Галина Маркус - Нокаут чемпиону. Часть 2

– Вот и молодец! Целую тебя, солнышко моё!

– И я тебя!

– Слушаю вас, – раздался в трубке женский голос.

– Алевтина Ильинична, простите за беспокойство, это Лена. Ну, вы помните, наверное.

– Да, да, конечно.

– Не могли бы вы дать мне адрес садика и ваш телефон? Я не взяла его у Мелихова, а звонить не хочу.

– Понимаю. Пишите.

Ленка записала адрес и спросила:

– Скажите, ну как там Настёна?

– Да, вы знаете, всё в порядке.

– Не плачет?

– Нет, скорее выражает недовольство. Ну, разве что перед сном вчера настроение испортилось… Это у многих так. Правда, совсем не хочет играть с остальными ребятами. Мне приходится постоянно чем-то её занимать. Но ничего, потихоньку начнем вовлекать её в общие игры, а там…

– Она хорошо ладит с детьми, когда их немного, – поспешила объяснить Ленка. – Лучше общается с мальчиками. Конечно, у неё было мало опыта, мы жили уединённо.

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Отец звонит несколько раз в день. Если что-то будет не так, мы сразу ему сообщим. Кстати, Лена, вы тоже оставьте мне ваши контакты. На всякий случай.

– Да, конечно, – Ленка продиктовала номер.

– Я, наверное, не должна этого говорить, – замешкалась Алевтина, – но мне кажется, Игорь Глебович не прав. Хорошо, что вы отстояли право общаться с ребёнком – вас нельзя разлучать, может быть травма на всю жизнь. Непохоже, чтобы она быстро отвыкла, и все разговоры… не об отце, а только о вас. Знаете, господин Мелихов не объяснил мне, насколько вы близки с ребёнком. Я бы тогда настояла, чтобы всё сделали иначе. Простите меня, хорошо?

– Да вы ведь совершенно не при чем. Игорь, если что-то решил, идёт напролом.

– Я в затруднительном положении. С одной стороны, я не вправе нарушить распоряжение отца. Но девочку хорошо бы поддержать – первая волна интереса спадёт, и начнёт тосковать. Я ведь только сегодня могла столько с ней заниматься, старалась не давать ей скучать ни минуты. Но у меня есть и другие проблемные дети.

– Мелихов разрешил навещать Настю раз в месяц, но не уточнил, когда должен быть первый визит, – намекнула девушка. – Собственно, я уже пообещала девочке… через выходные.

– Тогда так и поступим, – подхватила мысль Алевтина Ильинична. – На этой неделе, и правда, рановато будет, а то потом Насте придётся долго ждать. А вот в следующие выходные… Мелихова я предупрежу, чтобы вам не столкнуться.

– Но ведь он только в выходные и может… у него вся неделя расписана.

– Да, вы правы. Тогда лучше в будни. Получится?

– Скорее всего в пятницу…

– Хорошо, так девочке и скажу: в следующую пятницу. Годится?

– Конечно, – обрадовалась Ленка.

Разговор с Алевтиной её успокоил – психолог не попала под влияние Мелихова, не собирается мешать Ленке и даже готова находиться с ней на связи.

– Отлично. Мы с вами посмотрим, как будет вести себя Настя после ваших визитов. Если увидим, что это только травмирует ребёнка и выбивает из колеи – примем другое решение.

***

– Конечно, это разумно и вроде как правильно – если со стороны рассуждать. Надо Насте и общаться, и учиться, и отцу некогда. А с другой – как представлю, что у меня Кирюшку забрали, и я его только раз в месяц навестить могу – так сердце кровью обливается…

Ирина словно рассуждала сама с собой. Они встретились сегодня на Новокузнецкой и шли теперь по Пятницкой. Ленка только что рассказала ей, как Настю отправили в сад-интернат, и, к сожалению, не сдержала при этом эмоций. О причине происшедшего она, разумеется, умолчала. А Ира не стала расспрашивать.

– Ты эту начальницу хорошо знаешь? – поинтересовалась девушка, переводя разговор на другую тему.

– Ну, как тебе сказать… Звягинцева раньше меня в декрет ушла. Мы с ней ровесницы, обе долго были одинокими. Иногда по работе пересекались – она в нашем головном офисе работала, на Баррикадной, а у нас своего юриста не было. Так мы к ней по всем вопросам обращались. Мне Таня симпатична была, но она никого к себе даже близко не подпускала. Старый холостяк такой… И вдруг замуж вышла – и словно оттаяла. Правда, только мы с ней немного сблизились, как у меня завертелось… разное. Да и ей не до меня стало – собралась в декрет, в офис приезжала редко.

– А почему она теперь здесь работает?

– Да после декрета Димка её к нам на филиал переманил. Я с ней с тех пор и не виделась. Я ведь дома сидела с Кирюшкой – не хотела на прежнюю работу выходить.

Они уже подошли к большому особняку с огромным количеством вывесок и поднялись на крыльцо.

– Сегодня бабушке девять дней, – приостановилась Ленка, – как думаешь, управимся до двух? Надо на кухне помочь.

– Успеем, я думаю, пока только первый разговор будет. Лен… Я не спрашивала тебя – про бабушку… Может, тебе не хочется рассказывать… но ты как – отошла немного?

– Отошла… Заставили отойти. Ир, я эти дни только о Насте и думаю! А бабуля, бедная, как и при жизни – на заднем плане… – Ленка отвернулась. – Но знаешь – вроде как и была на похоронах, а не вижу её… неживой. Не осознаю. Забываюсь, вспоминаю вдруг, что бабуле надо позвонить – даже рука к телефону тянется. Всё мне кажется, что она так и сидит у себя в комнате в полумраке, свет экономит, а мне просто некогда выбраться её навестить. И ничего страшного не случалось. Я, наверное, чёрствая, да?

– Знаешь, когда умирает старый человек – это горько, но не трагично… Не обижаешься?

– Нет, конечно. Меня только совесть очень мучает. Ладно, пошли? – девушка потянула на себя тяжёлую дверь.

Ира уверенным шагом направилась к охраннику.

– Сначала зайдём к Димке, – объясняла она, пока сонный мужчина в униформе оформлял им пропуск. – Запомни – если устроишься на работу, никому здесь не говори, что ты от меня. А то будут проблемы с финансовым директором.

Они поднялись на второй этаж, Смалькова провела подругу по длинному коридору через всё здание, распахнула дверь стеклянной рекреации и остановилась перед внушительной вывеской «Генеральный директор».

– И не тушуйся, – сказала она. – Димка любит уверенных в себе женщин.

Навстречу им поднялся среднего роста мужчина, очень симпатичный брюнет спортивного телосложения. Даже заметная лысина на затылке совсем его не портила. Мягкий подбородок, ямочки на щеках… Но Ленка не любила такой тип мужской внешности – слишком смазливый.

Масляные глаза выдавали в директоре дамского угодника. При виде Ирины он оживился, засуетился. Ленке показалось, что Дима, разговаривая с женщиной, которую не смог удержать, испытывает нечто среднее между досадой, раздражением и восхищением.

Они обменялись приветствиями. Дмитрий спросил о Кирюшке, но как-то вскользь, словно речь шла не о собственном сыне, а о ребёнке друзей. Ира вежливо поинтересовалась, как его дочка. Наконец, обмен любезностями закончился, и они приступили к делу.