Галина Маркус - Нокаут чемпиону. Часть 2

А с логикой у девочки всё в порядке… У Ленки разрывалось сердце. Ну разве можно – вот так, сразу, в один момент!

В один момент? Да ведь она знала же, знала, что так и будет! Девушка ненавидела сейчас себя: Игорь прав, только она во всём виновата, она сама создала эту ситуацию, довела, дотянула!

– Нет, малыш… Я не буду успевать… И мои родители станут на меня ругаться, что я не живу дома… – девушка ткнулась головой ей в коленки, чтобы спрятать глаза. – Зайка, я ведь никуда не денусь! Если я не могу с тобой жить, это же не значит, что я не люблю тебя. Я тебя очень люблю!!!

– Не уезжай… – взмолилась Настя. – Мамочка, миленькая, ну пожалуйста!!! Я буду холошо себя вести!

Девочка крепко прижала к себе Ленкину голову.

– Ты и так очень хорошо себя ведешь! Настенька, ну, пожалей меня! Мне тоже сейчас… очень грустно. Я буду думать о тебе каждый день. Ты это почувствуешь…

– Ма-ма… – Настёна, заливаясь слезами, все сильнее обхватывала её, словно стараясь удержать. – Я хочу с тобой… Останься, пожа-алуйста… Я буду ходить в садик… только ты забихай меня вечехом!

– Не могу, детка, – девушка сама едва сдерживала рыданья, слезы текли у неё по щекам. – Не потому, что не хочу. Но ты ведь знаешь – на самом деле я тебе не мама. И не могу ничего решать. Могу только просить твоего папу. Он разрешил мне тебе звонить, а один раз в месяц я буду приезжать к тебе в гости, смотреть, хорошо ли ты ведёшь себя в садике, и что научилась делать. Ты уж постарайся, ладно? Чтобы я за тебя радовалась…

– Не-е-ет… Не хочу-у-у… – ещё сильнее зарыдала Настя, – хочу с тобо-о-ой… всегда…

– Я тоже, но это невозможно, – как можно тверже сказала Ленка. – А раз так, давай вести себя, как взрослые мужественные люди. Будем радоваться тому, что у нас есть. Нам будет очень тоскливо, но мы всё вытерпим, да? Ты ведь у меня храбрая девочка! Сможешь всё преодолеть… Настенька, я бы ни за что не отдала тебя туда, где тебе будет плохо. Умерла бы, но не отдала! Но я поговорила с этой тетей – она хорошая очень. Если тебе будет там трудно – я приеду и снова поговорю с ней. Ты мне веришь? Скажи, ты веришь мне?

– Да… – девочка ткнулась лицом Ленке в плечо.

– Я позвоню тебе уже во вторник, поняла? Давай, я покажу тебе, когда это будет.

Девушка взяла со столика календарь.

– Вот, смотри, вот эта циферка – четыре, это сегодня. А я позвоню – вот в этот день, где циферка семь. Видишь, как близко? Всего-то три дня!

– А я смогу тебе звонить?

– Мы будем разговаривать раз в неделю. Так договорились с папой, давай уж выполнять, ладно?

– А то он отнимет у меня телефон?

– Нет, а то он расстроится, что мы его обманули, – Ленка всеми силами старалась не выставлять Игоря в дурном свете.

– А почему нельзя всегда звонить?

– Потому что… – девушка подбирала слова. – Потому что я буду на работе, там нельзя много болтать.

– А вечехом?

Из столовой неожиданно появился Мелихов. Лицо у него было перекошено. Конечно же, он слышал весь разговор. И, конечно, ему страшно отправлять дочь к чужим людям…

Ленка понимала это. Она видела муку в его глазах, но не испытывала сейчас к нему никакого сочувствия.

– Всё, Настя, хватит рыдать. Будешь звонить вечером, – сказал Мелихов, кривя губы, – только не жалуйся и не требуй у Лены забрать тебя!

