Ольга Кентон - Девушка из дома на набережной

У Лары не было миксеров, комбайнов, мясорубок, даже самого простого известного сопровождающего все европейские шведские столы и континентальные завтраки тостера, и того не было. Всё, что здесь было, казалось, имело декоративно-прикладной вид. Даже необходимые тарелки, вилки, чашки и прочие столовые приборы выглядели здесь чужими. Купленные в дорогих магазинах, с проставленными брендами на донышках, они были похожи на витринные образцы, которые никто никогда не брал в руки. Ни один из уголков не был побит, ничто не было поцарапано, затёрто, с каким-нибудь пятном, которое забыли вытереть. Всё хранило первозданную свежесть и неприкосновенность.

Ивану казалось, что Лара и не замечает изменений, произошедших на кухне. Она же с трепетом домохозяйки заходила теперь сюда по вечерам, раскрывала шкафы и любовалась появившимися новинками, которыми по-прежнему не пользовалась.

Из состояния оцепенения Ивана вывел шум воды, донёсшийся из одной из комнат. Иван вышел в коридор и понял, что вода льётся в душевой, расположенной в кабинете. Он пошёл дальше, увидев Елену Петровну, сидящую на диване и пьющую коньяк. Ничего не сказав, он удалился, как будто и не заглядывал в эту комнату. Однако успел заметить, что женщина, несмотря на ухоженную внешность, выглядит постаревшей и усталой, причём это несоответствие стало заметно ему только несколько минут назад. Когда Елена Петровна стояла на кухне и весело щебетала о Ницце – на её лице не было и капли той усталости.

Дверь душевой оказалось не заперта. Иван потянул ручку и вошёл. Шум воды заглушал плач Лары. Заметив Ивана, Лара вымученно улыбнулась ему, стараясь скрыть, что расстроена. Потом подставила лицо под струи воды, чтобы слёзы стали незаметны. Ей хотелось выглядеть спокойной и безмятежной. Но Иван, не поверив уловке, открыл дверь душевой кабины и вошёл к ней. Лара вздрогнула.

– Давай я тебе нанесу скраб на спину, – предложил Иван.

Лара обернулась и посмотрела на него, забыв о растекшейся под глазами туши.

– Твоя одежда… – только и смогла произнести она.

– Что произошло? Почему ты убежала?

Лара прижалась к нему, притянув под плотный поток воды. Иван почувствовал, как его одежда намокла.

– Разве мама ещё не рассказала тебе? – спросила Лара, не поднимая головы. Она заметила, как следы от её размазавшейся косметики остаются на рубашке Ивана.

– Нет. Она сидит в гостиной. Пьёт коньяк. Я не понимаю, что происходит между вами. За что ты на неё злишься?

– Иван, – Лара нашла в себе силы поднять голову, – у меня не может быть детей. Наверное, нужно было сказать тебе это сразу, но я не думала, что наши отношения станут такими…

– Почему?

– Потому что в это сложно поверить. – Лара посмотрела ему в глаза.

Он заметил тот самый взгляд – испуганной маленькой девочки, которой кто-то сделал больно. «Кто, кто? – пронеслось у него в голове. – И почему она до сих пор не может это забыть?»

Лара развела руками.

– Ты в душе, в мокрой одежде, почему…

– Тебе плохо, – произнёс Иван. В его голосе послышалось и утверждение, и вопрос.

– Мне страшно, – тихо сказала Лара. – Разве так бывает? Я боюсь, что однажды открою глаза, а тебя рядом не будет.

– Я буду рядом. – Голос Ивана звучал уверенно. – Если ты этого захочешь.

– А то, что я тебе сейчас сказала? Какое это имеет для тебя значение?

– Никакого. – Иван ещё крепче прижал Лару к себе. – Мне не нужны дети, мне нужна ты. Ты думаешь, я буду любить тебя меньше, если у нас не будет детей? Лара, дети – это прекрасные составляющее жизни, но они не способны изменить чувства двух людей. Я не могу любить мать Хлои только потому, что она мать моей дочери. Я просто не люблю её как женщину. И роди она мне хоть двадцать детей, мои чувства к ней не изменятся.

– А как же вечное мужское желание наследника, продолжение рода?

– Наверное, это немного цинично, но то, что будет после меня, будет по-другому. Это не будет моей жизнью. Умру я – остановится ли на этом твоя жизнь? Ты встретишь нового мужчину, который полюбит тебя, а я останусь в прошлом.

– Не говори так. – Ларе было странно и страшно слышать подобные высказывания. – Ты не будешь просто в прошлом, ты навсегда останешься со мной – в моей памяти, в моей душе, в моей любви к тебе.

– Лара, – улыбнулся Иван, – мёртвых не любят.

Лара пожала плечами. Фраза показалась ей жестокой, но правдивой.

– А вот живых надо прощать, – продолжил Иван.

– Иван, – поняв, что он намекает на мать, сказала Лара, – ты не понимаешь. Она всю жизнь так врывается ко мне – словно порыв ветра в незакрытое окно. И постоянно приносит с собой ворох проблем, имена любовников, которые я не желаю запоминать, вечные свои просьбы о помощи. У меня своя жизнь, а она лезет в неё так, будто главная персона в ней.

– Лара, она твоя мать. – Иван попытался успокоить Лару, видя, как из более или менее спокойного состояния она снова вернулась в возбуждённое агрессивное.

– Она? – На лице Лары появилась злобная усмешка. – Она любит только себя. Всё, что она делает, преследует определённую цель. Вот и сейчас не знаю, зачем она дала мне деньги, когда я ни о чём не просила.

– А ты не думаешь, что все эти годы она чувствовала себя виноватой перед тобой? Ты же не слушаешь – вот и приходится обрушиваться на тебя, как снег на голову.

– Ты странный. – Лара дотронулась ладонями до его лица, по которому бежали прозрачные капли воды. – Почему ты так хочешь, чтобы я поняла её, простила?

– Потому что прощение близких – это счастье. А я очень хочу, чтобы ты была счастлива.

Лара посмотрела на него, потом крепко обняла и стала целовать, вдыхая аромат, исходивший от его кожи. Она пропускала между пальцами его волосы, медленно опуская ладонь на шею, спину.

– Ты мой родной, – произнесла она тихо. – Мне с тобой так хорошо… Не уходи никогда, прошу, не уезжай никуда…

– Почему? – удивился Иван, заглядывая в её глаза и не понимая, откуда в них такой страх.

– Потому что, – медленно произнесла Лара, – мне иногда кажется, что однажды ты можешь не вернуться.

– Хорошо, не уеду, – согласился Иван.

И Лара вдруг с ужасом осознала, что сама-то может легко уйти. И если сейчас она ему скажет, что их отношения закончены, Иван это поймёт и примет. И от этого ей стало больно и одиноко. Почему-то её преследовало настойчивое желание принадлежать ему, а не быть свободной. А Иван давал ей именно эту свободу, которая сейчас казалось совсем ненужной и дешёвой.

Когда Елена Петровна после ужина и примирительного разговора уехала, Лара и Иван долго сидели на диване и общались. Незаметно наступила ночь.

Разговор был почти не о чём, иногда наступало молчание, и они просто сидели рядом, слушая музыку, пили вино и смотрели на улицу.