Екатерина Есина - Любовь начинает и выигрывает

– Мама! Наконец-то! А где твой большой животик? – поинтересовалась девочка.

– Животик пропал, зато посмотри, какой у тебя чудесный братик! – Михайлов присел, чтобы показать дочери новорождённого. – Будешь вместе с ним играть.

– Ой, мама! Поздравляю! Вот тебе цветы! Какой он забавный! А можно потом как-нибудь мне ещё и сестрёнку?

– Я думаю, что это не последний наш ребёнок, Арина, – только и сказал Михайлов жене. Рина загадочно улыбнулась. Уже садясь в ожидавшую их машину, она добавила:

– Уверена, что мы не раз воспользуемся услугами клиники. Но раньше меня, всё-таки, здесь окажется моя крёстная. Через пару месяцев у неё появится второй ребёнок. Лена долгие годы помогала мне, даже не знаю, что бы со мной было, если бы не её поддержка. И тебя она тоже всегда выручала. Поэтому хочу предложить, Серёжа, стать крёстными родителями её ребёнка.

– С удовольствием, Риночка, – сказал миллиардер. – И крёстным отцом буду, и просто отцом, – добавил он, с умилением и нежностью посмотрев на детей.

Часы в редакции журнала «Спойлер» показывали почти два часа дня. Время близилось к обеденному перерыву, но сотрудники не собирались никуда уходить и в спешном порядке перекусывали на месте, запивая принесённые из дома бутерброды прохладительными напитками. Редакторы, корреспонденты и фотографы считали дни до долгожданного коллективного отпуска, когда, наконец-то можно будет расслабиться и отдохнуть. Но до этого замечательного момента нужно было выпустить журнал двойного формата – и за июль, и за август, поэтому работа кипела полным ходом.

В кабинете главного редактора журнала Константина Добролея сегодня случилось небольшое ЧП – сломался кондиционер. Мастер не спешил появляться, и даже включённый на всю мощь вентилятор не спасал от духоты.

Вытерев пот со лба, Константин налил в гранёный стакан живительной минералки и нажал кнопку селекторной связи:

– Опечаткина ко мне! – отдал он распоряжение своей секретарше.

Гриша появился в кабинете Добролея минут через тридцать, когда утомлённый жарой шеф «Спойлера», безуспешно борясь со сном, практически заснул.

– Гриша, где тебя только черти носят? – недовольно проворчал Константин.

– Ну и духота тут у тебя, начальник, – презрительно наморщив нос, пробурчал Гриша. С Добролеем он был знаком уже очень давно, ещё до работы в журнале, поэтому мог себе позволить некую долю фамильярности в разговоре. – На улице, конечно, тоже не морозная свежесть, но здесь у тебя прямо парилка какая-то!

– Ничего, Гриша, завтра утром летишь работать в Петербург, там, говорят, лето и не наступало ещё, прохладно, свежо, хорошо, тебе понравится.

– Это зачем я в Петербург поеду? – скривился Опечаткин. Было видно, что идея ему совсем не по душе, а с городом на Неве у него связаны совсем не радостные воспоминания.

– Как зачем? – искренне изумился главный редактор. – Фотографировать. Или ты ещё что-то умеешь?

– А что фотографировать-то надо? – с напряжением в голосе спросил Гриша.

– Летний сад с Эрмитажем, конечно! – насмешливо ответил Константин. – Не что, а кого! Олигарха Михайлова во время торжественной регистрации во «Дворце малютки». И фотографируй как можно качественнее. Это будет наша обложка.

– Что??? Ты что, издеваешься? – возмутился фотограф. – Костя, у тебя от духоты совсем мозги набекрень? Я два месяца назад туда ездил, когда он второго ребёнка регистрировал. Так быстро дети не рождаются! Или он опять себе гарем завёл?

– Да нет, Михайлов теперь такой положительный стал, никакого компромата на него днём с огнём не найдёшь. Он вроде как крёстный отец ребёнка…

– Крёстные отцы обычно на крестинах, в церкви. Туда, как ты помнишь, я тоже по Михайловскую душу два раза ездил. Пацан его, когда из купели вынимали, мне прямо в объектив написал, – жалобно проговорил Опечаткин.

– А, ну, наверное, тогда посажённый отец! – не обращая внимания на Гришины претензии, отреагировал Добролей.

– Тьма ты, Костя, египетская! Посажённый отец на свадьбе! А во «Дворце малютки» названный родитель!

– Ого, как ты хорошо терминологией овладел! – иронично заключил Константин. – Буду тебя теперь только на детские мероприятия направлять.

– Ты моей смерти хочешь, да? – со злобой в голосе спросил Опечаткин. – Я, когда на регистрации два месяца назад был, на секунду только отвернулся. Мне Михайловская дочка аппаратуру так фломастером разукрасила, что потом всю дорогу до Москвы оттирал. Я больше не поеду!

– Гриша! А когда ты с ёлки в Кран-Монтане падал и чуть ногу себе не сломал, тогда лучше, что ли, было? – язвительно спросил Добролей. – Ты, между прочим, за ту загубленную видеокамеру со мной до сих пор не расплатился.

– Так тогда какая романтика была! Я девиц специально инструктировал, чтобы они на Михайлова вешались. Прямо чувствовал себя героем… – мечтательно проговорил Опечаткин.

– По-моему, в такой ситуации чувствуешь себя не героем, а сутенёром, – ехидно заметил Гришин шеф. – Ну, в любом случае, ехать некому, так что хочешь, не хочешь, нравится, не нравится – снимай моя красавица! Командировочные, как обычно, в бухгалтерии получишь. Нормально, Григорий?

– Отлично, Константин! – воскликнул фотограф, матерясь про себя. – Я надеюсь, что ты так неудачно пошутил, и детская тема Михайлова скоро закроется? – уходя, с надеждой спросил Гриша.

– И не надейся, – отрезал главный редактор. – Его младшая сестра должна скоро родить.

Гриша шумно вздохнул и поплёлся в бухгалтерию.

Незаметно пролетели годы, вот уже прошло больше тринадцати лет после рождения сына, которого назвали в честь папы и дедушки – Серёжей.

Семья Михайловых готовилась отметить шестнадцатилетие Полины.

Самой Арине в этом году исполнилось сорок пять лет. День рождения жены олигарх предложил отметить на острове Зюйд. В свои пятьдесят два года он был так же красив и сексуален, как и семнадцать лет назад, когда он познакомился с Ариной. Только теперь эта красота приобрела некоторую зрелость.

На остров Михайловы приехали вдвоём накануне дня празднования, чтобы завершить последние приготовления. Друзья и родственники должны были присоединиться только на следующий день. Дети остались дома в Москве вместе с сестрой миллиардера, которая, как когда-то и предсказывала Арина, вышла замуж за Михайловского охранника Петю. Как ни странно, из Агнии получилась замечательная мама, вся её инфантильность куда-то исчезла после рождения детей. Вместо салонов красоты и ночных клубов она предпочитала теперь игры с детьми и семейные походы в музеи и театры. Не менее трепетно, чем к детям, она относилась к своим племянникам, поэтому с радостью занималась ими при первой же возможности.