Линда Каджио - Неотразимый незнакомец

— Думаю, я тоже люблю своего пса. Китс никогда ничего не царапал, даже в дни своей молодости. Он не вылезает из просторного кресла. Похоже, твой кот мне нравится.

— А мне, похоже, нравится твой пес.

— Какой твой любимый цвет?

— Синий. А твой?

— Красный.

— А какой канал новостей ты смотришь?

— Третий.

— А я шестой. Твое любимое мороженое?

— Ванильное.

— Банановое.

Они не так уж и схожи во вкусах, пришло в голову Лесли, но она не стала на этом зацикливаться. Так даже интереснее. Она спросила:

— Ты увлекаешься спортом?

— Нет.

— Слава Богу. А детство у тебя было счастливым?

— Да, — улыбнулся он. — Я хорошо приспособлен к жизни. И у меня есть здравый смысл. Точнее, я просто благоразумен.

Она усмехнулась.

— У меня тоже было хорошее детство. Но это не сделало меня благоразумной.

— Не все мы с благословением.

Сквозь тонкий проем в шторах пробивался солнечный свет. Лесли подумала, что ей следует отправиться в путь до того, как наступит час пик.

— Какая твоя сокровенная мечта? — спросил он.

— Моя сокровенная мечта?

Она отбросила посторонние мысли и посмотрела на него несколько недовольно.

Он кивнул.

— Твоя сокровенная мечта. Цель, которую ты бы хотела достигнуть в жизни. — Моя — это стать рок-звездой. Не смейся.

Тем не менее она захихикала, представив себе Майка бегающим по сцене. Из всех его желаний это было для нее самым непонятным.

Он состроил гримасу.

— Я ничего не могу с этим поделать. Я запал на «Стэйвен вулф» и «Айрон Баттерфлай». Так какая же у тебя сокровенная мечта?

— У меня… у меня такой нет.

Он удивленно облокотился о подушку.

— Нет? Лесли, конечно, у тебя есть такая мечта. Она есть у каждого. Кто-то хочет стать президентом, кто-то кинозвездой или миллионером. Что-нибудь в этом роде должно быть и у тебя.

Она помотала головой, потершись волосами о подушку.

Он сощурился.

— Ты не хочешь рассказать мне о ней, потому что боишься выглядеть глупой. Я уже, например, выгляжу глупо, и ничего страшного. Так что это? Это, должно быть, что-нибудь очень хорошее. Ну?

Она еще с большей неистовостью замотала головой, и глаза ее стали наполняться слезами. Почему она должна рассказывать о своей сокровенной мечте? Пусть это остается при ней.

— У меня ее нет. Мне никогда не хотелось ни стать кем-то, ни иметь что-то. Мне всегда казалось глупым размышлять и мечтать о чем-то недостижимом, поэтому я никогда и не мечтала.

Теперь он уже точно знает, как она на самом деле скучна и неинтересна.

На мгновение он уставился на нее, раскрыв рот, а затем вздохнул:

— Извини. Каждый должен иметь какую-то сокровенную мечту Мы должны подыскать для тебя что-нибудь.

Она окинула его взглядом, почему-то веря ему. Лесли наклонялась к нему, пока губы их не коснулись друг друга. Пробный поцелуй получился сладким. Она ощущала на себе тяжелую руку Майка. Потянувшись к нему, она поцеловала его в щеку, получая удовольствие от того, как его утренняя щетина поцарапывает ее ладони. Одно маленькое прикосновение зажгло их обоих, и поцелуй сделался страстным. Она буквально вцепилась ему в плечи и подтянулась к его груди. Она простонала, когда ее уже возбужденные ощущениями соски дотронулись до его тела.

Внезапно он прервал поцелуй, зарываясь лицом ей в плечо:

— Я так хочу тебя. Остановимся, пока не поздно.

— Нет. — И она притянула его к себе.

Теперь она брала от него все, что только могла, пока это никуда не исчезло. Всеподавляющая необходимость взяла верх над внезапным порывом. Извинения, оправдания и все прочее, что могло ее сдерживать, стало ничем перед лицом тех внутренних сил, что требовали удовлетворения — удовлетворения, и только от него.

В этот раз, и в этой постели, когда он вознес ее на немыслимые высоты чувства, которое требовало снова и снова все большего, вознес так безумно, так естественно, так отчаянно и уверенно, она знала, что в душе ее появилась определенность, которая продлится вечно.

Как он и обещал, она нашла свою сокровенную мечту.

— Кровать мы не сломали.

Лесли засмеялась.

— Ты, кажется, разочарован.

Майк энергично провел рукой по ее груди, затем рука скользнула по ее талии и бедру. От прикосновений его пальцев по ее коже словно пробегали электрические разряды, которые заставляли дрожать все ее тело.

— Нет. Мы еще сможем воспользоваться этой кроватью.

Он приподнялся и взволнованно оглядел ее.

— Ты собираешься еще раз ею воспользоваться?

— Да. — Она улыбнулась ему. — Да.

У него отлегло от сердца.

— Это хорошо.

Странно, но ей не было неловко лежать рядом с ним голой. Я вполне сознаю, что делаю, подумалось ей, когда он отодвинулся, увлекая ее за собой. Это было неблагоразумно, но она уже устала быть благоразумной. И скучной. Она не ждала, что их отношения продолжатся после отпуска. Неважно, что Майк говорил или думал на этот счет, но она должна с этим смириться. Лесли понимала реальность и уже сейчас была готова принять ее. До этого она не жила по-настоящему, но сейчас ей нужно было именно то, что с ней происходило, — ей необходимо наконец перестать вести благоразумную жизнь. Жизнь-то ведь — штука неблагоразумная. И потребности тоже не всегда благоразумны. Они просто существуют, и никто не может это отрицать.

— Так когда же мы отправляемся в Шрусбери? — спросил Майк.

Завершающая часть ее поездки, та самая, которую она так ждала и, собственно, ради которой экономила деньги, теперь повисла тяжким грузом на ее шее. Она не хотела ехать, потому что поездка туда означала фактическое завершение отпуска. И времени, которое она провела с Майком. Она не знала, будет ли продолжение в Штатах, но тем не менее отказывалась ждать чего-либо от Майка, а потому решила ни о чем и не просить. Глубоко вздохнув, она вымолвила.

— Турне начнется послезавтра.

— Хорошо, — усмехнулся он. — Все наши проблемы с местным законом нам следует разрешить точно в срок.

Она усмехнулась в ответ.

— Ты прав.

Лесли все еще не могла избавиться от чувства потери, которое уже стало зарождаться, словно черная тень, в глубине ее души.

— Как долго еще мы можем тут пробыть? — спросил он.

— Пять дней, — она не хотела говорить, — а потом я должна буду ехать домой… — Фраза повисла в воздухе. Наступило обоюдное молчание.

— Ты для меня отнюдь не развлечение. — Он поцеловал ее сперва нежно, а затем страстно.

— Я рада, — прошептала она, сильно желая верить его словам.

Казалось, что Майк доволен ее реакцией. Он улыбался. И она отвечала ему тем же. Она сочла добрым знаком то, что он упомянул об этом, но все же чувство, что все хорошие начинания закончатся в тот момент, когда они расстанутся, не покидало ее. Люди способны быстро восстановить душевные силы в семнадцать лет, а в тридцать побеждает отчаяние.