Анна Маркер - Влечение: эротическая сага

– Он был славным малым – прославлял наслаждение. Жил бы в России в наше время – любил бы. – Марта ответила, не отрываясь от экрана.

– Древние спились бы раньше, чем построили свою цивилизацию. Или споили бы весь мир, пока его завоёвывали. Патриции в вино-водочном «чепке» с сорокоградусной и огурчиком? Нонсенс! – Лялька повернулась к Миле. – Ты сказала, что видела эти работы?

На экране монитора в это время высветился японский мотив одной из работ Кости. За открытым веером стояла фигурка невысокой женщины, прятавшейся в кустах цветущей сакуры.

– Страстный стон и нежное «Ах…» напомнил веера невинный взмах… – продекламировала Мила в этот раз немного иронично, и совсем без слёз. Радость неожиданной встречи так и рвалась из неё наружу. – Эту работу видела точно. Тот же мастер.

– И кто он? – Ляльку мужчины интересовали всегда и особенно в такой ситуации.

– А эту? – Марта нажала клавишей мышки, и новая картинка появилась на экране. Капли воска с изящного канделябра стекали вниз и образовывали небольшую гладь, по которой пара лебедей, вскинув вверх крылья, кружилась в любовном танце.

– Слов нет, они интимно тают, и в страсти роковой сгорают как свеча. Зачем о них судить? Мы всё об этом знаем – об Эросе поёт лебёдушки душа!

– Ты, правда, чокнулась на этом юге или на этих комиссиях, Милочка! Белый стих так и прёт. Строчки льются друг за другом, как на параде. Точно, Марта?

– То, что ты без ума от литературы и от поэзии, в частности, мы обе знаем. Но почему эти работы тебя нещадно так провоцируют на стихосложение, понять я что-то не берусь.

– Сказать? Или сама догадаешься?

– Скажи!

– Все эти работы о любви. В них много личного. Они все, я видела, пропитаны нежной эротикой, в них столько чувственности, трогательности, страсти – всё это очень роднит поэзию любви и камерную скульптуру. – Мила села рядом с подругами. Марта с удовольствием, затягиваясь своей сигариллой старой итальянской марки Al Capone. – Примерно тоже состояние и настрой вызывают ранние работы Родена в белом мраморе.

– Да Роден отдыхает, ты верно заметила. А корейская эротическая скульптура на этом фоне кажется бабой в нигляже, – Лялька взяла сигарету. – Я об этом думала. Но у автора здесь нет компиляции. Это не подражание мастерам прошлых веков.

– И я о том же. Авторские работы. Самобытные. Интересные.

– Только никак я не пойму технику исполнения. Из чего он ваяет? По фотографиям трудно понять. Первое время мне казалось, что всё это создано в фотошопе…

– Да, – подключилась Марта, – похоже, что без компьютерного дизайна здесь не обошлось. Смотрите, какая сказочно зеленая листва на фоне?! В жизни, при любом освещении так не бывает.

– Вот, что меня сбило с толку! Умница, Марта. Кто-то неумело прошёлся фотошопом по реальным фотографиям, по зеленым насаждениям, подкрасил листву неестественными красками, и создалось некое мультяшное впечатление от всей композиции. Поэтому мне показалось, что и работы скульптора – дело компьютерной программы.

– Поэтому ты и не поверила в них?

– Иначе бы давно тебе показала. А что за техника?

– Автор называет её альтернативной скульптурой. Он несколько лет потратил на её создание. Опыт свой держит в секрете.

– И правильно делает, – Марта улыбнулась подругам и переключила музыкальные дорожки.

– В его композициях есть ещё и какая-то прозрачность ледовой скульптуры. Они такие нежные! Но я видела работы летом! Я прикасалась к ним руками. Они не холодные! Наоборот, как живые, тёплые… – глаза Милы заворожено блестели.

– Итак, они тебе понравились?! – Лялька внутренне уже зажглась и, похоже, своё решение уже приняла. – Мне тоже. Зачем дело встало?

– Ты о чём, Лялечка?

– Мы в комитете столько заявок пересмотрели, столько слёз пролили от бесперспективности, а тут готовый победитель!

– Я не понимаю тебя. До сегодняшнего дня не найдены работы, соответствующие выработанной заранее и утвержденной концепции. У нас ещё есть запас времени…

– Сколько там этого запаса. Берем и утверждаем южный вариант!

– Как это утверждаем?! Мы не на работе…

– Девочки, я вам не мешаю? О хозяюшке Марте забыли? Я вот она! Мы расслабиться пришли, или как? Вы, обе, как мужики: за пьянкой – о работе, на работе – о пьянке!

– Ты – против?

– Я лично нет. А вот автор – не знаю!

– Откуда ты можешь знать его мнение? Ты с ним разговаривала? Спрашивала?

– В том-то и дело, что спрашивала! Даже с непростительной настойчивостью! Мне сразу понравились и идея, и исполнение.

– Ты? И с настойчивостью?

– А он?

– Он молчит.

– Это не проблема! В моих руках и не такие партизаны говорили! Едем к нему. Мёртвого уговорю.

– А если он не партизан?

– Да по мне хоть разведчик-нелегал!

– Успокойся, Лялечка. Давай поступим так. Предлагаем на комиссию вне утвержденного формата эти работы. Если проект одобряется, то идем по твоему пути.

– Отлично! Розинкова, Льва Моисеича и Николая Викторовича я беру на себя. Ты с Софьей переговоришь и ладушки! Нас – большинство!!! Проект пройдет, чуйка у меня, нюх. Я же вам сегодня уже говорила об этом.

– Что ты, дорогая моя, говоришь! Так дела не делаются…

– Интересно, а в нашей стране как-то иначе дела делаются? – даже Марта повысила голос. – Только так и никак иначе. Революционная альтернатива нам ни к чему. Последствия всем известны. Любое решение надо готовить, а носителей мнений настраивать, подкармливать, спаивать…

– Это говорит психолог. Целитель и властелин человеческих душ! – Мила всплеснула руками. Когда она волновалась, то её руки начинали жить своей, понятной только им, жизнью. Они опускались, поднимались, как на тоненьких ниточках у кукольных фигур. Порой, даже как-то непредсказуемо и нескладно.

– Вот и послушай профессионала, – Марта настаивала решительно. Ей передалось волнение подруги, и она знала, как настоять на своем в этом споре. Сама она по природе также была эмоционально вспыльчивой. Но многолетняя консультативная практика мгновенно переключала её природу в схему гибкой подстройки к клиенту и ситуации тогда, когда это было нужно. Марта сразу становилась очень терапевтичной, в ней с ответственностью профессионала начинала звучать классическая стойкая позиция: «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется… И нам сочувствие дается, как нам дается благодать…».

– Это всё надо обмыть! – в руках у Ляли появились бокалы.

– Нет-нет! Только чаем! – Мила подняла кружку с остывшим за время разговора чаем.

– А я ещё выпью. У меня коньячок ещё есть, – Марта наполнила рюмку с коньяком, все чокнулись.

– Ой, а за что или, вернее, за кого пьем?! – Лялька подвинула поближе нарезанный лимончик. – Бокал, выпитый без тоста, – напрасно выпитый бокал! Так на Юге говорят?! – полыхала румянцем на щеках Лялька.