Алиса Лисовская - Нарисуй меня счастливой. Натурщица

— Что ты делаешь? — удивилась Тамара.

— Только что звонила Людмила, — глухо сказал Игорь, не прерывая своего занятия. — Какая-то сволочь позвонила ей и сказала, чтобы она вправила мозги своему мужу или помогла ему найти деньги, которые он должен, иначе пострадает Катька...

Тамара охнула, прижала ладонь к лицу и медленно опустилась на диван.

— Я бы за дочку этим сукам глотку перегрыз! Да руки коротки... Мы уезжаем.

— Куда?

— К Людмилиным родителям. В Магнитогорск. Сейчас, главное, Катьку от всего этого увезти. А там видно будет.

— Ты думаешь, что в Магнитогорске тебя не найдут?

— А что ты предлагаешь? — Очередная картина выскользнула из рук Игоря и с грохотом упала на пол. Игорь в сердцах отшвырнул ее ногой и рухнул на диван рядом с Тамарой. — Я не могу рисковать ребенком. А там... Может быть, я найду эти проклятые деньги!

Тамара несколько минут молчала. Потом повернулась к Игорю:

— Поцелуй меня.

Игорь хотел было что-то возразить, но увидел выражение ее глаз и подчинился. Поцелуй получился горьким и коротким. Тамара оторвалась первая, резко встала:

— Тебе не нужно никуда уезжать.

— Томка, что ты задумала? — встревожился Игорь.

— Из-за меня вся эта каша заварилась, мне и расхлебывать, — твердо сказала Тамара. — Прощай.

— Томка, подожди! — крикнул Игорь, но каблучки Тамары уже застучали по некрашеным доскам коридора.

Игорь в нерешительности постоял несколько секунд, потом опустился на диван среди развороченной мастерской и закрыл лицо руками.

Алина еле доехала до дома. Ее снова тошнило, и она два раза выходила из автобуса, чтобы подышать свежим воздухом.

Лора Александровна была на дежурстве.

Вадим Сергеевич встретил дочь в кухонном фартуке поверх брюк.

— Я тут хозяйством занимаюсь, — радостно сообщил он. — Пирог почти готов, сейчас чайник вскипячу.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Алина. — Мне что-то не хочется...

— Ты совсем бледная! — всполошился Вадим Сергеевич. — Тебе опять плохо?

— Да, — кивнула Алина. — Я пойду полежу.

Она забралась в свою кровать, закуталась в теплый плед.

Вадим Сергеевич заглянул в комнату:

— Алинка, ты только не воспринимай это в штыки. Я все-таки врач, и мне кажется, что твое состояние объясняется только одной причиной. Чтобы окончательно в этом убедиться, я принес тебе... — Вадим Сергеевич протянул Алине прямоугольный бумажный пакетик.

— Что это?

— Это тест на беременность.

— Ты думаешь?.. — растерялась Алина.

— Я думаю, да. Ты только не нервничай раньше времени. Даже если это и так, ничего страшного не случилось. Господи, у меня сейчас пирог сгорит! — Вадим Сергеевич выскочил на кухню, тактично оставив дочь одну.

Алина крутила в руках бумажный пакетик, и в голове ее творилось черт знает что. Если она действительно беременна, то это ребенок Андрея. Ребенок человека, о котором она не может даже думать без содрогания. И внук Глеба... Маленькое существо, в котором течет кровь того, кого она любила всем сердцем, и того, кого она с такой же силой ненавидит... Алина разорвала пакетик и вытащила из него тонкую картонную полоску. И вот от этого кусочка бумаги сейчас зависит ее будущее...

Наутро Тамара на работу не пришла. Алина позвонила в мастерскую, но там никто не подходил к телефону. Домашнего телефона Игоря Алина не знала, она подумала, что было очень просто узнать его на кафедре, но звонить Игорю домой и расспрашивать про Тамару не хотелось: все-таки дома жена и дочь...

Сегодня Алина позировала на четвертом курсе в костюме средневековой дамы. Подсвечник с тремя оплывшими свечами, огромное, старое, потрескавшееся зеркало за спиной и тяжелое кресло, накрытое красным вытертым бархатом. Алина знала по опыту, что всей этой бедности на работах студентов видно не будет: ни изъеденной молью ткани, ни облезшей позолоты. На холстах все казалось прекрасным — и девушка в парчовом платье, и зеркало, и кресло, и свечи...

«Так и вся жизнь... — неожиданно подумала Алина. — Под золотом скрывается в лучшем случае медь, под роскошью — скупердяйство, под любовью — привычка или страсть...»

Она размышляла об этом и даже не заметила, как закончилась пара.

Когда она зашла на кафедру, чтобы переодеться, Лана сообщила ей:

— Тебя только что Глеб Владимирович искал. Просил, чтобы ты зашла на кафедру рисунка.

Алина развернулась и, как была, в костюме, отправилась на другую кафедру.

Глеб, увидев ее, сразу поднялся навстречу:

— Здравствуй.

— Здравствуй, — кивнула Алина и вдруг поняла, что она смотрит на него совсем не так, как смотрела еще неделю назад. Это был Глеб, и он по-прежнему был ей дорог, но не как что-то настоящее, существующее здесь и сейчас, а как светлое, доброе воспоминание, сон, который приснился и после которого просыпаешься с сожалением, но с улыбкой на губах, потому что он дает тебе силы жить дальше...

— Нам нужно поговорить, — сказал Глеб. — Пойдем в костюмерную.

— Я только что оттуда. Там сейчас Лиза переодевается.

— Наташа! — повернулся Глеб.

— Что, Глеб Владимирович? — с готовностью отозвалась Наталья.

— У нас сейчас свободная аудитория есть?

Наташа заглянула в расписание.

— Да, четыреста девятнадцатая.

— Дай мне ключ, пожалуйста. Я через полчаса его тебе верну.

— Конечно. — Наташа протянула ему ключ.

Алина с Глебом прошли по коридору, отвечая на приветствия студентов, Глеб открыл дверь, впустил Алину и запер дверь изнутри.

— Алина... Я понимаю, что это не мое дело, но ты мне не чужая, и... Андрей... — это имя далось ему с трудом. — Все-таки мой сын... Что у вас стряслось?

— Ему кто-то сказал про нас... Про тебя и про меня...

— Глупый вопрос, но... Я могу чем-нибудь тебе помочь?

— Изменить прошлое? — невесело усмехнулась Алина. — Боюсь, что этого сделать ты не в силах. Как, впрочем, и я... Я совершила глупость, и мне за нее платить. Только передай ему, пожалуйста, если он прислал тебя своим парламентером, чтобы он забыл о моем существовании навсегда. Я больше не хочу его видеть.

— Ты его и не увидишь, — устало сказал Глеб. — Он уехал в Москву. Вчера. Забрал документы из института и уехал...

— Наверное, это лучший выход из создавшейся ситуации...

— Ты сильно переживаешь?

— У меня уже не осталось слез. Он не стоит того, чтобы из-за него переживали. Боюсь, ты вырастил плохого сына... Прости...

— Если тебе нужна моя помощь...

— Я помню, — перебила Алина. — И я тебе благодарна... Я очень много думала в последнее время... Все действительно случилось так, как должно было случиться. И в этом нет ничьей вины. Или, скорее, в этом виноваты все... Каждый в большей или меньшей степени. Мы расплачиваемся за свои ошибки... У каждого свой крест...