Джанет Чарльз - Одесское счастье

От сладкой парочки я повернулась к Оксане. Закрыв глаза, она медленно жевала, наслаждаясь каждым кусочком.

– Вкусно как дома, – прошептала она. – Божественно.

Остальные с нею согласились.

Оксана подняла бокал и сказала тост:

– За хозяйку и ее умелые руки. – Всего за несколько месяцев наших уроков по телефону она значительно продвинулась в английском.

После обеда гвоздем сезона выступила хомячиха Фарли. Мальчик открыл дверцу ее клетки, но зверушка продолжила бежать в колесе.

– Давай, Клементина, иди сюда, – звал он, но хомячиха лишь нервно дергала носиком.

– Оставь ее, парень, – проворчал Тоби. – Она не хочет выходить. В клетке ей привычнее.

Совсем как мне в моей эмерсонской клетке. Дверь-то открыта, нужно просто набраться смелости и переступить порог.

* * * * *

Когда гости отчалили, я спросила:

– Ты доволен нашими отношениями?

Тристан достал из холодильника пиво:

– Ага.

Плетясь за ним из кухни в гостиную, я заметила:

– Но ты постоянно на меня сердишься.

Он включил телевизор и принялся щелкать пультом.

– А ты бы как себя чувствовала на моем месте? – спросил он, не сводя глаз с экрана. – Я все для тебя сделал, а ты мне не благодарна.

– Я благодарна. Очень. И это единственная причина? Что тебе не хватает от меня благодарности?

– Ты не делаешь того, о чем я прошу. Вот что меня злит. – Он прибавил громкости.

– Значит, это я виновата, что у тебя плохое настроение?

– К чему ты ведешь? – резко спросил он, внезапно поворачиваясь ко мне.

Swing-swung-swung .

Тристан будто изготовился на меня накинуться: напрягся, оскалил зубы. Нет. Он же мой ласковый школьный учитель. Вот только никакой он не учитель. Но нет, он по-любому не станет меня бить. Или станет? Я зажмурилась. Как же ж мне не хватало смелости! И зачем я его водила за нос? Как же ж мне хотелось прямо сказать, что нам никогда не следовало жениться. Как же ж мне хотелось найти понятные слова и объяснить ему, что я хочу вырваться из этой клетки…

Возникла мысль предложить полумеру, чтобы проверить, как он себя поведет.

– Наверное, нам стоит некоторое время пожить отдельно.

– То есть ты хочешь развода? – Дыхание мужа участилось, он пристально на меня уставился. Настолько пристально, что я обратно испугалась и сменила тактику.

– Ну, ты ведь хочешь ребенка, а у меня не получается зачать. Может, тебе стоит найти себе другую жену. – Я потупилась, глядя на бежевый ковер в ожидании вердикта. Примет ли он мое предложение?

– Другая мне не нужна. И ты с ума сошла, если думаешь, что найдется еще один дурак, который полюбит тебя так же, как я. Кто еще станет мириться со всеми твоими тараканами? Черт.

– Ты прав. Ты заслуживаешь женщину получше меня.

– У тебя появился другой? – потребовал ответа Тристан. – Тот посудомойщик из кафе? Я видел, как он на тебя смотрит. Как они все на тебя смотрят.

– Нет, дело касается только нас с тобой, – попыталась я сохранить беседу в конструктивном русле.

– Я покончу с собой, если ты уйдешь. Покончу с собой, слышишь? Кто тебе навел на мысли о разводе? Оксана?

Я покачала головой. Он встал. Я попятилась.

– Значит, Анна? Ты к ней каждый день таскаешься. Мне она не нравится.

– Нет, – покачала я головой, – Оксана с Анной здесь ни при чем. Просто мне кажется, что мы с тобой… стали чужими людьми.

– Тебе что, о Лене наболтали, да? Молли? Или эта стерва Серенити? – Он шагнул ко мне.

Я отступила.

– Что еще за Лена? О чем мне могли наболтать?

– Ни о чем, забудь. – Тристан провел рукой по редеющим волосам и пробормотал: – Ты не даешь нам времени привыкнуть друг к другу. В каждом браке бывают взлеты и падения. Я столько для тебя сделал, а ты хочешь меня бросить? Что ж, я тебя не отпущу. – Он схватил меня за плечи и крепко встряхнул. Когда отпустил, колени так дрожали, что я упала на диван.

За хорошей женой и муж пригож, как говорят в Одессе. Если муж гуляет, пьет или бьет, то, скорее всего, потому что жена что-то делает не так. Или ее котлеты недостаточно нежны, или она не ублажает мужа должным образом. К примеру, пилит, когда надо просто оставить его в покое.

* * * * *

Я начала подолгу принимать ванну, пока Тристан ошивался дома. Просто дико хотелось от него запереться. Я выключала свет и сидела в воде, пока не остынет. Читала про себя стихи Ахматовой, составляла списки покупок, считала пустые дни – все что угодно, лишь бы не думать о неотвратимом и неизбежном. Раньше я всегда представляла развод где-то так: супруги сидят за кухонным столом напротив друг друга и, пусть напряженно, но совместно принимают нелегкое решение. Теперь-то до меня дошло, что эта картинка такая же наивная, как детские представления о зачатии ребенка. Папа крепко обнимает маму, и у нее в животике начинает расти малыш. Никакого напряга, никаких трудностей.

– Дорогая, что сегодня на ужин? – позвал Тристан.

Теперь-то до меня дошло: один человек из пары узнает о грядущем разводе первым. И это ужасно.

Я забыла вещи в сушилке. Когда же наконец достала, от них пахло плесенью. Мне не хотелось встречаться с друзьями. Не хотелось болтать с бабулей. На улице светило солнце, а в моем сердце царил мрак. Хотелось спрятаться под водой. Я ненавижу свет однообразных звезд.

Ужасно осознавать, переступая порог, что скоро все непоправимо изменится и покуда об этом знаешь только ты. Что твой дом на самом деле больше не твой. Что ты нарушишь клятву, данную в присутствии друзей перед лицом Бога. Что ты разобьешь мужу сердце. Как слезы, струится подтаявший снег.

Куда легче, когда бросают тебя. Можно невиновато плакать и сетовать: «Почему ты ушел? Что я сделала не так? Почему ты больше меня не любишь?» Решение принято за тебя. Поначалу больно, но бремя вины не на твоих плечах. Не ты за все в ответе. Не ты разводишься. Это с тобой разводятся.

– Собираешься что-то приготовить?

Я думала, что если ум колеблется, то хотя бы душе должно быть ясно, что развод – это самое правильное решение. Но не в моем случае. Всякий раз, когда я решалась на разрыв, внутренний голос шептал: «Ты перед ним в долгу, дай ему время, он станет чудесным отцом, он может измениться, ты можешь измениться; терпи, а то вдруг уйдешь и окажешься безо всего одна на улице?" Больше всего одесситы боятся перемен, потому как научены, что жизнь переменяется только к худшему.

Тристан с такою лаской говорит о наших будущих детях. И очень любит детей Молли: катает на спине Фарли, помогает Эшли с домашними заданиями по математике, ходит на все футбольные матчи Питера, где кричит громче всех. Из него получится хороший отец.

Семья. Разве не этого я хотела? Стабильность. Дом. В Америке. Как так вышло, что я получила все, о чем мечтала, но счастья не имею?