Пэппер Винтерс - Разрушенные (ЛП)

Клу не отводила взгляда от Штопора. Он уклонился от удара и развернулся, внешне соответствуя образу божества, когда без труда взял верх над своим соперником. Его бой начался несколько минут назад, но казалось, что публику больше интересовали мужчины, разговаривающие рядом с боксерским рингом. В раскаленном воздухе со всех сторон слышался взволнованный шепот, а зрители нетерпеливо заерзали на своих местах.

— Я не знаю, что происходит, но разве Бен не выглядит восхитительно, весь блестящий как оникс, и сражающийся, как воин? — Клу улыбнулась. Ее глаза светились от влюбленности, больше похожей на одержимость. У них было всего пару свиданий, но она уже была на стадии, когда женщина теряет голову от мужчины, который, несомненно, заявит на нее свои права и пометит территорию в тот момент, когда бой закончится.

Отведя взгляд от Штопора, я попыталась сосредоточиться на толпе зрителей, направляющейся к рингу.

Мой взгляд остановился на мужчине, одетом во все черное, и едва заметном в собравшейся толпе. Я не знала, кто он такой. Что-то в нем не давало мне покоя, кроме того, всё усиливалось исходящим от него чувством опасности. Я хотела держаться на расстоянии, но он притягивал всё мое внимание.

Несколько минут назад, он прошел мимо нас, и в тот момент, когда его взгляд остановился на мне, я ощутила перемены внутри себя. Проблеск. Осознание. Назовите это страхом или влиянием мужчины, но это застало меня врасплох. Все мое тело напряглось от возбуждения — заколотилось сердце и участилось дыхание. Мое тело готовилось либо к бою, либо к побегу. Я не понимала, почему он вызывал такую реакцию.

Когда он проходил мимо, у меня была возможность смотреть на его удаляющуюся спину, но я бы предпочла этого не делать. Он был высоким, и двигался с элегантностью человека, имевшего почти царственную осанку. Под обтягивающей рубашкой выделялась мощная спина, а темные, бронзовые волосы блестели в свете софитов. Он излучал власть, дисциплину и крайнюю непредсказуемость. Все, что он собой представлял, разливалось приятной дрожью внизу моего живота.

Прошло уже восемь долгих лет, с тех пор, как я испытывала болезненное ощущение от физического влечения. Болезненное, потому что когда это происходило со мной в последний раз, получила я от этого только болезнь и трагедию.

Это навсегда изменило мою жизнь.

У меня не было времени для влечения.

Результатом моего последнего увлечения была Клара, и тогда я была такой наивной. Такой наивной.

Из толпы на меня обрушилась волна возбуждения. Когда, завладев мною, по мне пронеслось чувство тревоги, я схватила Клу за руку. Зрители придвинулись плотнее, вытягивая шеи, и пытаясь рассмотреть на ринге двух мужчин.

Клу посмотрела, как крепко я держу ее руку, затем перевела взгляд на меня.

— Зелли, не стесняйся смотреть другие бои. Я уверена, есть множество сексуальных мужчин, с которыми ты можешь весело провести время.

Я закатила глаза.

— Клу, я не заинтересована в поиске приятеля по кровати. Мне интересно, почему все ведут себя настолько напряженно.

Я почувствовала, как от волнения на затылке начало покалывать кожу. Я не могла стоять здесь и не узнать, что происходит. Мои инстинкты призывали бежать, но разум говорил остаться, и мне нужно было прислушаться к его голосу. Увидеть, почувствовать, чтобы знать, как это разрушить.

Опасность.

Я всегда была в состоянии понять, когда рядом была опасность, или когда что-то собиралось навсегда изменить мою жизнь. И сейчас я это чувствовала.

«Игнорируй это и иди домой к Кларе. Это бессмысленно».

Бессмысленно, но увлекательно. Убирая руку от Клу, я пробормотала:

— Я собираюсь разобраться, что происходит.

Клу была настолько увлечена Штопором, что только кивнула. Оставив ее в безопасности, я вышла из яркого света, окружавшего ринг тайского бокса, и направилась к боксерскому рингу.

Когда я пробиралась сквозь толпу, до моих ушей доносился шепот:

— Это он. Он собирается драться.

— И кто бы его ни разозлил, он не испытает особого счастья, когда после боя очнется с сотрясением.

Вместе с толпой, я медленно продвигалась вперед, а количество зрителей неумолимо увеличивалось, потому что к нам присоединялись люди, ранее сидевшие на диванах, окружающих ринг.

Прорываясь сквозь плотное кольцо людей, я не могла понять, что стало причиной моего волнения — возбуждение толпы от приближающегося зрелища или моя нервозность.

«Ты знаешь, что является этому причиной».

Все дело в нем.

Мужчина, который казался мне большим, чем человек. Мужчина, от которого меня бросало в дрожь.

Я нашла его взглядом, одетого во все черное. Он излучал энергию, заряжая каждого.

Он стоял грудь к груди с огромным «зверем», который выглядел, будто сам убил нескольких человек. Он не двигался и не говорил, не совершал никаких провоцирующих жестов в сторону противника, но едва сдерживал гнев.

У меня пересохло во рту, по единственной причине — я чувствовала его, как ужасную угрозу.

Противник не сдавался, но ему не хватало того, чем обладал мужчина в черном: жестокости, уверенности, абсолютного знания, что он победит, и нет ничего, что может сделать противник.

Мужчина в черном оскалился, с ненавистью посмотрев на более высокого мужчину. Их губы двигались, но я не могла слышать, о чем они говорили.

Как только волна возбуждения от зрителей начала нарастать, я подошла ближе к рингу. Люди также придвинулись, а атмосфера сгустилась от видимого напряжения.

Я моргнула и пропустила, из-за чего началась драка: в одну секунду они говорили, а в следующую они атакуют, блокируя друг друга. (прим. пер. Клинч — бокс. прием) Затем все утихает так же быстро, как и началось. Еще несколько слов, и мужчина, одетый в черное, указал на клетку рядом с ними.

Рефери, наблюдающий за происходящим в клетке, дунул в свисток, останавливая бой на середине. Бойцы посмотрели в сторону мужчины в черном и кивнули, покидая клетку так смиренно, как школьники, столкнувшиеся со строгим директором.

Мое сердце неистово забилось, когда мужчина в черном оглянулся и поймал меня в тот момент, когда я его разглядывала.

Его взгляд обездвижил меня, я не могла двигаться или даже дышать.

Он нахмурился, а его светлые глаза потемнели от раздражения. От напряжения он стиснул зубы. Его квадратная челюсть выглядела очень сильной, в то время как немного кривой нос говорил о том, что раньше он много дрался. Скулы были слишком широкими для мускулистого тела. И мне не нужно было видеть, что под его одеждой, чтобы знать, что в нем не было ни грамма жира. Он не был просто мужчиной, он был ходячим оружием.

Он просто был больше. Намного больше. Больше, чем мужчина. Больше, чем опасность. Большей угрозой, чем я видела в других мужчинах. Но у него был шрам, который делал его уникальным. Изрезанный. Неровный, он разделял его лицо на две части. Одна половина его лица была приятной, притягивая подойти поближе, а вторая — как ад, отталкивала от себя.