Елена Гонцова - Ниточка судьбы

Впрочем, все это не помешало девушке обрадоваться тому, что больше не придется спать под рыбачьей лодкой.

Из разговора с Верой Катарине, так звали португалку, удалось выяснить, что она путешествует, отдыхает в полном и бесконечном одиночестве. Что для нее это обычное явление, вроде утренней гимнастики или краткой репетиции, Катарина не сомневалась. Вызвало удивление только то, что Вера называет себя Самантой, а когда Катарина назвала ее настоящим ее именем, долго повторяла его, будто старалась припомнить.

У девушки же не вызвало никакого удивления то, что ее знают. Катарина сказала, что видела Веру в телевизионных передачах, восхищалась ее превосходной игрой.

Слово «игра» утешило ее. Значит, она права, она играет сейчас в многоступенчатом шоу, которое связано то ли с выживанием в экстремальных ситуациях, то ли с чем-то еще более изощренным. Это позволило поверить в то, что Вера не просто так прогуляться вышла, а занята важным делом.

Катарина, как видно, была счастлива, что Вера стала ее гостьей. А девушке сделалось еще уютней в этом чудесном городе, и без того не причинившем ей никакого зла.

Она опасалась вопросов, на которые сейчас не смогла бы ответить, но здешний уклад был неагрессивным. Вероятно, могущественная близость океана на протяжении столетий стерла острые углы множества наций, поселившихся тут, превратив всех жителей страны в хозяев и гостей одновременно.

Катарина спросила, нет ли у гостьи какого-либо дополнительного багажа и скарба. Вера ответила, что странствует налегке, а в Европе чувствует себя как в родном доме, особенно в Португалии. Конечно, такие странствия немного утомительны, но только поначалу, а после привыкаешь и уже не можешь обойтись без постоянного перемещения.

— Но у нас ты должна остановиться, — сказала Катарина, — на привал. Мне кажется, тебе это нужно.

— Да, — ответила Вера. — Мне это действительно необходимо. Мне приказывают остановиться ваши деревья, небо, река и залив, заодно с диковинными жилищами, оборудованными для жизни в течение тысячелетий. Мне кажется, что здесь вообще ничего никогда не надо менять.

В это время Катарина показывала ей свой дом. Это путешествие больше напоминало экскурсию, чем простое передвижение из комнаты в комнату. В доме было все: от старого оружия и картин, изображающих красивых мужчин и женщин прошлых веков, вероятно — предков Катарины и ее мужа, до обломка мачты как символа далеких морских странствий и битв.

Вера позавидовала своей новой подруге. «С такой историей, живой и всегда близкой, искусство взаимодействует напрямую, — думала она. — Здесь я играла бы совершенно по-другому. Да просто лучше. Это точно». Девушка решила попробовать это сделать завтра или послезавтра.

Она смутно помнила, что выросла в краю, где родились многие прославленные мореплаватели. Значит, эта страна почти знакома ей, несмотря на то что растения и животные здесь такие странные. Из-за шторы, похожей больше на кусок паруса или кулису бродячего театра, вышла кошка и царственно глянула на Веру.

Она тоже была странной породы, продолговатая, большеглазая, с острыми пушистыми ушами, как у рыси.

«У меня тоже есть кошка, — сказала она себе, — потому что без кошки нельзя жить вообще».

Этот примирительный вывод избавил Веру от невозможных мыслей, которые могли расколоть ее голову пополам.

— Слишком много впечатлений, — сказала она Катарине. — Еще немного — и я смогу только смотреть по сторонам и бессмысленно улыбаться. А мне еще предстоит знакомиться с твоей семьей. Я должна привести себя в порядок.

Она выкупалась и уснула в узкой комнате, похожей на каюту корабля.

«Куда ж нам плыть? — успела подумать она. — Кажется, это уже от нас не зависит. Как нитка жемчуга, жемчужина за жемчужиной. И ни одной ненужной паузы. Разве так бывает? Как же не бывает, если это есть? Я выросла в стране, где так не бывает. Что это за страна? Да, скорей всего, Америка. Что ж, недаром я оказалась в Португалии. Христофор Колумб пользовался картами тамплиеров, которые спасались тогда здесь, в замках, подобных тому, что находится рядом, или в таких же вечных жилищах. Вероятно, здесь глубокие, извилистые подвалы, целые пещеры, выводящие к океану, на случай бегства».

Кто такие тамплиеры и зачем они здесь прятались, Вера не могла припомнить. О них ей много рассказывал кто-то из друзей. Вероятно, тамплиер. Храни его Господь. Наверное, он сейчас тоже прячется где-нибудь недалеко.

Она пробудилась довольно рано, спросонок подняв руки, чтобы ощутить дно лодки над головой, и повернула голову так, чтобы увидеть свет и кромку прибоя сбоку.

Но ничего этого не было. Она подумала, что очутилась на корабле. По крайней мере, недалеко находился старинный штурвал. На нем сидел здоровенный попугай, похожий на внимательного морского разбойника.

Он хрипло произнес что-то на португальском. Нетрудно было понять, что птица спрашивала, нормально ли отдохнула гостья.

— Да, птица, — ответила Вера. — Если б не болели мои мозги, все было бы идеально. Скажи, я похожа на старого, обезумевшего пирата, забывшего, в каком месте он захоронил сокровища? Видать, похожа. Потому и ты здесь. Своих почуял.

В доме никого не было.

Девушка вышла во двор, сделала что-то вроде гимнастики, после чего потрогала твердые листья неизвестного ей дерева и рассмеялась. Она не помнила ничего, как будто родилась только вчера.

Но дерево было неизвестно по другой причине.

«Начнем с него, — подумала Вера, — и все отстроится заново. Скорее всего, это пробковое дерево. Да, это пробковый дуб. В детстве я много читала о Пиренейском полуострове. И мечтала вот так вот запросто отдохнуть под широким апельсиновым деревом. Все сбывается — это закон, о котором я не подозревала».

Искупавшись в небольшом бассейне с пресной водой, Вера устроилась под апельсиновым деревом. Несколько маленьких птичек ходили по ветвям, не обращая на нее никакого внимания.

«Вряд ли это мытарства, — подумала девушка. — Это что-то другое. Только бы не заболела голова, как вчера. Второго раза я просто не вынесу».

Обеспокоенная Катарина нашла ее полностью погруженной в себя.

— Я ходила на рынок, — пояснила она. — Сегодня мы устроим небольшой праздник.

Вера с тоской подумала, что уже сейчас предстоит отвечать на вопросы, ответов на которые она не знала, а врать португалке она не могла.

На вопрос Катарины, давно ли Вера из дома, она ответила, что, скорее всего, не была там вовсе.

— Ты путешествуешь все это время? — удивилась португалка. — Я поражаюсь твоей энергии.

— Я тоже, — ответила Вера, впервые рассмеявшись.

Собственный смех удивил ее, а сама возможность запросто рассмеяться переменила все. Вера даже решила, что большего от человека и не требуется, как только способности после всех ужасов быть веселым и приветливым с другими. Вот так рассмеяться, например. Наверное, ее друг-тамплиер тоже смеется где-нибудь.