Ольга Дервиш - Результат несовместимости (СИ)

– Мы, конечно, уважаем вашу наблюдательность, Татьяна Викторовна, – Вера чуть перебарщивала с вежливостью, но остановиться не могла. – Но на суде ваше мнение никого не заинтересует.

– На каком суде? – встрепенулась Мария.

– Который будет сопровождать ваш с Павлом бракоразводный процесс. Или ты при любом результате не собираешься разводиться, и мы тут переливаем из пустого в порожнее? Это, кстати, ключевой момент… – Вере надоели эти игры в песочнице, и она уставилась на сестру, ожидая, что та скажет.

Маша молчала. Молчали все. Ждали ее ответа. Но она не готова была вот так сходу его дать. Разводиться?

Егор убрал руки с ее плеч. Ему вдруг стало обидно.

– Я пойду оденусь…

– Да уж, – донеслось ему вслед от Веры. – Тут все-таки женщины. – Она глотнула кофе. – Завтракают…

Павел проснулся поздно и с сильной головной болью. Мысли паззлами неохотно складывались в расплывчатые картины. Зачем было так напиваться? Было хреново. Почему? Жена наставила рога. Что такого? Подумаешь, баба изменила. Не она первая, не она последняя. Хотя нет… погодите… как это? Жена изменила ему, Павлу Белкину! Его жена! Маша!

Павел попытался вскочить с кровати, но невыносимый «колокольный звон» в голове не дал возможности совершить резкое движение. Мужчина глухо застонал и зажмурился.

Приподнявшись на одной руке, он пошарил на прикроватной тумбочке в поисках стакана с водой. Хотя, откуда ему тут взяться? Кто его мог принести? Жена, чтоб её… так и не вернулась вчера домой. И Павел искренне надеялся, что она провела ночь у Веры, иначе этому молокососу несдобровать. Надо же! Обскакал на повороте! Да и кто! Младший брат его друга, Белозерова. Этот школьник зеленый. Увел из-под самого носа! Как он посмел?! Кто он, и кто – Павел!

Нет, не для того он завоевывал, а потом холил и лелеял Машу в течение стольких лет, чтобы какой-то мелкий гад пришел на всё готовенькое. Получил его жену, красивую, молодую, лучшую женщину.

Чего ей не хватало? У нее было… есть всё: евроремонт, новый автомобиль, побрякушки, брендовая одежда, рестораны... Она всегда могла позволить себе всё, что только ей захочется. «Вот она и позволила» – прошептал внутренний голос. Значит, слишком много свободы он ей дал, раз она посмела так поступить.

Мужчина слегка пожалел, что не спустился вчера на этаж ниже. Остановило его только то, что он может оказаться в дурацкой ситуации, если дверь откроет мать Руслана, и Маши там вовсе нет. Но тогда куда она могла деться? Её Kia, это он отметил еще вчера, стояла во дворе. Возможно, Маша уехала на такси, или на городском транспорте, поэтому задержалась и не доехала до Веры вовремя.

Павел встал и, чуть шатаясь, отправился на кухню. Пока не выпьет кофе, он отказывался рассуждать – здраво ли, нет ли. Захотелось курить… Но сигарет, это он знал наверняка, в квартире не было. Кроме Веры в их доме никто никогда не курил, поэтому искать было бесполезно.

Выпив кофе и проглотив неказистый бутерброд с ветчиной, которую нашел в холодильнике, он натянул легкую одежду и вышел из квартиры.

По дороге в ларек за сигаретами, Павел набрал Катю и велел ей отменить все встречи до обеда, если таковые планировались.

– Что-то случилось, Павел Георгиевич? – помощница была как всегда мила и обстоятельна.

– Нет. Я просто чуть приболел.

Она никогда не называла босса на «ты», даже в моменты близости, в порыве страсти. Пашу это раздражало и возбуждало одновременно. Он чувствовал себя царем и богом. Она подчинялась и возносила его к вершинам блаженства. Он знал, что Катерина, так же как и он, любила секс и в частности, секс с ним.

Почему же Маша, его Маша, так часто отказывала ему? Неужели потому, что ему давно была найдена замена? Бред. Он бы почувствовал. Узнал. Да и сосунок этот, вроде бы, учится в другом городе, Руслан как-то упоминал. Так что исключено.

Маша всегда любила его. Разве нет? Столько лет вместе. И он ее очень любил… А тут вдруг видит ее обнимающуюся с этим недоноском! Да, в последнее время у них не ладилось, но это не повод ей смотреть на сторону. А он, Павел, просто удовлетворяет с Катей физические потребности в условиях «жесткой диеты», пока Маша переживает послеродовую депрессию. Он о такой наслышан.

Павел не хотел думать, что если бы с женой в постели было всё отлично, он все равно бы не устоял перед Катей. Так что во всем происходящем виновата только Мария. Ах да… и дети.

Дети… Вчера он от злости наговорил, что дети могут быть не его. Но, на самом деле, он так не считал. Маша не посмела бы. По правде сказать, он уже отчаялся ждать общего потомства, и молча убеждался год за годом, что девушка бесплодна, а ее сестра просто об этом умалчивает. По-родственному. Так что год назад, когда жена вдруг призналась, что беременна, он был счастлив. И она, он помнил тот момент, была счастлива вместе с ним. Если бы она уже тогда ему изменяла… Да с кем! – Павел никак не мог успокоиться – Она не смогла бы так сыграть. Поэтому, дети, без сомнения, его.

Тут он невзначай вспомнил вдруг те давние пристальные взгляды Белозерова младшего на его жену.

Нет. Бред. Маша никогда не давала повода сомневаться в ней. До вчерашнего дня.

Маша – его. Всегда была его. И будет.

И даже если она что-то там себе навыдумает, он никогда никуда ее не от-пус-тит.

***

Маша и Вера провели весь день вместе. Уехав из дома Егора сразу после завтрака, они весь день провели в заботах о малышах и приготовлении еды на обед, затем на ужин.

Павел звонил на Верин телефон дважды. Первый раз Вера поддалась уговорам Маши и не взяла трубку. Но потом, поговорив с сестрой, убедила ту, что прятать голову в песок не имеет смысла, и чем дольше она прячется, тем хуже труднее будет потом разговор.

Было решено придерживаться легенды, что Маша вчера добиралась до сестры транспортом, поэтому и не успела доехать, когда Вера позвонила. И ночевала Маша тоже у сестры. И если вдруг Паша каким-то образом мог заметить или понять, что жена пряталась этажом ниже – все можно списать на его отнюдь не трезвое состояние.

В очередной раз, - подумалось Вере.

Когда Павел позвонил повторно, через полчаса после первого звонка, Вера взяла трубку и в просьбе передать телефон его жене отказала, сославшись на то, что после рукоприкладства Мария еще долго не захочет с ним разговаривать. Паша велел передать, что этого больше не повторится и настойчиво просил вернуть Машу домой, где ей и место. А впутываться в их семейные разборки как минимум неприлично с ее стороны. Затем повесил трубку.

Вера долго возмущалась, с каких это пор ей нельзя советовать родной сестре, как быть, затем, чуть успокоившись, принялась уговаривать Машу если не вернуться, то хотя бы перезвонить мужу.