TanzaLiz - Другая жизнь

Ей не давали спокойно есть, плевали в тарелку, опускали туда руки, делали омерзительные вещи, от которых не могло не воротить. Эмме не позволяли спокойно принять душ после трудной рабочей смены, кидаясь мылом и грязным нижним бельём. Её унижали и грабили, а Рей всё это время смотрела и смеялась. Фрайс не упускала возможности зажать блондинку в каком-нибудь углу и не полапать, а потом, больно ударив, уйти.

Реджина за этим всем наблюдала молча. Её не провоцировали выходки Рей и её шестёрок. Она не реагировала на шёпот за её спиной. Она пресекала все слухи и попытки принизить её авторитет. С Эммой Миллс больше не общалась, да они и пересекались очень мало. За прошедший месяц они только несколько раз встретились глазами.

Новый день, новое унижение и новые страхи. Свон практически смирилась со всеми этими ужасными событиями в её тюремной жизни. Она была рада только двум вещам, что у неё есть здесь подруга, которой можно рассказать всё. И вторая, это то, что её больше не пытались насиловать. Ни Миллс, ни Фрайс не делали шаги, не считая смешков и издевательств со стороны Рей и её группировки. С этим сильная духом Эмма справится. Не справится только с одним — с собственным изнасилованием, а после него и смертью. Блондинка дышала относительно спокойно, если можно назвать происходящее с ней спокойным. Главное, что она чувствовала, что страх немного отпускает её. Она всё же добродушно надеялась, что Редж и Рей оставят её в покое. Но как же она ошиблась. И один ужасный день ей это доказал.

Был вечер. Конец смены. Ужин только через час, но заключённые, работающие в прачке, пошли по своим делам. Эмма оставалась на нижнем этаже здания одна. Ей оставалось всего лишь перенести вещи в сушку. Блондинка решила подождать стирку последней порции одежды в кладовой, с журналом в руках, как она часто это делала. Она не чувствовала опасности, пока не услышала над своим ухом:

— Ну, здравствуй, лапа…

Свон мгновенно дёрнулась и тут же ощутила, как на неё навалились сразу четыре девушки и стали бить туда, куда только придётся. Эмма кричала, извивалась, пыталась ударить в ответ, но ей этого не давали. Звериные шестёрки Рей били жёстко, закрывали рот руками. Они разорвали в клочья всю одежду Свон и даже выдрали клок волос с её головы. Они не останавливались. А силы и страх с дикой паникой в глазах Свон уменьшались и росли с геометрической прогрессией. Эмма не могла больше отбиваться, силы покинули её, оставляя место только боли и страху. Но тут Эмма услышала:

— Стоп! — а после почувствовала, как кожу её рук и ног полосуют ножом. Боль была адская, и Эмма с новой силой начала кричать и вырываться. Но ей не давали это делать. Все четыре шавки держали её руки и ноги. Эмме не давали сказать и слова. Рей провела две глубокие полосы ножом по руке и ноге. Ей отчего-то захотелось крови.

— Сейчас я пройдусь этим милым ножичком у тебя в девочке, — грязно засмеялась Фрайс и провела ножом по внутренней стороне бедра Свон, царапая и заставляя блондинку кричать от боли. Серые глаза как будто стали цинковыми. Она уже ничего не чувствовала, кроме паники, страха, того самого предательства, что совершает, и что не может сделать ничего против этой ужасной тюремной системы.

Рей уже нацелилась запихнуть нож в лоно Эммы, нисколько не думая, что это может смертельно ранить блондинку.

Тут рот Свон отпустила ладонь Ани, которая и закрывала ей и кислород, и возможность кричать и говорить. Эмма воспользовалась этим шансом, принимая то решение, которое она совсем не хотела, которое и было как раз тем предательством сына, но которое должно спасти её жизнь. Смерть — вот предательство. Эмма поняла, что она любыми путями обязана вернуться к сыну домой живой, а не в чёрном трупном мешке. Ведь она чувствовала, что Рей убьёт её. Свон видела это в звериных глазах Фрайс. И Эмма сказала. То, что обязана была сделать уже давно.

— Я под Миллс! — крикнула истошно Эмма, чувствуя, как лезвие дотрагивается до её клитора и вот-вот разрежет её и тогда это будет конец. Тогда она точно не выживет и подохнет прямо здесь. На полу этой кладовой в зоне прачечной. Свон поняла, что Рей не оставит её в живых. Эмма осознала, что не может так. Что она не должна умирать. Что ей нужно вернуться к сыну и быть с ним, любить и оберегать. Эмма поняла, что сын для неё дороже всего на свете, и она не имеет права так подохнуть и оставить его.

Рей остановилась, прекращая всяческие действия. Она с диким удивлением, если не сказать изумлением, смотрела на Эмму и переглядывалась со своими шестёрками, которые держали руки и ноги распластавшейся на полу блондинки.

— Под Миллс? — хмыкнула Рей. Реджина была права, говоря Эмме, что эти слова спасут. Они стали запрещающим сигналом для всяческих действий Фрайс.

— Отпустили, — кинула она шавкам и сама встала с пола, смотря на всю избитую и израненную ножом Эмму.

Блондинка смотрела на Фрайс полуоткрытыми глазами. Шестёрки молчали, а Рей просто плюнула на Эмму.

— Посмотрим, как она тебя приласкает. Ещё пожалеешь, что самовольно ко мне не пошла, — Рей хотела ударить Эмму носком своего ботинка по животу, но не смела. Она знала значение произнесённых Свон слов и не собиралась идти против тюремного кодекса.

— Уходим, — кинула Рей презрительно, и в то же время зло бросая последний взгляд на Эмму, а после уходя так же как и её свита.

Свон была голой, жутко избитой, порезанной и валяющейся на полу в своих же лохмотьях одежды, но… живая. Это единственное, что позволяло Эмме сейчас дышать, а не умереть. Единственное, что давало надежду, это то, что она сможет вернуться к сыну живой.

Эмму нашли охранники, которые проверяли помещения после работы. Они сразу вызвали врачей и сообщили начальнику тюрьмы о происшедшем. Кровер дал задание разобраться во всём и доложить. Он не мог позволить, чтобы в его тюрьме происходили такие вещи, он считал её образцово-показательной.

Поуп и Шрамер получили выговоры и от этого очень разозлились. Когда Эмму перенесли в лазарет, начальница охраны приказала перевернуть всю тюрьму. Найти всё, чем можно было нанести увечья и самое главное, кто это сделал. Она не мучилась в догадках, ведь это могли сделать только два человека. Обыскав камеру Фрайс первой, они и нашли окровавленный платок, которым явно что-то вытирали, а у Миллс, как оказалось, было алиби, ведь в этот день проверяли швейные цеха, и она, как ответственная за это, была там, что и подтвердили охранники. Мэгги не стала разбираться дальше и, отделав дубинкой Рей, закинула её в карцер.

— Я хочу знать, что произошло, — Миллс и Райэн находились в камере. Временно запретили свободное передвижение по корпусу и отменили свободное время. Всё было чётко по расписанию под присмотром охраны.