из-за ставня, Нина увидела судомойку и сидящего с ней мужчину.

— Я наблюдаю за ними каждую ночь, — прошептала Катя. — Сперва она не давала ему делать это, но теперь позволяет.

— Делать что?

— Увидишь.

Судомойка со своим возлюбленным так долго сидели, разговаривая вполголоса и целуясь время от времени, что Нина заскучала. Она хотела было уже отойти от окна, но Катя удержала ее:

— Погоди.

И потом произошло это. Мужчина нежно уложил девушку и задрал ей юбку до талии. Нина чуть не рассмеялась в голос, но тут мужчина встал на колени и начал стаскивать штаны. Он спустил их до самых щиколоток, потом лег на девушку, и его голые, белеющие под луной ягодицы заходили туда-сюда. Через какое-то время он остановился и, перекатившись на бок, запустил руку девушке между ног. Она накрыла его руку своими, потом послышался сдавленный стон, и мужчина снова забрался на нее и быстро двигался взад и вперед, пока все не закончилось изнеможенным вздохом и они оба не застыли.

Отпрянув от окна, Нина дышала с трудом и еле стояла на дрожащих ногах.

— Видела?! — ликовала Катя. — Видела?!

После этого Нина наблюдала за любовниками каждую ночь, но не с Катей, а из своей собственной спальни, прильнув к ставням. А однажды утром судомойка исчезла; кухарка сказала, что она ленива, и ее прогнали. Но настроение, созданное любовниками, осталось на все лето. В разгаре дня, после уроков, на усталую Нину находила мечтательность, и ей хотелось только одного — читать длинные романы на берегу речки, в тени деревьев, где жужжат в траве пчелы, а над водой носятся серебристо-синие зимородки. Катя шла с ней, и, укрывшись за ивами, они скидывали одежду и плавали голышом над теплыми камнями. Сейчас Нина вспомнила свои тогдашние ощущения — как приятно погружать нагое тело в воду, подставлять его теплому солнцу. Катя плавала на спине, и ее соски покачивались на волнах, будто маленькие бутончики…

Те чувства, что владели душой Нины тем летом, почти полностью стерлись после маминой смерти, и даже в те ночи, когда она убаюкивала себя с помощью ладошки, она жаждала не столько любовника, сколько утешения и успокоения. Но если она выйдет замуж, ей придется заниматься сексом. Маме это нравилось… и судомойке тоже — но они сами выбрали себе партнеров. А приятно ли будет заниматься сексом с англичанином? Конечно, он оказался привлекательнее, чем она ожидала, но заниматься этим с мужчиной, которого едва знаешь… Нина решила, что будет притворяться: если верить тому, о чем судачит прислуга на кухне, женщины часто так делают.

Но гораздо больше ее тревожили его последствия — очень скоро она может разделить участь Кати и вечно ходить с огромным животом, рожая одного ребенка за другим. Или умереть при родах, как мама. Но такова женская доля, мрачно думала Нина.

Утром Нина встала с головной болью. К завтраку она не притронулась, и тетя Лена, взглянув на нее, заметила, что у нее переутомление. Затем она объявила, что они с девочками едут навестить пожилую соседку, которая прихворнула, и распорядилась, чтобы в гостиной накрыли стол для чая.

Когда тетя с кузинами уехали, Нина встала перед зеркалом и всмотрелась в свое лицо. Она была очень бледна и казалась больной. Мистер Трулав, очевидно, так и подумал: когда через полчаса они встретились в гостиной, он, едва взглянув на Нину, позвал ее полюбоваться прекрасным утром.