Елена Ласкарева - Наваждение

Сестра понимала: когда тебя ждут — невозможно усидеть дома. Пусть бежит! Для него постоять на воротах так же жизненно важно, как для нее — посидеть на тех памятных качелях.

Люди, явившиеся на свет ранней весной, под знаком Рыб, умеют войти в чужое положение. Наделенные врожденным даром сочувствия и сострадания, они всегда готовы прийти на помощь.

А сказка-то оказалась вовсе не фигней. История, как выяснилось, была совсем не детской и тем более — не для пересказа на уроке внеклассного чтения: это было бы даже кощунственно.

Чтобы малыши, ни разу еще не влюблявшиеся, говорили о таком вслух у доски? Чтобы им за это ставили оценки? Неправильно. Немыслимо. Ведь Андерсен рассказывает о большой любви, о преданности, о великой жертве…

«Русалочка» захватила ее, даже описания природы казались ей особенными.

«Солнце только что село, — читала Катя, — но облака еще сияли пурпуром и золотом, тогда как в красноватом небе уже зажигались ясные вечерние звезды…»

«Совсем как тогда, в наш прощальный вечер… Прощальный, но первый… Первый — но вечный! Вечный вечер… это почти строчка для песни. Может, Диме понравится, и он когда-нибудь использует… Только откуда мог о нем узнать Ганс Христиан Андерсен? Как будто подглядел…»

Повинуясь фантазии великого сказочника, которая вдруг оказалась столь созвучна ее собственным мыслям, чувствам и даже воспоминаниям, она словно перенеслась со своей тахты в пучину моря, но уже не их пресного, искусственного, а холодного и бурного, северного, соленого.

То море было населено молодыми и старыми русалками и водяными ведьмами, в его глубинах переливались жемчужные ракушки и норовили обвить и задушить тебя устрашающие полипы, по его поверхности плавали гордые парусные суда, а на берегах высились королевские дворцы с лестницами, сбегающими прямо к воде.

Она почувствовала себя той самой Русалочкой, которая впервые поцеловала своего принца, когда ей исполнилось пятнадцать лет…

Боже, опять совпадение, вот чудо-то! Русалочка была бы восьмиклассницей, если б училась в школе…

Все люди, рожденные под созвездием Рыб, наделены живым воображением и склонны больше жить мечтами, чем реальностью. А тут еще вымысел оказался таким правдоподобным! Как же не подпасть под его чары?

«Каждый раз, как ноги ее касались земли, ей было так больно, будто она ступала по острым ножам…»

Катя тут же припомнила, как стерла ноги до крови в тот вечный вечер непривычными, неудобными Лидиными туфлями. Как будто и она тогда только что рассталась с рыбьим хвостом и впервые ступила из воды на сушу…

— Зато у меня остался мой голос! — радовалась девушка, читая, что ее двойник Русалочка согласилась стать немой ради того, чтобы оставаться с любимым рядом. — Но если б потребовалось, я бы тоже отдала для моего принца все…

«Здравствуй, мой Демон! Вот уже и зима. С наступающим тебя Новым годом!

Удастся ли тебе отпраздновать или придется быть в наряде — или как там называются ваши дежурства? Как это странно звучит: «быть в наряде». Как будто карнавал, а ты в маскарадном костюме.

Мы купили новый настенный календарь. Это значит, что старый скоро закончится, все дни в нем будут зачеркнуты! Остается все меньше и меньше нам быть врозь… Твоя, твоя, твоя К.».

— Эх, Катька, Катька, — вздохнул отец, — была бы ты пацаном — выпорол бы тебя за такие оценки в полугодии. Что из тебя выйдет — ума не приложу. Одна надежда: замуж выдать.

— Да кто ж на нее глянет! — безнадежно махнула рукой мама. — Ты бы хоть краситься начала, что ли, Катерина! А то ходит как монашка.

— Ой, мам, ты же сама говорила: скромность девушку украшает.

— А ты к словам не цепляйся. Вот останешься старой девой — и будешь в одиночку по гроб жизни куковать.

«Девой уже не осталась, давно стала женщиной», — подумала Катя, но вслух, конечно, матери не возразила.

Она хранила свою тайну не только во избежание семейного скандала, хотя и это было немаловажно. Родившиеся под тихим и нежным знаком Рыб не любят открытых конфликтов и столкновений. Однако еще важнее было то, что таинство вечного вечера принадлежало только двоим, и в него нельзя было посвящать даже самых близких.

«И одинокой не буду. Я и сейчас не одна: он всегда со мною, мой любимый…»

«Поздравляю с твоим праздником — 23 февраля!

Я с тобой вчера увиделась. Нет, не думай, не во сне.

Ко Дню защитника Отечества по телевизору повторяли передачу о ваших проводах, которая снималась — помнишь? — в тот наш вечер. Ты был такой смешной, лысый, как коленка, и пел «Восьмиклассницу». Наверное, теперь уже давно оброс…

Я снова пережила все, что было тогда. Они только вырезали то место, где ты посвящаешь свое выступление мне. Там теперь за кадром женский голос говорит:

— Дмитрий Поляков исполняет песню для всех девушек нашего родного Рыбинска.

А ведь это было не для всех, правда?

Но это не страшно, я даже не расстроилась. Я-то помню все до мелочей… И то, как ты сказал потом, на балконе:

— Я теперь твой.

Ну а уж я — по-прежнему всегда твоя, твоя, твоя…»

«Получила сразу две твои открытки — ко дню рождения и к Восьмому марта. Я буду их всегда хранить, всегда!..»

— Рядовой Поляков, запе-вай!

— Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой!

Имя той девушки, которая выходила на высокий берег, на крутой, Дмитрий предоставлял выкрикнуть нараспев уже всем вместе, хором. А сам в это время замолкал.

Он никогда не хвастал своими победами у женщин, таков был его кодекс чести…

«Лето у нас выдалось такое жаркое, что были даже лесные пожары. Вода в нашем море — как будто подогретая, даже купаться не очень приятно…»

«Опять посмотрела фильм «Волга-Волга». Все смеялись, а я плакала, как дурочка. Хотела бы я быть такой же красивой, как Любовь Орлова, тогда ты бы мог мною гордиться, а так…

А может, это просто осень на меня плохо действует. Дожди не перестают, все дороги раскисли, и тебя уже так долго нет. Так долго, что, когда я об этом думаю, меня начинает знобить…»

«Ну вот, у нас появился еще один новый календарь. Значит, уже скоро, скоро, скоро!

Дим, извини, что не сообщила раньше: я еще в начале зимы устроилась подрабатывать в районную библиотеку. Но это не из-за денег, зарплату всю отдала родителям, мне она пока ни к чему.

Зато я там покопалась и подобрала для тебя весь репертуар к поступлению в институт. Очень боюсь: одобришь ли мой вкус? Я ведь не такая умная, как ты, могла и ошибиться.

Только ожиданием и живу, мой Демон, мой принц…»

Вот и отзвенел серебряный колокольчик последнего звонка. Надо было хоть как-то одолеть экзамены на аттестат зрелости и — шагнуть во взрослую жизнь.