Сандра Мартон - Упрямый рыцарь

Наконец он лег рядом с Сейдж, вытянулся и положил руку ей на живот. Ее рука опустилась ему на грудь, и вскоре она заснула.

А Калеб был слишком занят, размышляя, планируя, принимая решения.

Через полчаса он осторожно, стараясь не разбудить Сейдж, встал и пошел в ванную. Он побрился, оделся и, позвонив своему пилоту, приказал через час подготовить самолет к вылету.

Когда Калеб вернулся в спальню, Сейдж еще спала. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Она пошевелилась, вздохнула, открыла глаза и улыбнулась:

– Калеб…

Он сел рядом и взял ее за руку:

– Я должен съездить домой. У меня назначена встреча, и ее нельзя отменить.

Ее улыбка угасла.

– Конечно. Я понимаю.

– Я прилечу обратно на выходные. Мы найдем квартиру. Или дом. Я свяжусь с риелтором.

– Я сама это сделаю.

– М-м-м… Хорошо. Только постарайся найти что-нибудь…

– Я знаю: что-нибудь в спокойном, безопасном месте.

– Да. Конечно. Но я хотел сказать, возле парка.

– Парка?

– Центрального парка, если ты выберешь Манхэттен… Или могу предложить несколько симпатичных городков в Коннектикуте.

– Что?!

Сейдж села. Одеяло съехало вниз. Калеб тут же этим воспользовался, наклонился и нежно поцеловал ее грудь.

– Тебе придется меня выслушать, – настаивала Сейдж.

– Я слушаю. Но, к счастью для тебя, я способен выполнять несколько дел одновременно.

Она рассмеялась и оттолкнула его:

– Калеб, я серьезно. Я не собираюсь снимать квартиру на Пятой авеню или в одном из – как ты их называешь? – симпатичных городков.

Он выпрямился.

– Почему?

– Потому что, – произнесла Сейдж тоном учительницы начальных классов, – я не могу себе это позволить.

– Какая ерунда!

Ну вот, началось! Опять этот взгляд. Прищуренные глаза.

– Я не хочу, чтобы ты меня содержал.

– Я собираюсь помогать тебе растить нашего ребенка. А ты думала, что я этого делать не буду? Я знаю свои обязанности.

– Помогать растить ребенка – одно, но сама я не собираюсь быть твоей «обязанностью».

– Сейдж, солнышко, возможно, я не совсем правильно выразился.

– Нет. Это я не совсем правильно выразилась. Благодарю за желание помочь.

Он холодно посмотрел на нее:

– Не стоит благодарности.

– Послушай, я уже давно живу одна. Я привыкла сама о себе заботиться.

– Если ты будешь заботиться о моем ребенке так же, как заботилась о себе…

– У меня это неплохо получалось.

– Ах, ну да… – Калеб усмехнулся. – Достаточно посмотреть на этот дворец.

Сейдж спрыгнула с постели, держа перед собой одеяло, словно щит:

– Я думаю, тебе пора.

– Я тоже так думаю. – Калеб пошел к двери, остановился, повернулся и наставил на нее палец: – Я не знаю, каким сукиным сыном ты меня считаешь, но усвой одно: я никогда не уходил от ответственности.

В ее глазах блестели слезы. Злые слезы.

– Это не ответственность. Это – ребенок.

– Черт возьми, конечно, ребенок! Мой ребенок.

– Этот ребенок мой. Он часть меня. И если ты считаешь, что можешь выиграть там, где проиграл Томас Колдуэлл…

Калеб выругался и вышел.

Чего хотят женщины?

Мужчины веками задавали себе этот вопрос.

Калеб вот уже два десятка лет обсуждал его с братьями, в колледже, в солдатских палатках на учениях, с коллегами за пивом.

И не мог найти ответ.

Никто не мог.

Тревис подытожил:

– Женщины – как дети. Они не знают, чего хотят. Если ты нежен, значит, тряпка. Если ты крутой, то бесчувственный чурбан. Ты никогда не бываешь достаточно умен, но зато всегда достаточно глуп. Как ни крутись, в любом случае проигрыш.

На высоте тридцать тысяч ярдов над землей Калеб хмуро смотрел в стакан с виски.

Вот что у него получилось. Проигранное дело.

– Чертовски верно, – буркнул он, поднимая стакан и отпивая глоток теплого виски.

Вчера, в то же самое время, он был адвокатом, представляющим клиента.

А теперь кто он?

Человек, балансирующий на туго натянутой проволоке. Он может лишь ставить одну ногу перед другой и не смотреть вниз. Не стоило отбрасывать поговорку об адвокатах, которые становятся дураками, когда представляют самих себя.

Хотя…

Что, если Сейдж решит вычеркнуть его из своей жизни? Черта с два у нее есть шанс выиграть дело.

Он не Томас Колдуэлл. Он не требует особых прав на ребенка, к которому не имеет никакого отношения. И не пытается его забрать. Он просто хочет стать отцом.

Ни одна женщина не смеет запретить это мужчине.

– Мистер Уайлд…

Калеб поднял глаза. Рядом с ним стояла стюардесса, вежливо улыбаясь.

– Пилот просил передать вам, что в Далласе непогода. Через пару часов обстановка ухудшится.

«Обстановка и так хуже некуда», – подумал он.

– Хорошо, я понял. Спасибо.

– Вам принести что-нибудь? Может быть, сэндвич?

Чтобы испортить тот эффект, на который он рассчитывал, допивая второй стакан виски?

– Спасибо, – поблагодарил Калеб. – Не нужно.

Он сделал еще глоток. Все-таки хорошо иметь в своем распоряжении целый самолет. Он мог шагать по салону туда и обратно, что уже делал, пить, что тоже уже делал, разговаривать с самим собой, избегая любых контактов с человечеством за исключением пилота, его помощника и стюардессы.

Если бы еще он мог избежать контакта с самим собой…

Калеб постоянно прокручивал в голове последний разговор с Сейдж, пытаясь понять, каким образом они, практически моментально, от любви перешли к войне.

Он видел ее лицо, видел гнев в ее глазах…

Там, где за мгновение до этого были нежность и страсть.

– Проклятье! – Калеб отставил в сторону стакан, достал из кармана телефон, вызвал номер Тревиса. – Это я, – рявкнул он.

– Калеб?

– Разве не это я сейчас сказал?

– Нет, пижон, ты сказал «это я». Я устал твердить тебе, что этих «я» в мире прорва, а я знаком как минимум с парой сотен.

– Очень смешно.

– Ну да, в этом вся соль.

– Джейк с тобой?

– Если быть точным, это я сейчас с Джейком. В Эль-Суэно. Где и ты будешь чуть позже… или ты звонишь, чтобы отменить встречу?

– Ты в офисе? Переключи на громкую связь, хорошо? Но сначала закрой дверь.

– Еще какие-нибудь указания будут?

– Тревис! Я хотел бы поговорить с вами обоими. Должен предупредить, что настроение у меня, прямо скажем, не очень.

– Ничего нового, приятель. В последнее время у тебя постоянно не слишком хорошее на…

– Трев, мне нужен… нужен совет.

Молчание. Потом он услышал, как Тревис сказал: «Джейк, это Калеб». Добавил что-то еще, но слова звучали приглушенно, как будто он прикрыл микрофон рукой. А еще через секунду раздался слабый щелчок, означавший, что телефон переключили на громкую связь.

– Калеб?

– Джейк?

– Да. Тревис говорит…

– Я… м-м-м… я хотел бы, чтобы вы вдвоем взялись за одно дело.