Александра Гейл - Дневник. Поздние записи [СИ]

Так о чем здесь тогда думать, скажете вы, решение могло быть только одно: заказать билет на самолет в один конец. Я знала это тоже. Но знать и сделать — совсем разные вещи. Пока что я эгоистично, с полным пониманием беспринципности содеянного, наслаждалась отношениями с Алексом. Каждой дарованной мне минутой. И, разумеется, мы привязывались друг к другу все сильнее.

Почему я все еще медлила с решением? Ну я как бы надеялась, что Алекс не совсем идиот и догадается. И безумно злилась. Куда он вообще, мать его, смотрел? Будто не знает, что в результате незащищенного секса появляются дети! В глубине души я мечтала, что он поймет, обнимет меня и объявит всему миру, что я принадлежу ему. Тогда даже у Сергея должно было бы где-нибудь замкнуть, одно дело убивать безвестную девчонку, а совсем другое — любимую своего сына, которая ждет его ребенка. Но поскольку я вовсе не была уверена в положительном отношении самого Алекса, я только глубже тонула и потихоньку обдумывала побег. И чтобы все получилось начинать нужно было с подделки документов.

Меня начало тошнить от кофе. Это был ад наяву. Вокруг все знали, что я пью почти исключительно его и целыми днями, а теперь даже от запаха бежала в туалет и выворачивалась наизнанку. Однако и на это нашлась управа: стала сильно душиться духами, чтобы в случае чего можно было уткнуться носом в собственный шарф, а стаканчики стала заказывать с крышкой. Наливаешь чай, закрываешь, и никто не в курсе что ты там потягиваешь. Человек ко всему может приспособиться. Самый опасный момент произошел у меня дома.

Я готовила ужин, намереваясь весь вечер предаваться жалости к себе, но не срослось. Пришел Алекс. Открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. Я знала, что если на нем белый галстук, значит он выступал в суде.

— Выиграл? — поинтересовалась я.

— Ой, там Санта-Барбара. Второй раз откладываем, — поморщился он и начал стягивать этот самый галстук, в ход пошли пуговицы рубашки… а потом я поняла, что на плите что-то горит.

— Тьфу, уйди куда-нибудь, — огрызнулась я. Алекс рассмеялся, напоследок попросил сварить ему много кофе, так как он планирует долго не спать, и ушел.

Прежде я бы никогда не пропустила возможность присоединиться, но сегодня не могла. Мне весь день было дурно.

— Последи, пожалуйста, за плитой, я сейчас, — крикнула я и направилась в ванную. Так я перетрясла всю аптечку и выпила сразу несколько таблеток, которые могли бы помочь успокоить желудок. И все равно меня аж шатало, пока я стояла у этой чертовой плиты.

— Что с тобой?

— Мне кажется, я приболела. Погода отвратительная, обувь вообще не сохнет, и у нас в офисе полноценный карантин, — отмахнулась я. Сердце больно-больно ударялось о ребра.

— Тебе стоит быть поаккуратнее, ты же не хочешь на свадьбе Ларисы и Вадима перезаражать всех гостей, — он обнял меня, и я уткнулась носом в его шею, пытаясь заглушить этот ужасный запах кофе! — Уже придумала, что им подарить?

— Не уверена, что хочу сейчас говорить об их свадьбе, — буркнула я. — Лучше скажи мне что с делом моей мамы. — Он некоторое время молчал. — Закрывают, значит.

— Нет улик, — тихо сказал Алекс.

Я от него отстранилась и начала раскладывать по тарелкам еду, страдая от запаха кофе. Ужин обещал закончиться пустым желудком. Навряд ли я смогла бы и пару кусочков проглотить.

— Помнишь ты мне когда-то обещал, что они не пострадают?

Алекс напрягся.

— В этом не было моей вины.

— Нет, не было, — кивнула я. — Но я хочу, чтобы ты сделал все возможное, чтобы понять, что там произошло.

Некоторое время он молчал.

— Это очень опасно, — сказал Алекс. И я не понимала тогда, что он прав. То ли на гормонах я потребовала, чтобы он со мной согласился, то ли из упрямства, но я до последнего не понимала, как качественно подставила всех вокруг…

После того, как Алекс все съел, а я поковырялась в тарелке, отговорившись опять же некой загадочной болезнью, я убрала посуду, и мы расположились в гостиной.

— Знаешь, это раздражает, — кивнул Алекс на все еще пустующую фоторамку. — У тебя много моих фотографий? — спросил он.

— Ты издеваешься?

— Да или нет?

— Много, конечно, — огрызнулась я, краснея.

— Вот и чудно. Сейчас будем выбирать, что вставить в пустую фоторамку.

— Ты не всерьез.

— Тащи, я сказал.

Ну я и притащила. В несколько этапов, потому что их было не много, а охренеть сколько. До четырех утра в них ковырялись, вспоминая когда они были сделаны. Алекс выглядел не просто довольным, а счастливым до невероятия. И в конце концов мы все-таки выбрали фотографию. Она была сделана еще до отлета в Сидней. Обычный питерский серый пасмурный день. Он стоял, прислонившись к перилам, и смотрел в камеру. И улыбался. Есть фотографии, на которых запечатляется вся суть человека. Эта была из таких.

К свадьбе друзей я подготовилась основательно! Устроила в кабинете врача истерику и заставила его выписать мне какие-нибудь таблетки от тошноты. Потому что если бы я с меловым лицом сидела все время в туалете, диагноз мне бы поставили все в унисон. И на случай, если лекарства не помогут, я заготовила просто очаровательную сказочку про булимию. Ну а что? Всегда чем-то приходится жертвовать! Но лекарство помогло. И еще как. Я даже впервые почувствовала, что радости во мне больше, чем переживаний по поводу неопределенности собственного будущего.

В день икс я чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. На мне было длинное платье, облегающее, но закрытое, однако смотрелось все равно откровенно. В порыве некоторой паники (ведь я покупала наряд еще до того, как узнала о собственной беременности), я повернулась к зеркалу в профиль и тщательно изучила собственную фигуру. Ну что сказать? Пока я все еще напоминала швабру. Это не могло не радовать. И прежде, чем я осознала, что делаю, коснулась собственного живота в некоем защищающем жесте. Словно именно тогда до меня впервые дошло, что происходит. И это было… так радостно. Да, страшно, но все же полный восторг.

А у другой дамы в положении были проблемы совсем иного рода.

— Такими темпами меня со свадьбы сразу в роддом заберут. Тяни туже! — ругалась Лариса. И это было первое, что я от нее за весь этот день услышала, так как только-только переступила порог комнаты, где мама Ларисы, которую я имела честь лицезреть впервые, безжалостно стягивала корсет на располневшей фигуре дочери. — Три часа, три часа, а потом переоденемся! — пыхтела Лариса, схватившись за собственный живот. — Да хватит уже толкаться! — восклицала она в отчаянии. — Мне не легче. Потерпи всего три часа!

— Лариска, ты не станешь напоминать Скарлет О'Хара, как бы я не пыталась тебя утянуть. Может быть все-таки лучше оставить тебе немного кислорода? — поинтересовалась ее родительница.