Мэриан Ти - Мой голландский миллиардер

Ага!

Усаживаясь поудобнее, и протирая глаза, она быстро заскользила пальцами по экрану, стараясь, как можно быстрее открыть почту, повторяя про себя мантру, что она не расстроится, если там не будет...

Её сердце резко переместилось в район горла, а дыхание перехватило, когда она увидела число, указывающее на то, сколько входящих писем ждёт её.

Медленно, она поднесла палец к значку почтового ящика, и нажала на него.

Ох!

Она с шумом втянула воздух.

Новое письмо от Виллема!

Дорогая Серенити,

Да, ты действительно прошла отбор, и получила возможность следующим летом пройти программу стажировки. И нет, я не прибегал к своим связям, чтобы ты получила это место.

Да, я думаю, что ты слишком серьёзно отнеслась к этому. Могу ли я напомнить тебе, что я являюсь генеральным директором компании, в которой ты хочешь проходить стажировку, а также, что я один из основных акционеров, и соответственно, моя власть является абсолютной и неоспоримой?

Пожалуйста, позвони мне, как только прочтёшь данное сообщение.

Твой,

ВДК

Когда её сердце перестало настолько бешенно биться, и позволило ей полноценно дышать, она перечитала письмо ещё раз, но уже более вдумчиво. На сегодняшний день, они уже полгода обменивались е-маилами. Она написала ему на следующий день, после его визита в школу, Серенити решила, что просто поблагодарит его за доброту, и не будет ждать ничего взамен. Но он ответил, а она не смогла удержаться, чтобы снова ему не написать. И это было начало их постоянной переписки.

И звонков , рассеянно подумала Серенити, нажимая кнопку быстрого набора номера Виллема.

Он сразу же ответил.

— Доброе утро, Серенити, — как всегда, его голландская манера растягивать слова, вызвала дрожь во всём её теле, и потому, что она была одна в комнате, Серенити позволила себе прикрыть глаза, и насладиться звуком его голоса.

Она могла целую вечность провести так, просто слушая, как говорит Виллем де Конаи.

Но конечно же, она не могла позволить ему узнать это.

— Доброе утро, Виллем. У тебя есть время поговорить?

— Да, — кратко ответил он. Но Виллем был истинным голландцем, и если он говорит "да", то именно это и имеет ввиду. В свои первые месяцы пребывания в Амстердаме, Серенити оценила склонность местных к прямолинейности, понимая, что некоторые могут принять это за грубость и резкость, но на самом деле, это было практичностью и откровенностью голландцев.

— Почему ты попросил меня позвонить?

— Мне нужо расслабиться, — ответил он ей.

Ах. Она прекрасно понимала, что он имел ввиду, и без доли сомнения, начала рассказывать о том, как провела вчера свой день. Её удивляло, почему миллиардеру, вроде Виллема де Конаи, хотелось слушать истории о её школьной жизни, но так же, она понимала, что проблемы, казавшиеся непреодолимыми в её глазах, были всего лишь детскими шалостями для Виллема.

Откинувшись на спинку офисного кресла, Виллем устремил взгляд вдаль, любуясь прекрасным видом, открывающимся из окон его офиса, уровень его стрееса понижался, с каждым словом, произнесённым успокаивающим голосом Серенити. Этот способ релаксации, стал быстро его любимым, узнавать что происходит не так в жизни девочки, и помогать ей это разрешить.

Когда она окончила рассказ, он лениво сказал:

— Сделай комплимент своей учительнице, когда увидишь её в следующий раз.

Серенити с опаской переспросила:

— Ты не шутишь, да? Я должна делать комплименты после того, как она вычитывала меня перед всем классом?

— Совершенно верно. Помнишь, что я говорил о выборе ведения боя...

Она прервала его, тяжело вздохнув.

— Нет лучшего нападения, чем слова, сказанные в красивой манере, — Серенити повторила его совет, копируя его манеру говорить.

Он улыбнулся в знак одобрения.

— Хорошая девочка.

Серенити опять тяжело вздохнула.

— Но это так сложно, — призналась она. — Не представляю, как тебе постоянно даётся это притворство.

Виллем задохнулся:

— Притворство? — Он произнёс слова с поддельным гневом. — Я бы убил любого другого человека, который посмел бы мне сказать такие слова.

— Но не меня, — парировала Серенити, — ты сказал мне, нет, вернее, ты приказал мне быть всегда откровенной с тобой, и я честно считаю, что ты каждый раз притворяешься, во благо бизнеса.

Она поморщила нос, вспоминая сводки новостей, которые жадно поглощала, в ожидание очередного упоминания Виллема, как "самого сладко-говорящего гада Европы".

— Точно, — вежливо ответил Виллем, — но я сказал быть честной, а не оскорблять меня.

Но Виллем не злился, он улыбался, потому что, его просьба быть с ним честной, давала возможность знать всю правду о том, что на уме у Серенити.

Чувствуя его хорошее настроение, Серенити выпалила:

— Как у вас дела с Шейн? — Она конечно же, понимала, как рискует каждый раз спрашивая о ней. В один прекрасный момент, он мог разгадать её истинные помыслы. Она всё это прекрасно знала, но не могла устоять перед соблазном.

— Мы хорошо ладим, — уклончиво ответил Виллем. Эти вопросы о Шейн, всегда казались ему неприятными, но всё же, он никогда не запрещал их задавать. Он должен быть правдив с ней, ну, или по крайней мере на столько правдив, насколько, это возможно. Он считал, что пока Серенити ещё слишком молода, и невинна, чтобы понять, что Шейн, не смотря на все её желания и стремления, всего лишь его постоянный партнёр по сексу, и старшая сестра Серенити совсем ничего не имела против.

— Рада это слышать, — Серенити гордилась тем, как ей удалось сохранить голос ровным, не смотря на боль, пронзившую её сердце. Они хорошо ладят. Слова эхом звучали у неё в голове. А что, если у них всё будет настолько хорошо, чтобы обручиться, и, в конечном счёте, связать себя узами брака?

— Ч-часто ли вы видитесь? — Она прикусила губу, как только слова сорвались с её уст.

Ох, какой мазохисткой становилась она в том, что касалось миллиардера.

— Мы ужинали на днях, — это была правда, что они ужинали, но также, и правдой было то, что после, он трахнул старшую сестру Серенити на заднем сидении своего авто.

— Это хорошо, — она проглотила комок в горле. — Правда, хорошо, — услышала она свой неуверенный голос, хотя и чувствовала, как онемела от острой боли в сердце. И ещё до того, как она поняла, что творит, Серенити соскочила с кровати, перевела стрелки будильника назад, позволяя сигналу звенеть на всю комнату, давая ей повод прекратить разговор.

Услышав это, Виллем сказал:

— Тебе уже нужно собираться на занятия.

— Да, боюсь, что так.

— Тогда я ещё позвоню тебе сегодня вечером?

— Да, сэр, — ответила она дразня его.

— Виллем.