Ольга Тимошина - Одна французская зима, которая ничего не изменила

– Конечно, пойду, спасибо, – ответила заинтригованная Алена. Хотя она вовсе и не думала устраивать охоту на мужчин. Алена искала общения, новых знакомств, интересных приключений. Ну а с любовью, это уж как повезет…

Таксист, ловко крутился по темным и узким улочкам какой-то деревни. Казалось, что сейчас машина остановится, он повернется к ней и скажет: «Кошелек или жизнь». За окном стояла непроглядная тьма, и не ясно было, где же безопаснее: снаружи или внутри машины. Алена прильнула к стеклу, готовая выскочить в любую секунду. Впереди показались огни. Они становились все ярче и чаще, и в конце концов, такси остановилось на освещенной и полностью забитой другими машинами стоянке. За высоким забором гремела музыка: Бритни Спирс – дух старых дискотек, старалась изо всех сил. Алену встретили в поклоне приветливые балийки, одетые в золотые платья отделанные огромными красными цветами. Узкая дорожка, украшенная миллионом колыхающих на ветру свечей, вела в сторону голубого пятна бассейна, откуда доносился смех и разговоры. На полпути, откуда ни возьмись, появился официант с подносом коктейлей, и с улыбкой протянул Алене бокал. Один она выпила залпом, второй взяла в руки и решительно направилась вперед. Она достала со дна чемодана свое платье от Гучи, на ногах шаловливо звенели застежки «убойных» босоножек.

Ее плечи, слегка тронутые загаром и уже успевшие выгореть на палящем солнце волосы, сияли красотой и здоровьем. Сама себе она напоминала скорее девушку из клипа Энрике Иглесиса, чем замученного бытовыми проблемами менеджера банка. Алена ступила на освещенную лампами террасу и ахнула. «Как в кино», – пронеслось у нее в голове, – «много, очень много красивых людей, все в белом, все смеются, так бывает?»

Навстречу ей, из толпы выступила немолодая дама в розовом платье, похожая на подружку невесты из американских фильмов.

– Хелло, меня зовут Алена, я русская, – она протянула приглашение.

– Рада познакомится, – улыбаясь всем ртом протянула мадам, даже не взглянув на конверт, – я Мэрилин. Вам не придется скучать, – добавила она, – сегодня у нас ваши соотечественники, съемочная группа из Москвы. Они тут снимают, какой-то сериал? – загадочно закончила она.

Мэрилин, подвела Алену к сплоченному кругу, сильно надушенных одеколоном людей. Меньше всего ей хотелось сейчас общаться с кем-то из Москвы. Но к счастью, или к сожалению, она была вежливой девушкой, и натянув улыбку, громко произнесла: «Добрый вечер!»

Похоже, что желание не видеть соотечественников было обоюдным, но в отличие от нее, никто из присутствующих в «круге» не потрудился и улыбнуться в ответ.

– Здрасте, – еле-еле пролепетал «Круг». Мэрилин в ожидании радостных эмоций от встречи со «своими», замерла в ожидании. Алена почувствовала себя глупо. Перед ней стояли непрошибаемые лица, которым было совершенно наплевать и на Алену, и на хозяйку вечера, и друг на друга.

Алена попыталась затянуть никому не нужный разговор.

– Как дела, ребята? Как тут оказались? Кем работаете? Бали нравится?

На все ее достаточно вежливые и корректные вопросы она получила следующие ответы:

– Нормально, Да, Нет, Нормально, А что?

Она была в шоке. Алена чувствовала себя так, словно пришла в первый класс новой школы и с ней никто не хочет дружить. Создавалось впечатление, что перед ней стояли не творческие люди – работники киностудии, а клан наркоторговцев, которые после разговора с ней, должны были ее убить, дабы избежать распространения секретной информации. Никто не потрудился представиться в ответ или хотя бы поинтересоваться ее целью приезда на Бали, никто не вел себя так, как положено людям на вечеринке, никто и не думал проявлять приличие и правила хорошего тона, и было вообще не понятно, зачем они сюда вообще явились…

«Да пошли вы в…», – произнесла Алена про себя и, улыбнувшись Мэрилин, со словами «Найс пипл», – она решительно рванула к грохочущим от смеха пьяным англичанам. «По крайней мере, почувствую себя женщиной, – решила Алена. – Хватит с меня этих пафосных мутных лиц, господи, как же они отличаются от обитателей ее лагеря, от тех, кто живет тут не один месяц, кто оценил запах океана, тепло солнца и блеск звезд».

