Анастасия Кудинова - Я вижу пламя (СИ)

О Боже…

О Боже…

О Боже…

Кенай, чуть нагнувшись, обхватил меня обручем рук чуть ниже пятой точки и, подняв, тем самым выровняв нас в росте, со страстью и одновременно нежностью продолжил скользить губами по моим. Я запустила одну кисть в его каштановые мокрые волосы, другую установила по изгибу скулы, ощущая, как с каждой секундой наши сердца увеличивают ритм и начинают соперничать друг с другом по скорости.

— Боюсь, мы больше не можем быть просто друзьями, — нехотя разорвав поцелуй и посмотрев в мои глаза, заявил Кенай. Прежде, чем я успела обомлеть и отойти от недавнего, он продолжил, но уже тише, уткнувшись лбом в мой. — Потому что я люблю тебя, Селия Фрай. Люблю каждой частичкой себя. Ты изменила мой мир, меня. И изменила к лучшему. Ты словно часть меня. Лучшая часть, — прошелестел парень. — Я боялся признаться тебе в своих недавно открытых чувствах, боялся признаться самому себе, что люблю тебя не так, как друга.

— Мы были глупцами, — засмеялась я, не веря тому, что сейчас произошло и что ОН здесь. — Я влюбилась в тебя тоже.

Кенай вновь припаял к моим губам, когда поставил ногами на землю и бережно взял мое лицо. Я, плюя на дождь, свою мокрую до ниточки одежду и кого-нибудь, кто наблюдает за этой сценой, переместила руку с волос на тыльную сторону его шеи и привстала на носочки, ощущая, как все вокруг теряет смысл и становится не важным, кроме нас двоих.

Все же, быть живым — это круто.

И я, наверное, сильно ошибалась, думая, что какой-то металл, пару болтиков и масло могут заменить настоящее сердце, то, из чего мы сделаны и чувства, которые являются главным нашим отличием от роботов.

Разорвав поцелуй от нехватки воздуха, я посмотрела Кенаю в глаза и, наконец, ко мне вернулся здравый рассудок. Ведь он не должен сейчас быть в аэропорту! Почему он приехал?

И тут меня осенило. Не прошло и года…

Парень вернулся из-за меня.

Вау.

— Ты же не должен здесь быть, — тяжело дыша, прошептала я.

— Как раз таки должен. Я не могу бросить все, чего добился здесь, не могу оставить тех, кто важен для меня. Я не могу оставить тебя, — объяснил он, сжимая мои мокрые, холодные руки и пытаясь согреть их, работая большими пальцами.

Сердце пропустило три удара, в горле пересохло, и, не в силах ничего сказать, я просто обняла его молча. Сильные кисти легли мне на спину, и между нами создалась искорка тепла, дарящая блаженство и избавляющая от мурашек по телу, вызванных непогодой.

— Как же твоя мечта?

— К черту ее, — ухмыльнулся Кенай. — В Портленде тоже есть университеты. Конечно, не такие, какие в Сиэтле, но хоть что-то. У меня еще осталось пол-лета, так что, успею куда-нибудь поступить.

Просто невероятно. Он готов отказаться от того, к чему так долго стремился в большей степени из-за меня…. После гибели родителей, я и не думала, что вообще смогу к кому-то привязаться и стать ближе, но… тут, наперекор моим мыслям, я обрела то, что когда-то потеряла. Я обрела любовь, чувства, желание жить. Я сблизилась с Сарой, стала для нее кем-то вроде сестры, подружилась с Луи, Брэдом, Картером, которые внесли в мое скудное существование частичку счастья, и Кенаем — с тем самым парнем, заставившим меня не накладывать на себя руки и окрасившим мою жизнь ярчайшими красками.

Сейчас он рядом со мной.

Он знает о моих чувствах, а я — о его.

И мы улыбаемся.

Мы счастливы.

Что может быть лучше?..

— Поторапливайся! Мы должны успеть, а то парни съедят всю пиццу без нас, — открывая дверцу своей машины и рукой приглашая меня внутрь, оповестил Кенай.

Я, смеясь, чмокнула его в губы и уселась на пассажирское сидение, в нетерпении поглядывая на часы. В честь последнего прошедшего выступления в «Ночном вое», Луи решил закатить в своем дворе вечеринку, купив всякой вредной еды и вытащив музыкальные инструменты на улицу. Несколько дней назад ребятам пришлось уволиться из бара, потому что у них, наконец, появился крутой продюсер — Дарл Греггори — высокий брюнет с вечно прилившим к уху телефоном и закрывающими огромные глаза очками. Парни чуть ли меня не задушили, когда мужчина сообщил им, сколько они (и, естественно, он) будут грести за один концерт через несколько месяцев. Бешенная популярность — вот, что у них еще будет. Конечно, я очень обрадовалась за группу «Сириус», ведь ее ждет прекрасное, достаточно обеспеченное будущее. И это, черт побери, классно.

Кенай завел авто, спустя несколько секунд мы двинулись с места. Одна его рука сжимала мою, другая — крепко держала руль. Я наслаждалась его теплом и приятным ароматом духов. Мы встречались всего-то неделю, а за это время целовались и прикасались друг к другу так часто, что ребятам, которые узнали о наших отношениях сразу же, такое нередко надоедало. «Неужели эти двое поняли, что между ними что-то есть?» — смеялись они, в очередной раз наблюдали картину, как мы обнимаемся и обмениваемся поцелуями то в щеки, то в губы. Луи иногда театрально изображал ревность, пялясь на нас, а потом мы все вместе хохотали. Я так привыкла к парням, что они стали для меня семьей. Большой, шумной семьей, с которой никогда не соскучишься.

Резко дернувшись и замерев, Кенай расплелся в широкой улыбке и громко закричал, чуть ли не оглушив меня, прибавляя радио и кидая краткие взгляды на проезжую часть.

— Наша песня! — словно маленький ребенок, он хлопнул в ладоши и посмотрел на меня. — Селия, наша песня! На радио!

Понадобилась минута, чтобы осмыслить происходящее. Услышав знакомые слова первого куплета «Я хочу летать», я издала восхищенный вдох, потихоньку приходя к выводу, что это дело рук Дарла, которому группа доверила диск с их первым альбомом. Чмокнув шатена в щеку, я завизжала, добавляя громкости и пританцовывая на месте. Салон заполнился ритмичной музыкой и такими знакомыми голосами.

— Невероятно! — пищала я, сходя с ума от радости и от нехватки воздуха открывая окно, давая ветру бить в лицо. На обезумевшем от счастья лице Кеная сверкала улыбка, руками он проделывал что-то вроде зигзагов в воздухе, пытаясь подражать моим плавным движениям. Когда песня подошла к припеву, мы заликовали больше.

— Я не могу, я не могу, я не могу больше молчать! Мне надоело, мне надоело, день изо дня просто мечтать! Я так хочу, я так хочу, до облаков рукой достать. Я хочу летать, — в унисон горланили мы. Кеная взглянул на меня, затем закрыл глаза, и уголки его губ почти достигли ушей. — Я хочу летать…