Людмила Синицына - Узор счастья

«...Лана ... боруру», — угадала она по его губам. «Судьба и смерть, — перевела про себя. — Чья судьба? Чья смерть?» — спросила она. И вдруг поняла.

Взгляд Поля объяснил ей все: смерть грозит его мальчику — Максу. И смерть его каким-то образом связана с ней. В ту же секунду Светлана проснулась. Словно и не спала...

Моника и Матиас, одинаково дорожившие Максом, восприняли слова Поля настолько серьезно, насколько их может воспринять европеец. Наверное, аборигены племени, в котором вырос Поль, попытались бы ее изгнать, чтобы с тем человеком, которого они любят, не случилось ничего худого. Но два европейца поступили иначе: они решили узнать ее получше, попытались по-своему понять, какую опасность она представляет для Макса. И холодность Моники вызвана страхом за жизнь пасынка, хотя бы потому, что ее муж навсегда утратит душевный покой, если с Максом что-нибудь случится. Наверное, Матиас отнесся не менее серьезно к словам Поля, чем его жена. Отчего же он так добродушен и приветлив с ней?

Господи! Светлана села и посмотрела в окно. Наступал рассвет. Такой же неожиданный, как и южная ночь, которая не переходила в сумерки, а накрывала город мягким покрывалом сразу же, как только солнце скрывалось за горизонтом. И сейчас случится то же самое. Бледно-сиреневый горизонт, как только покажется краешек неправдоподобно огромного солнца, сразу утратит краски нежной акварели. Небо заиграет насыщенной темперой. А днем будет властвовать масло: иссиня-черная тень, выбеленные солнечным светом стены, рядом — изумрудная зелень листвы и алый бархат цветущих кустов. Солнце высветит все истинным светом и расставит по местам.

С чего ей вдруг пришло в голову, что слова «судьба и смерть» имеют отношение к ней? Ведь ни Моника, ни Матиас, в отличие от нее, не придали словам Поля никакого значения. Они пригласили студентку из группы, которую набрал их обожаемый Максим, и расспросили обо всем, что им было интересно. И, уж конечно, сам Макс, удовлетворив странную прихоть старика, и думать забыл, что тот бормотал, прежде чем погрузился в вечный сон. Мысль об этом успокоила ее, и, неожиданно для себя, она снова ненадолго заснула.

К утру сон забылся. А проснувшись, Светлана пережила неловкость — она обнаружила, что ее джинсы и майка, выстиранные и выглаженные, висят на вешалке. Вчера Светлана, облачившись в бубу, оставила вещи в ванной. У нее промелькнула мысль, что неплохо бы их постирать, но поскольку хозяева дома ждали ее к ужину, Светлана решила, что не имеет права задерживаться. А вечером она про них забыла, потому что в ванной их уже не было. Наверное, Консуэла успела бросить брюки и майку в стиральную машину. Поскольку уже ничего нельзя было изменить, Светлана после душа облачилась в привычную одежду и спустилась вниз, еще не подозревая о том, что ей предстоит.

— Когда первый муж привез меня сюда через несколько месяцев после свадьбы, — непринужденно рассказывала Моника, — самым забавным мне казалось то, что местные жители называли свой город «маленьким Парижем»...

— А что, совсем не похоже? — спросила Светлана, окидывая взглядом уютную улочку, все первые этажи домов на которой занимали магазины и кафе.

— Дело не в том. Просто я уже успела побывать еще в нескольких странах, где тоже есть свои «маленькие Парижи», в том числе и в Штатах. Американцы перещеголяли всех: они выстроили копию «Нотр-Дама», Эйфелевой башни и прочие достопримечательности...

— В самом деле? — удивилась Светлана. — А зачем?

— Потому что далеко не все американцы могут позволить себе такую роскошь — отправиться в отпуск в Европу. Вот для них и сделаны уменьшенные во много раз копии. Французы, которые побывали в этом «маленьком Париже», говорят, что похоже все, кроме двух вещей. Слишком чистые улицы — в Париже они загажены собаками, которых больше, чем детей, и слишком предупредительные — на американский манер — официанты.

— А мне казалось, что французские официанты — образец любезности.

— Многие так считают. Величайшее заблуждение! — усмехнулась Моника. — Когда-нибудь сами побываете и убедитесь. Так вот, возвращаясь к «маленькому Парижу». Вскоре после переезда оказалось, что я стала проводить на своей обожаемой родине гораздо меньше времени, чем в Африке. А вот это выглядит и в самом деле... очаровательно!

Светлана остановилась следом за Моникой у витрины одного из магазинов. Манекены, одетые в нарядные вечерние платья, выглядели как танцующие змеи: тонкие, изящные и совершенно не имеющие никаких признаков пола. Но постояв еще несколько секунд, задумчиво глядя на витрину, Моника все же решительным шагом продолжила путь дальше. Что-то ее не устроило в этом магазине. Что именно, Светлана, разумеется, понять не могла.

Машину Моника оставила возле дома. В этой части города проезд для автомобилей был закрыт, и прохожие неторопливо шли по мостовой, которая так же, как и стены большинства домов, казалось, была сделана из перламутра — потому, что город выстроили из ракушечника. Светлана не представляла никогда, что город в Африке может быть таким изумительно чистым и нарядным, словно свежеприготовленный свадебный торт.

— И меня уже не смешат слова «маленький Париж», потому что если где-то еще сохранился идеальный образ Парижа — так это здесь. Тем более что правительство давно открыло фонд, который принимает художников — они могут жить здесь на полном пансионе до трех месяцев. В Галерее искусств собрано достаточное количество работ первоклассных мастеров — почти все направления и течения можно найти. Волшебная природа. А люди? Ты обратила внимание, какие здесь люди?

— Да, веселые, доброжелательные, открытые.

— Такое впечатление, что природа и климат, с которыми не приходится бороться, лишают человека агрессии. Недаром в то время, когда Европа пребывала в варварском состоянии, здесь, в этих местах, уже существовали первые государства. Если у нас останется время, можно будет съездить к Западным озерам, где французские археологи ведут раскопки. — Моника замолчала, сосредоточенно и придирчиво оглядывая новую витрину. — Пожалуй, этот магазин нам подойдет? — обратилась она к Светлане.

Та ничего не ответила. Впрочем, Моника и не ждала ее согласия. Вопрос был чисто риторический.

Магазин выглядел роскошно. Над арочным сводом полукругом располагались сияющие золотом буквы — название фирмы. Конечно же Моника могла покупать себе вещи только в самом дорогом и изысканном месте. Они вошли внутрь. Помещение было просторным, светлым. Манекены с платьями располагались небольшими группками. И нигде не было видно рядов с вешалками. Видимо, одежда здесь продавалась эксклюзивная.