В мозгу у «круга» Алена смогла без усилий уловить вибрацию зависти, жадности и безысходности. «Скорее всего их сериал будет называться «Менты в отпуске по горящей путевке», – развеселилась она.

– Эй, привет! – Я Марк, это мой друг Люси и Эдди, – услышала Алена, едва успев приблизиться к кучке мужчин в белых развивающихся рубахах. Потом к ним присоединились две подруги из Флориды, пара влюбленных из Сингапура, австралийская бабушка, косящая под Кайли Миног, пару геев из Италии. Разговор лился легко и непринужденно. Говорили обо всем на свете, обсуждали политику, моду и музыку. Ее засыпали вопросами, словно на пресс конференции. Еще никогда она не удосуживалась такого внимания со стороны незнакомых людей, и вовсе не потому, что с ней было скучно и неинтересно, а по тому, что жизнь в большом городе подвергалась законам самовыживания. Много раз, находясь в центре столицы, она ощущала себя всего лишь звеном чего-то огромного и безликого. Она боролась, работала, искала, и никому в целом городе не было до нее никакого дела. Здесь же все крутилось вокруг Алены. Солнце светило для нее и для каждого в отдельности, не прилагая к этому никаких особых усилий, оно заботилось обо всех. В Москве, ты должен был выхватывать его внимание, гоняясь за неуловимыми лучами, то и дело, пытающимися обласкать кого-то другого, но не тебя.

– Ну что, в клуб? – предложил кто-то.

Алена по привычке посмотрела на часы, как будто наутро надо было ехать в душный и прокуренный офис.

– А почему нет? – засмеялась она.

Выстроившись в цепочку машин, они ехали по черной дороге в неизвестном направлении. Народу набралось много. Машины скакали по кочкам деревенских раздолбанных дорог, охватывая яркими фарами куски тропического леса, откуда в ужасе и с удивлением на них глядели испуганные глаза обезьян.

Во втором часу ночи места у парковки ночных клубов Куты не было. Со всех сторон к дверям стекался народ разных национальностей и возрастов. Музыка гремела, уходя в небо, и оставляла за собой в воздухе ритмы и мелодии. Огромной компанией они ввалились в модное, по словам ее новых друзей заведение, и Алена тут же потерялась в толпе полураздетых, разгоряченных, двигающихся в ритме людей. К ней подходили – здоровались, путали ее с кем-то другим, толкали, тянули и зазывали в танец. Надо было признаться, что затея с ночным клубом не была ей по душе. Но так как Алена уже который день вела новую жизнь, в которой на все предложения судьбы, по новым правилам, следовало говорить – Да, то отказаться от поездки она не могла. Последний раз она была в подобном месте примерно десять лет назад, и чувствуя себя переростком на чужом празднике, она мялась в углу, избегая возможности быть вовлеченной в толпу. Однако люди, танцевавшие в то вечер, были такими разными и абсолютно непохожими, и в то же время, всех их объединяло одно: им всем было совершенно наплевать как они могли выглядеть со стороны. Они просто двигались, охваченные звуком темпом, ритмом. Не было тут красавцев, не было виртуозов исполнителей, не было пафоса. Все они просто танцевали как сами того хотели и как умели. И Алена не выдержала: поставив стакан с недопитым мохито, она ворвалась в центр веселой толпы и ее закомплексованное, замученное хорошими манерами и засиженное в офисах и пробках тело, с благодарностью вертелось и кружилось, сбрасывая с себя, словно старую кожу, остатки той старой городской жизни. Через пару часов она уже и не представляла как могла раньше жить без всего этого счастья, счастья движения и ощущения самой себя живой и настоящей.