– Вот видишь, как здорово! – обрадовалась девушка. – Папа разрешил. Будем говорить каждый день понемножку… Ну, если и не каждый – ничего страшного. У тебя ведь и без меня там будет много всего интересного.

Настя, ещё недавно отметавшая одну только мысль о разлуке, теперь счастливо кивала. Как же быстро человек привыкает – и к хорошему, и к плохому… Девушка ласково утирала ей слезы.

– Ты можешь взять с собой любые игрушки! – улыбнулась Алевтина Ильинична, появившись следом за Игорем. – У нас все живут, как дома. У тебя будет отдельная комната, где все будет только твоё. Вообще-то, там должна жить ещё одна твоя подружка, но сейчас она приболела.

– Я Мыша возьму, ладно? – Настя подняла на Ленку заплаканные глаза. – И твою Катьку. Можно?

– Что, получше кукол нет? – поморщился Мелихов. – Скажут, что я тебе игрушек купить не могу.

Игорь был знаком со старой, поношенной Катькой. Голос у него был уже не такой ледяной и воинственный, а просто тусклый. Кажется, он совсем упал духом.

– Мыша и Катьку! – упрямо заявила Настя. – Лен, а ты меня отвезёшь?

Девочка, кажется, немного успокоилась – неизвестность пугала её, но она ещё не рассталась с домом, а дети, в отличие от взрослых, умеют принимать неприятности по мере их поступления. Но она ещё не знала самого худшего.

– Миленькая… Я уезжаю сегодня… Так надо… Меня ждут.

– Не-е-е-ет! Не сегодня! – истошно заорала девочка. – Нет! Нет! Нет!

Она больше не слышала никаких увещёваний. Игорь схватил её, чтобы удержать, так она начала биться. Девушка не выдержала и тоже разревелась в голос.

– Уходите скорее, – махнула рукой Алевтина Ильинична. – Всё будет хорошо.

У Ленки было такое состояние, что она могла бы сейчас раскидать их всех и отнять у них Настю. Но какой в этом смысл? Оставалось только надеяться, что психолог найдет способ её утешить. Девушка бросилась в свою комнату. Сумка, почти не разобранная, стояла в углу. Ленка покидала туда всё, что попалось на глаза, не забыла плюшевого тигрёнка – а то Мелихов, и правда, выкинет… как сейчас выкидывает саму Ленку. Подхватила сумку и вышла в коридор, прячась за дверью гостиной. Настя все ещё рыдала. Не в силах это вынести, девушка рванула на себя дверь ванной комнаты.

Она даже не кинула на Мелихова прощального взгляда – просто видеть его сейчас не могла. Стараясь не вспоминать обо всем, что с ней здесь было, Ленка выбежала через спальню на улицу. Быстрым шагом пошла, почти побежала через поселок, потом – до перекрестка. Идти было минут сорок, но она даже не заметила, как оказалась в маршрутке, не помнила, как взяла билет на электричку. В расписании был перерыв, до поезда оставался целый час, но девушка не могла потом вспомнить, как его провела.

В вагоне все пялились на неё, но ей было всё равно. «Прости меня, Настя… – повторяла она про себя. – Прости хоть когда-нибудь…»

***

Настю удалось кое-как успокоить. Мелихов обещал ей всё подряд, девочку отпоили водой и валерьянкой, а потом ещё долго «обрабатывали» вместе с Алевтиной Ильиничной. Та умело заговаривала зубы, рассказывая, чем занимаются у них дети, что они научились делать, пытаясь подогреть у ребёнка интерес. Но всё это не производило на малышку должного впечатления. Чуть отвлекшись, она уже через секунду вспоминала о Ленке и снова начинала плакать.

– Знаешь, когда ты приедешь к нам в понедельник, – снова заговорщицки начала измучившаяся Алевтина, – мы с тобой первым делом нарисуем для Лены твою комнату, дом и сад, чтобы она знала, как ты живёшь. И к её приезду подготовим ей книжку – что ты делала и с кем играла…