Оксана Сергеева - Палитра счастья (СИ)

Она не хотела быть одна. Не хотела быть без него. Не хотела жить без него. Она сложила вещи, но рука так и не поднялась упаковать чемоданы. Потому что она не хотела этого. И не хотела отпускать его от себя. Потому что он был только её. И для неё. Какой бы ни был. Вот такой. Разный. И недостижимый. Она не хотела, уйдя, отдать его кому-то. Чувствовала, что потеряла что-то. Так незаметно подведя всё к такой грани… к обрыву.

Она затихла. Снова наступил момент передышки между слезами. Она думала. Вспоминала и прокручивала в голове всю их жизнь. И стало ещё тяжелее, потому что каждый момент был дорог. И оставить всё это как неудавшийся опыт? Оставить как часть недолгого прошлого? Признать, что ничего серьёзного не было? Позволить рассыпаться всему без единой попытки восстановить?

Она подошла к окну. Прикрыла рот кулачком, потом в задумчивости закусила большой пальчик.

— Я не хочу быть бестолковой девкой, — хрипло прошептала себе она. — Я никогда ею не была и сейчас не буду…

Он вышел на террасу. Ветер был слишком и пронзительный. Пару раз он вдохнул холодный влажный, от прошедшего дождя, воздух. Поглядел вдаль. Береговая линия тоже освещалась, но не так сильно. Слабые фонари серебрили воду…

Она подошла сзади. Он слышал и снова не обернулся. Продолжал стоять, как каменное изваяние, скрестив руки на груди.

Она уткнулась лицом в его спину.

— Пожалуйста… — тихо прошептала.

— Ты изменила своё решение? — он не шевелился.

Она попыталась его обнять за талию. Но это было то же самое, что обнимать фонарный столб: без единого отклика.

— Пожалуйста… не будь таким… я не могу, когда ты такой… мне и так плохо…

— Ты передумала? — настойчиво спрашивал он.

Она убрала руки.

— Да! — отчаянно выкрикнула она. — Я не хочу уходить! Но тебе ведь на это наплевать! — она закрыла лицо руками. Слёзы заструились по лицу.

Он так же напряжённо стоял к ней спиной. Потом переместил её, поставив перед собой. Обнял. Прижал к груди и она зарыдала ещё больше. Заплакала навзрыд. Теперь уже свободно и вволю.

И откуда снова столько слёз…

Он был натянут и напряжён. Даже объятие его было колючее…

Теперь Эва почувствовала, что ему далеко не всё равно. Совсем не всё равно, потому что сердце его грохотало. Она слышала. И чувствовала. И кажется, вот-вот выскочит из груди. Кровь яростно пульсировала в яремной вене, и уткнувшись ему в шею она ощутила и это тоже. И он был такой горячий…

Она почувствовала его состояние и оттаяла у него в руках. Сразу согрелась.

И он постепенно расслаблялся. Чем больше он расслаблялся, тем крепче прижимал её к себе, тем мягче были его объятия. Крепкие и мягкие, тёплые, родные руки…

— Ты невозможный… — всхлипывала она, — …с тобой невозможно… но… я люблю тебя… и я никуда не хочу уходить! И никогда! И я не для этого выходила замуж, чтобы потом уходить!

— Всё… Всё успокойся… хватит, Эви… хватит… — он хотел остановить её, но она уже не хотела молчать.

— А мне просто нужно знать! Мне нужно знать, что тебе не всё равно!

— Мне не всё равно.

— Тогда скажи! Мне нужно это знать. А ты всегда в себе, а я не телепат и не могу угадывать… я не хочу угадывать! Хочу, чтобы ты говорил мне все! Хочу знать, что я важнее всех для тебя! Что в жизни у тебя только я и никого важнее у тебя нет! Мне тяжело, а ты мне не помогаешь! Ты видишь, что со мной твориться и не помогаешь мне!

Она замолчала. Затихла. Всхлипнув, вытерла слёзы и глубоко вздохнула.

— Детей можно воспитывать и вне брака. Я женился на тебе не из-за ребёнка. Я женился, потому что встретил тебя. Ты моя половинка, моя душа. Моя целиком и полностью. И важнее тебя у меня нет ничего в жизни, потому что ты уже давно стала моей жизнью.

— Ещё… — упрямо буркнула она. Почувствовала лёгкость и свободу, какой давно не ощущала.

— Потому что я люблю тебя, Эва. И это не просто состояние моей души. Это гораздо больше. Это состояние всего тела, потому что я люблю тебя каждой клеточкой. Каждой, Эва. И я люблю тебя в два раза больше и сильнее, чем ты меня.

— Нет.

— Да.

— Почему? — она успокоилась, но говорила глухо, уткнувшись в него, не имея желания отпускать его от себя.

— Потому что я в два раза больше тебя, поэтому я и люблю тебя больше, — ласково проговорил он.

— Зато нас двое, а ты один, — упрямо сказала она.

— Да, и успокойся, а то наш маленький тоже нервничает, — он стиснул её сильнее и погладил по голове. Поцеловал в макушку.

— Маленькая… — поправила она.

— Маленькая?

— Да. У нас будет девочка. Я ездила на узи… ну тогда… после того как начиталась этих страхов, не смогла усидеть… Ну и сказали, что у нас будет девочка…

Он молчал.

— Чего ты молчишь? Ты не рад? — она подняла лицо и посмотрела на него.

Он улыбался. И даже мечтательно вздохнул.

— Она мне приснилась. Она будет похожа на меня. Это будет моя дочь.

— Нет, нормальная женщина обязана быть блондинкой, — уверенно сказала она.

— Нет, блондинки не в моём вкусе.

— Чего? — возмущённо откликнулась она на его заявление.

— А ты не знала? — притворно удивлённо спросил он. — Вот так вот, представь себе… Угораздило же меня связаться с блондинкой.

— Слов нет… — скопировала она его интонацию.

— И не надо. Мне нужна ты. И неважно, брюнетка ты или блондинка.

— Всё равно она родится блондинкой! — она улыбнулась, но продолжала дразнить его.

— Тогда у меня будет две единственных и самых любимых на свете девочек-блондинок.

— Ладно я согласна. Пусть у неё будут синие глаза, — довольно кивнула, а потом подозрительно посмотрела на него. — И где ты шлялся? И почему от тебя несёт женскими духами? Предупреждаю, я могу убить тебя. Я просто прибью тебя, если узнаю…

— Этот идиот Лис полдня таскал меня по магазинам. Мы выбирали духи для Селесты. Одному ему было скучно. Можешь позвонить ей, но лучше не надо, наверняка у них романтический вечерок. И был я на городской квартире.

Она верила ему, но от звонка Селесте не собиралась отказываться.

Передёрнула плечами и он развернул её в сторону двери. Всё-таки было довольно прохладно, чтобы наслаждаться видами с террасы.

— Скажи… — они зашли в гостиную.

— Что? — он закрыл двери.

— Если бы я ушла… собралась уйти… ты бы остановил меня?

Некоторое время он смотрел на неё. И был совершенно серьёзен.

— Я никогда тебе этого не скажу.

— Симо-о-он!! Симо-о-н!! — послышался пронзительный детский крик.

Эва выложила на противень последнее ореховое печенье в форме зайчика и взглянула на лужайку.

«О, Господи…», — тут же зажмурилась, видя, как Лизи несётся на полной скорости по зелёному газону. Девочка пересекала мощёные дорожки и бежала напролом по клумбам с разноцветными петуньями.