Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

– Ребята, одну минутку, – сказал я, вставая. – Наточка, Тася, Виталий, вы отдыхайте спокойно, я сейчас вернусь.

Я направлялся к барной стойке, за которой по-прежнему высился блондин-бармен.

– Коллега, – обратился я к нему, склонившись через стойку, и парень, уже привыкший, видимо, к самым разным обращениям в свой адрес, повернулся ко мне и величаво кивнул.

– Выручай, брат, – зашептал я. – Я бармен из Молдавии, отдыхаю себе тут спокойно с женой и друзьями, а тут черножопые пристали, чувствую, просто так не отвяжутся. Скажи, что требуется, чтобы их успокоили, я заплачу сколько надо. – Я выразительно хлопнул себя по карману.

Кавказцев трое, словно оправдываясь перед самим собой, думал я. Наверняка и ножи в карманах носят, так что один я с ними не справлюсь, не стоит и пробовать. А нунчаку мои, к тому же, как назло, на квартире у Наташи в сумке остались, вот не думал, что они мне сегодня понадобятся. Я обернулся и поглядел на моих друзей – они во все глаза следили за мной. Так замечательно начавшийся вечер был безнадежно испорчен, подумал я. А жаль. И все из-за этого озабоченного идиота с его шампанским, чтоб ему провалиться.

– Сиди за своим столиком, и если эти будут тебя звать выйти, не выходи, и даже не вставай, – проговорил бармен, глядя куда-то мимо меня. – Из Молдавии, говоришь, коллега?

– Ну да, впервые зашли сюда отдохнуть, скромно после работы посидеть и, на тебе, пожалуйста.

– Не волнуйся, сейчас мы этот вопрос отрегулируем.

Я вернулся на свое место, спокойно о чем-то заговорил, пытаясь успокоить ребят, в то же время стараясь не смотреть в ту сторону, где сидели кавказцы.

– Мы беспокоимся за вас, мальчики, – взволнованным голосом сказала Наташа. – Нас с Тасей, как я понимаю, они бить не станут, – усмехнулась она, – а за вас с Виталием мы в ответе, не хотелось, чтобы вы пострадали.

Виталий выглядел растерянным, он то и дело озирался по сторонам и все время бормотал: «Вот блин, ну где эта чертова милиция ходит? Когда не надо, блин, они натурально глаза мозолят, а когда надо, нет их…». Прошло минут десять-пятнадцать, мы вяло переговаривались, Наташа шепталась о чем-то с Виталием, Тася лениво ковырялась в тарелке с десертом, я нервно курил; все словно чего-то ожидали.

Вдруг наше внимание привлекли двое рослых и при этом мощно сложенных ребят, которые, войдя через служебный вход, неторопливым уверенным шагом пересекли зал, направляясь к тому месту, где сидели кавказцы. Через несколько секунд они уже шли обратно, кавказцы, взволнованно переговариваясь между собой, семенили за ними; все пятеро направлялись к выходу. Привстав со своего места, я поглядел на бармена, он, поймав мой взгляд, сделал знак оставаться на месте.

Прошла минута-две, затем прямо под нашими окнами, – в музыке как раз наступила пауза, – послышались крики, глухие удары, топот ног, затем все стихло.

Прошло еще с четверть часа или немного больше. Мы с Виталием допили коньяк и решили было уже рассчитаться и отправляться домой, когда кавказцы вновь появились в зале. Однако в эту минуту они уже не были похожи на тех гордых горцев, которые покупают всех и все вокруг. Одежда их была смята, местами в крови, лица в кровавых ссадинах, волосы торчали в разные стороны, под глазами наливались синяки. Неуверенной походкой двое из них проследовали в свой угол, а третий – наш «знакомый» – подошел к нашему столику.

– Слишь, рижий… – с трудом проговорил он, рукой опираясь на стол.

Надо же, а этот все никак он не угомонится, с досадой подумал я, вставая со своего места. Протянув руку, я взялся за его же бутылку с шампанским, пальцы плотно обхватили горлышко.

– …Спасиба тибе, рижий, – качнувшись в мою сторону, произнес он, затем оттолкнулся от нашего стола и пошагал, пошатываясь следом за своими товарищами.

Наши дамы, все это время напряженно наблюдавшие за ним, не сдержавшись, прыснули от смеха.

Выждав некоторое время, я отправился к барной стойке.

– Что с меня причитается, коллега? – улыбнулся я бармену. – Давай подкину ребятам лавэ на коньячок. Ничего не скажешь – отличная работа.

– Все в порядке, коллега, – ответил тот. – Ты мне ничего не должен. Эти черные, честно говоря, мне тоже с самого начала не понравились, вот я и попросил знакомых спортсменов, самбистов, им это так, для разминки в самый раз. Когда буду в твоем районе, зайду в ресторан «Молдавия», по полтинничку выпьем.

– Хорошо, – пожал я протянутую руку. – Еще раз спасибо, братишка.

Он решил, что я работаю в ресторане «Молдавия», который функционирует на территории Москвы, запоздало понял я, возвращаясь к своему столику. Что ж теперь это уже неважно, дело сделано.

Когда мы, покинув ресторан, вышли за ворота парка, я, останавливая такси, поднял руку.

– Может, пешком пройдемся, вечер такой тихий и совсем не холодно? – спросила Наташа.

– Нет уж, лучше мы поедем, – весомо сказал Виталий, и Наташа, поняв, согласно кивнула.

– Поедем ко мне, Тася, – обратилась она к подруге. – Успеешь еще к себе домой.

Тася подумала немного, затем уверенно обеими руками взяла меня под руку и сказала:

– Хорошо, я с вами, только надо будет маме позвонить, чтобы не беспокоилась.

Оказавшись дома, мы выпили по рюмочке коньяку и посмотрели конец какой-то телевизионной передачи. Затем Виталий куда-то вышел, а Наташа наклонилась к нам с Тасей, – мы сидели на диване рядышком, – и сказала:

– Я постелила вам в зале, а мы с Виталием будем в спальне. – И ушла.

Восторженное чувство всколыхнуло меня. А ведь они с Тасей заранее все продумали и решили, понял я.

– Я сегодня доставила тебе столько хлопот и неприятностей, – прошептала Тася, склоняя свою прекрасную головку мне на плечо.

– Ну, ты давай поругай себя за красивую внешность, маме еще претензии предъяви. – Я осторожно поцеловал ее волосы, затем пальцами легко провел по бархатной щечке. – Какая ты хорошенькая, Тася, я безмерно счастлив уже тем, что познакомился с тобой. Ты знаешь, не удивительно, что итальянцы приняли тебя за свою, ты похожа на иностранку, возможно и на итальянку, на кого угодно, только не на русскую, хотя почти блондинка. Кареглазая кстати.

– У меня, к твоему сведению, мама – русская и блондинка, а папа действительно итальянец, – сказала Тома, и эти ее слова оказалось для меня так неожиданны, что брови непроизвольно полезли на лоб. – А теперь поцелуй меня, скромник ты эдакий, за целый вечер ты меня ни разу не поцеловал… Ты знаешь, еще ни один мужчина в моей жизни так не защищал меня и не рисковал при этом, не говоря уже о бывшем муже… – прошептала она, обеими руками обнимая меня за шею. – Поневоле вспомнишь тут, что ты женщина.

У меня от этих слов задрожали губы.

– Ну-ка приляг, милая, и я помогу тебе вспомнить, что ты к тому же еще и очень красивая женщина, – жарко прошептал я.