Наталья Калинина - Аромат колдовской свечи

– Спи, спи, не буду тебя беспокоить, – пробормотал Егор и вышел. За сестру душа больше не ныла, а вот за Нику – да. И тревога эта не утихала, а, наоборот, нарастала.

Он вернулся в свою спальню и, поколебавшись, взял мобильный телефон. Полчетвертого ночи, Ника наверняка спит, а тут он со своей паранойей. Но лучше уж разбудить ее и успокоиться, чем до утра хлебать бессонницу пополам с тревогой.

Он набрал номер девушки и долго слушал длинные гудки. Не отвечает. Наверное, действительно спит. Не ехать же к ней домой, в самом деле! Тем более что она ночует у подруги.

Да, и с этим Андреем в одной квартире. Черт…

Но причина беспокойства была отнюдь не в Андрее. Вспомнив вечер в ресторане и их с Никой разговор, Егор почти физически ощутил, как тревога холодом прошлась по спине, вызвав озноб. Ох, не натворила бы эта девчонка чего ужасного. Хватило же у нее ума (вернее, не хватило!) поставить самостоятельный «эксперимент» со свечой! Благо ее предположения о том, что свеча ядовита, оказались неверны. А если бы она не ошиблась? Даже страшно подумать, что могло бы произойти. Вот глупая…

Егор не на шутку рассердился на Нику и заодно – на себя за то, что бросил ее одну, за то, что все еще сидит дома и старается заглушить тревогу водкой. Ему надо к ней бежать! Лучше перестраховаться и покараулить ее возле подъезда, чем сидеть и строить догадки до утра.

Он натянул джинсы, свитер, проверил в кармане ключи от машины, но не успел выйти за дверь, как раздался зуммер домофона. Растерянный охранник сообщил, что к Егору ломится какой-то дед.

– Мы его не пускаем, но он упирает на то, что у него для вас есть срочное и важное сообщение. Гнать его, Егор Станиславович? – по-простецки спросил охранник.

– Я сейчас к вам спущусь и сам разберусь, – отрезал Егор.

Когда он, спустившись к охранному пункту, увидел непрошеного гостя, то невольно выдохнул:

– Это… вы?

Старик почтительно ему поклонился и, кивнув на охранников, усмехнулся в густую бороду:

– Понимаю я, работа у них такая. Но мне с вами поговорить надо. Срочно.

– Пойдемте, – пригласил Егор, кивнув в сторону лифта. – Поднимемся ко мне и там поговорим.

Ника расплатилась с таксистом и побежала к своему подъезду. За тот короткий путь, что пришлось проделать от машины к дому, она успела замерзнуть: на ногах у нее были легкие туфельки и тонкие колготки. Собираясь в ресторан, она не думала, что вечер обернется такими приключениями.

Не простыть бы. С мыслью о том, что первым делом стоит выпить горячего чаю с медом, она открыла подъездную дверь, поднялась на свой этаж и… нос к носу столкнулась с молодым человеком.

– Здравствуйте, – от неожиданности поздоровалась она.

– Здравствуйте, – с лучезарной улыбкой ответил он, по-свойски подпирая спиной дверь ее квартиры. – А я вас жду, Ника.

Она молча рассматривала его, этого знакомого незнакомца, которого уже видела однажды: на кладбище, на похоронах Стаса. Длинные волосы на этот раз были забраны сзади в «хвост», но лед в прозрачных глазах не растаял, хоть и улыбался этот мужчина улыбкой рекламного красавца.

– Зачем? – спросила она, осторожно отступая назад к лестнице.

Молодой человек лениво отлепился от двери и сделал шаг по направлению к девушке.

– У вас находится то, что вы случайно прихватили из заброшенного дома. Эта вещь принадлежит мне.

– Свеча? – вырвалось у Ники, и она тут же торопливо добавила: – Но у меня ее нет! То есть уже нет. Понимаете, не так давно в нашем районе отключили электричество, я осталась без света, а других свечей, кроме той, что я случайно захватила, не оказалось. И… И я ее спалила. Всю, до основания.

Она честными глазами посмотрела на незнакомца, но тот неожиданно расхохотался.

– Не могли вы этого сделать, Ника! Не могли. Эту свечу так просто не спалить до основания. Отдайте ее мне, и, обещаю, больше я вас никогда не потревожу.

– Что это за свеча? – с вызовом спросила девушка. – Что за секрет в ней заключается? Почему она убила Стаса? И…

– Вы неосторожны, – переходя на шепот, оборвал ее незнакомец. – Так опрометчиво задаете такие вопросы. К счастью, свеча не представляет никакой ценности. Для вас не представляет. И к смерти вашего коллеги не имеет отношения. Дайте ее мне.

Ника колебалась. Свеча лежала в ее сумочке. Ей ничего не стоило дернуть «молнию» и отдать незнакомцу то, что он просил. Так бы и следовало поступить. Но Ника колебалась, терзаясь дилеммой: отдать свечу и попытаться забыть эту историю или… Сумасшедшее и опрометчивое решение, – Егор, узнай он о нем, вновь обозвал бы Нику неосторожной, безмозглой и еще как-нибудь похлеще, – но ей так трудно было смириться с мыслью, что она никогда не узнает разгадки! – тем более что уже настолько приблизилась к ней.

– Я вам отдам свечу, но при условии, что вы мне расскажете все, что с ней связано.

Молодой человек сделал вид, что колеблется. Затем тряхнул головой, будто отметая все сомнения, и протянул девушке руку:

– Идет! Впрочем, боюсь, история вас разочарует. Она не такая захватывающая, как вам кажется.

– Неважно! – решительно ответила девушка. – Я знаю одно кафе, которое располагается неподалеку и открыто круглосуточно, даже в праздники. Мы могли бы побеседовать там.

– А свеча? – напомнил молодой человек.

– Она у меня с собой. Но вы ее получите лишь после того, как расскажете мне все.

– Хорошо, идем, – кивнул мужчина. И двинулся следом за Никой.

Он стоял в начертанном на земляном полу круге, воздев руки к дощатому потолку, и, представляя себе Мишель, мысленно твердил: «Все получится, все получится…» Дым от тлеющих сухих трав наполнял помещение, и от него слегка слезились глаза и щипало ноздри. Этот дым вызывал ассоциации с одним счастливым октябрьским днем позапрошлого года, когда они с Мишель забрались на чью-то дачу и жгли костер прямо посреди грядок. И плели из золотых кленовых листьев венки, напоминающие короны, и потом, водрузив их на головы друг друга, скакали вокруг костра и пели песни без слов. И смеялись – беззаботно, заливисто, искренне – так, как могут смеяться только счастливые дети. А потом жарили сосиски, нанизав их на ветки, и пекли в углях картошку; и ели эти обугленные сосиски между поцелуями; и катали в ладонях обжигающую картошку, пытаясь очистить ее от горелой кожуры, смешно пачкались золой и опять целовались.

А потом они забрались в дом, в котором уютно пахло грибами, маринованными огурцами и мятой, сухие пучки которой были развешаны под потолком, и до утра ненасытно ласкали друг друга на старом узком диване с продавленной серединой. Уснули они лишь под утро, скатившись оба в эту середину и тесно прижавшись друг к другу. От волос Мишель горько пахло дымом и кленовыми листьями, и Родион все боролся с вязким сном, чтобы подольше насладиться этим запахом…