Ребекка Яррос - Крайние меры (ЛП)

Я бросила в нее подушку, пока она не закончила фразу.

— Он что-то собирается сделать с его стипендией, поэтому его не будет там.

— Ну, это отстой. Что, ты думаешь, он там делает?

— Точно не знаю.

Я просто буду надеяться, что это не из-за ноги. Я не знаю, что он будет делать, если потеряет стипендию.

— Ты и тренер Уокер? Круто. Ты же знаешь что он был ранен? — спросил Гас.

— Он получил травму. — Я ненавидела то, что мой маленький братик уже много плохого знает в мире. — Но сейчас он в порядке.

— Он почти умер, но ему очень повезло.

Я замерла. — Он говорил об этом? — Джош не рассказывал об этом. Даже мне.

— Папа рассказал.

Я развернула его лицом к себе.

— Что он сказал?

— Не переживай, Эмбер. — Он поверну голову, что бы посмотреть фильм. — Папа взял меня на хоккей и немного рассказал о тренере Уокере. — Он не мог оторваться от фильма. — Да, жаль его. — Он ровно сел.

— Как ты думаешь, ему больно?

— Его ранили, — ответил Гас, причмокивая.

Внутренности моего живота сделали кувырок и подпрыгнули. — Разве это не травма из-за хоккея?

Он повернулся ко мне и посмотрел намек-для-сестры взглядом на меня. — Это не из-за хоккея. Это из-за армии. Вот почему он понравился папе. Джош же солдат. — Гас снова отвернулся к телевизору.

— Рана? Армия? — Нет. Нет. Нет

— Блин. Эмбер, если ты будешь говорить – я пропущу фильм. Я хочу его посмотреть.

Сэм схватила пульт и нажала на паузу. — Он был в армии, Гас? Это правда? — Как можно более мягко спросила она.

Братик кивнул. — А где, ты думаешь, его ранили?

Те внутренности, которые сделали кувырок в моем животе, теперь, кажется, совсем исчезли. Как в черной дыре. Раз в месяц. Он исчезал каждый раз. Рана. — Он гвардеец. — Прошептала я.

— Ого! Сержант Уокер! — Гас плюхнулся на ковер перед телевизором.

Сэм нажала на кнопку «go», вытащила меня в спальню и закрыла за нами дверь. — Девочка моя, поговори со мной.

Все обрело смысл. Не в том месте, не в то время. Не говоря уже и о том, что у него было военная форма. Он врал мне с самой нашей встречи.

Боже. Я была влюблена в солдата. Я не буду любить его. Я поклялась никогда больше не делать этого. Я бы никогда не отдала мое сердце тому, кто отправлялся воевать в другую страну за жизни людей, которые даже не знают об этом.

Я не буду любить солдата. Я не могу сидеть дома и с нетерпением ждать, когда же он вернется. Я бы не открывала двери незнакомцам. Я не сломаюсь. Я не буду вешать золотую звезду на окне моего дома.

Я не буду моей матерью.

— Ты не говоришь, Эмбер.

Я повернулась к подруге. — Это не правда. Это ложь! Джош рассказал бы мне. Он знает, как я отношусь к этому. Он сказал бы мне!

Я встала, прежде чем осознала это. Я должна удостовериться. — Гас, посиди с Сэм! — Сказала я, пулей вылетела из квартиры и начала стучать в квартиру Джоша.

— Сейчас, мать твою! — Джаггер открыл дверь. — Что за х... Эмбер, ты что-то забыла?

Я отрицательно покачала головой и обошла его, шатаясь как сумасшедшая. Может быть, я ею и была.

— Эмбер? — Он шел за мной в комнату Джоша.

— Он ошибся. Гас не может быть прав! — Прокричала я, поочередно открывая ящики Джоша. — Он же ребенок. Как он мог знать?

— Что ты ищешь? Прав насчет чего? Джош не изменяет тебе, если ты об этом. Он с самой первой вашей встрече, в Декабре, не хочет никого. — Он закрыл ящик комода, в котором были только боксерки, джинсы и носки и ничего, что бы подтверждало, что Гас не прав.

— Гас рассказал мне... — Я оглянулась на фото. На стене не висит не одной фотографии, где бы он стоял с сослуживцами или в спецформе. Форма.

« — Где твои недостатки, Джош Уокер?

Он засмеялся. — Я прячу их в шкафу.»

Точно. Я обошла Джаггера, открыла шкаф и включила в нем свет.

— Эмбер, нет! — Закричал он.

Поздно.

Мои глаза, быстро пробежавшись по хоккейным свитерам и строгим костюмам, наткнулись на камуфляжную форму, притягивающую меня как магнитом. Она висела в двух шагах от меня. — Нет. Нет. Нет, — прошептала я, надеясь, что это неправда.

Форма соскользнула с вешалки, я держала ее на руках. Наклейка на левом плече гласила о Колорадской Национальной Гвардии, справа была точно такая же. На груди были закреплены полосы сержанта, а чуть левее было вышито имя, которое сломало всю мою любовь.

— Уокер. — Весь воздух покинул мои легкие. Я сжала ткань в кулак. Жаль, что у меня не было силы разорвать её по швам. Я не хочу знать будущее.

— Он хотел тебе рассказать, — тихо сказал Джаггер. — Он просто... не мог. Он не мог потерять тебя.

— Уйди.

Он вздохнул, послышались его уходящие шаги.

Комната кружилась, или мое сердце делало это? Как можно быть одновременно совершенным и проклятым? Все должно быть не так. Я не должна жить так!

Крик затерялся где-то в горле. Я, сама того не осознавая, резко сняла оставшиеся две формы с вешалок, не в состоянии смотреть на них. Боль ранила меня, она измельчила всю радость, которую я копила до этого момента. Может быть, это то чувство, с которым всегда кончатся любовь, которая погибает под тяжестью чего-то сильного тяжелого.

Может быть, слезы придут, с осознанием всего этого, научат меня чему-нибудь. Последние три месяца я то и делала, что плакала, может быть, во мне не осталось слез. Я опустошена.

Как только я встала на колени, захватив униформу, моя рука задела что-то жесткое из задней части шкафа. Это была темна зеленая шкатулка, которую я уже несколько раз видела. Это медаль.

Я достала ее из стеклянной подставки. На ней выгравировано: « Орден Пурпурной Звезды (прим.пер.: военная медаль США, вручаемая всем американским военнослужащим, погибшим или получившим ранения в результате действий противника, учреждённая в 1782 году) присуждается Джошу А. Уокеру в следствии ранения в бою в городе Кандагар, Афганистан.».

Там, где был убит мой отец. Не в том месте. Не в то время.

Также как и я сейчас.

Я собралась, оставила форму покоиться на его кровати, а медаль – поверх нее. Ранен был он, но почему-то боль от раны появилась у меня.

Фотография, сделанная во время областных соревнований, обманчиво смотрела на меня, я сняла ее со стены и положила рядом с наградой. Я не права. Мы обречены; также как и были в наши пятнадцать лет.

Мой телефон звякнул, упомянув о еще одном новом сообщении. Через каждые двадцать девять секунд приходили смски, четыре раза он звонил, а потом переходил на голосовую почту. Прошло еще десять минут и все опять повторилось.

— Ты ответишь? — Спросила Сэм, кладя мою тарелку со спагетти на стол.

Я смогла разогреть их на кухонной плите, но не съесть. — Неа.

Она громко вздохнула. — Эмбер...

— Нет. Просто... я не смогу это сделать. Я снова бросила вилку в спагетти.