Пенни Самнер - Дерево ангелов

Нет, он совсем не горевал по матери. Зато горевал об отце, капитане Ричарде Трулаве, который был офицером и пал смертью храбрых на войне. Отец занимался импортом металлов, и в конце года, когда Кириллу исполнится шестнадцать, он уйдет из школы и тоже приобщится к деловому миру — займет скромную должность в Банке Содружества на Куин-стрит.

Внезапный приступ боли пронзил Кириллу грудь, и он откинулся на спинку деревянной скамейки. Когда тетя Анна впервые сказала ему о работе в банке, Кирилл почувствовал страшную тесноту в груди. В банке трудно будет уберечься от микробов, ведь все эти деньги таскаются в карманах, переходят из рук в руки… Но его беспокоило не только это — втайне он надеялся остаться в школе до конца, а там, может быть, и продолжить образование…

Дядя Джереми изучал ботанику в Кембридже, а в Порт-Дугласе писал доклады и книги. Все его сочинения стояли на полке в гостиной, но тетя Анна не любила, чтобы их трогали. Впрочем, это была не беда: почитать их он мог и в большой публичной библиотеке в городе, и часто так и делал. Его всегда поражало, что хотя дядя Джереми и умер, его слова продолжают жить и каждый может открыть его книги и узнать, что он говорит: «Флора северного Квинсленда — одна из интереснейших в мире, и нам, здесь живущим, следует считать себя избранными, ведь прямо за дверью дома нас ожидают удивительные вещи…»

Закрыв глаза, Кирилл все еще слышал дядин голос: «Разве это не чудо, Кирилл, что прямо на пороге нашего дома сталкиваешься с чем-то подобным? Тебе несказанно повезло, мой мальчик!» Цветок, на который они смотрели, в народе назывался «недотрогой», и это было поистине необыкновенное растение: стоило до него дотронуться, и листья тут же приходили в движение и опасливо сворачивались. Кирилл даже подскочил от неожиданности, когда дядя в первый раз показал ему это.

Дядя Джереми был хорошим учителем. Он научил Кирилла читать, рисуя веселые разноцветные буквы на картонных карточках, так что уроки больше походили на игры, и Кирилл выучился читать в два счета.

Оттого что грамоте его научил Джереми, дядины книги значили для Кирилла еще больше. Кирилл видел эти книги не только в публичной библиотеке — как-то раз он собрался с духом и отправился в университетскую библиотеку на Джордж-стрит. Благодаря своему высокому росту Кирилл вполне походил на одного из студентов, и никто его не остановил. Книги дяди Джереми оказались на стеллаже в ботаническом отделе, и, пока он разглядывал их, сзади к нему подошел седой старичок в преподавательской мантии.

— Этот человек — первопроходец в науке! — заговорил старичок. — Приятно видеть, что вы заинтересовались его трудами. Первый курс, не так ли?

У Кирилла сжалось сердце: он не имеет права находиться здесь, они могут позвонить в школу или даже домой. Он с трудом заставил себя дышать ровно.

— Я не студент, и я знаю, что мне нельзя тут находиться. Но эти книги, сэр, их написал мой дядя…

— Боже… — Преподаватель пригляделся к нему. — Это правда? Вы племянник преподобного мистера Грегори?

— Да, сэр. — Преподаватель уже широко улыбался, и Кирилл позволил себе добавить: — Я жил с ним в Порт-Дугласе.

— Неужели? А как вас зовут?

— Кирилл Трулав.

Старичок протянул руку:

— Что ж, мистер Трулав, для меня большая честь познакомиться с вами. Можете приходить сюда когда угодно. Скажите библиотекарю, что профессор Хейворт разрешил. — Он покачнулся на каблуках. — Могу ли я надеяться, что в ближайшем будущем увижу вас здесь в качестве студента, мистер Трулав? Как вы смотрите на то, чтобы стать ботаником?

Кирилл никогда еще не задумывался об этом. Он почувствовал, как ему в лицо бросилась кровь.

— Я не знаю, сэр…

— Подумайте об этом, мой мальчик. Если что, приходите ко мне на факультет, и мы поговорим. Перечень аудиторий висит у главного входа.

Кирилл много раздумывал над словами профессора Хейворта. Тете Анне он, естественно, ничего не говорил, но когда она объявила, что он будет работать в банке, промолчать было нельзя.

— Я подумал, что мог бы остаться в школе, тетя Анна. У меня такие хорошие оценки, все учителя меня хвалят. А потом…

— Да, Кирилл, что потом?

— Я мог бы поступить в университет…

Тетя медленно покивала, как будто впервые задумавшись над такой возможностью.

— И на какую же специальность?

Кирилл сглотнул. На самом деле он хотел бы посвятить себя музыке, но тетя никогда не позволит ему заниматься музыкой профессионально. Музыку придется оставить для досуга. Но против ботаники-то она не должна возражать, ведь это значит, что он пойдет по стопам дяди Джереми.

— Я мог бы изучать ботанику, тетя Анна. Как дядя Джереми.

— А… — Она отвернулась. — Как твой дядя. — Она снова посмотрела на него и заговорила таким печальным голосом, будто он разочаровал ее: — Я удивлена, Кирилл, что ты лелеешь подобные мысли, хотя и знаешь, что тебе придется зарабатывать себе на жизнь. Что даст тебе ученая степень? Работа в банке как нельзя лучше подходит тебе, и если ты трезво все взвесишь, то согласишься со мной. Пойти в университет, чтобы изучать какую-либо дисциплину только потому, что она тебя интересует, значило бы поступить как избалованный ребенок, кое-кто сказал бы даже — как законченный эгоист.

Кирилл знал, что эгоизм — один из его недостатков. Другой — астма. К тому же он склонен к мечтательности, а мечтательность порождает глупые фантазии — об учебе в сиднейской консерватории, например, или в университете. Тетя Анна говорила, что если он будет потакать своим фантазиям, то когда-нибудь его слабости возьмут над ним верх. Так случилось с его матерью: незадолго до смерти она помешалась, и ее поместили в психиатрическую больницу.

На Кирилла снова напало удушье: уж лучше работать в банке, чем сидеть в сумасшедшем доме. Нужно постараться, чтобы с ним ничего подобного не произошло. «Нельзя давать себе поблажек, — предупреждала тетя Анна. — Только так та сможешь выполнить свой долг, сохранить достоинство и не подвести других. У тебя это в крови, Кирилл, но ты должен бороться со своими слабостями. Единственное средство — самодисциплина».

Тем не менее иногда можно было обмануть людей, так что они думали, будто ты держишь себя в ежовых рукавицах, тогда как на самом деле вовсю предаешься слабостям. Кирилл знал, что так дело обстоит с его занятиями музыкой. Его хвалили за усердие; в действительности же за фортепиано он начисто забывал о таких вещах, как долг и дисциплина, и полностью растворялся в музыке. И все же его учительница мисс Милн считала, что он слишком сдержан. «Расслабься, Кирилл! — понукала она. — Ты должен дать волю своим чувствам. Ты это можешь, не бойся».

Но у него были все основания бояться: всего лишь пару недель назад он воочию увидел, что может случиться, если он даст волю чувствам. Это произошло, когда мисс Милн повела часть учеников на концерт симфонического оркестра «Эй-Би-Си» из Сиднея.