Кейт Хьюит - Поцелуй для папарацци

«Эй, Оливия! Ничего такого не творится в его сердце. Или в твоем. Не начинай путать секс с любовью».

– Ну и, – она постаралась улыбнуться, – что теперь?

Бен посмотрел на нее, его взгляд был пустым. Может быть, он боится, что она рассчитывает в будущем на что-то большее?

– Мы можем пойти в мой номер, – предложила она. – Ведь ты настаивал на том, чтобы мы оказались в спальне.

Оливия игриво приподняла бровь, молясь про себя, чтобы Бен не понял, как сильно она хочет, чтобы он согласился. Только бы их ночь не закончилась! А еще ей хотелось духовной близости.

– Можно, – согласился Бен. – Но сначала мне нужно здесь убраться.

– Я помогу, – предложила Оливия. Бен хотел возразить, и она добавила: – Уж лучше я буду чистить кастрюли и сковородки, чем одна поднимусь в номер.

Пожав плечами, он включил воду, а Оливия потянулась за бутылкой со средством для мытья посуды.

Следующие полчаса они провели за уборкой и разговорами ни о чем. Именно о таком простом общении Оливия и мечтала. Бен был веселым и умным человеком, и ей нравилось подшучивать над ним.

Она вышла в зал ресторана и внезапно ощутила одиночество. Бен догнал Оливию, и его сильные руки обхватили ее талию. Он прижал ее к своей груди, наклонил голову и поцеловал в шею, в то место, которое прикусил, когда они занимались любовью.

Оливия закрыла глаза, пытаясь побороть подступившие слезы. Она не понимала, почему ей хочется плакать. Возможно, она слишком много пережила сегодня. Долгие годы Оливия скрывала свои истинные эмоции, и этим вечером ее безупречный самоконтроль дал трещину.

Бен оторвался от ее шеи.

– Пойдем наверх? – пробормотал он, и она кивнула.

Они не разговаривали ни когда вышли из ресторана, ни когда оказались в коридоре, ведущем к номеру. Оливия открыла дверь и зашла внутрь, Бен последовал за ней.

Она направилась в спальню, и у нее перехватило дыхание, когда она увидела, как изменилась комната. На окне мерцали зажженные свечи, отбрасывая тени на огромную кровать, усыпанную лепестками роз. Их аромат витал в воздухе. Оливия повернулась к Бену и заметила, что он смущен.

– А ты романтик.

– Только в особых случаях.

– Теперь я понимаю, почему ты настаивал на том, чтобы мы поднялись в номер.

Оливия поцеловала его. Бен обнял ее. Ей было приятно оказаться в его объятиях.

– На этот раз все будет по-другому, – пробормотал Бен.

– Надеюсь, не совсем по-другому, – ответила она.

Он еле слышно засмеялся:

– Мы не будет спешить.

Бен бережно уложил ее на кровать. Аромат роз обволакивал Оливию.

– Теперь я вижу явные плюсы романтики, – сказала она.

Он улыбнулся, снимая рубашку:

– Как и я.

– У тебя на рубашке почти не осталось пуговиц, – заметила Оливия. – Это я постаралась?

– Мы были ослеплены страстью, не так ли?

– Чуть-чуть.

Бен сбросил рубашку, и она смогла насладиться видом его обнаженной мускулистой груди, покрытой темными волосками.

Он лег рядом с ней, прикоснулся к ее щиколотке, медленно провел рукой по ноге до бедра, добрался до живота и наконец обхватил полную грудь.

– Платье, – пробормотал Бен, – мне мешает.

– Совсем немного, – согласилась Оливия.

Она повернулась на бок, чтобы он расстегнул молнию на ее платье. Оно безнадежно испорчено, но она, быть может, его сохранит. Платье будет напоминать ей о важном и приятном событии…

Какой бы прекрасной ни была их близость на кухне, в спальне все было гораздо лучше. Нежность, с которой Бен доставлял ей незабываемое удовольствие, была способна погубить Оливию. Если так будет продолжаться, он сможет проникнуть в ее сердце и остаться там навеки…

После Оливия лежала на кровати, тяжело дыша, с жадностью наполняя легкие воздухом, пропитанным ароматом роз. Рядом с ней лежал Бен, положив руку ей на живот. Она чувствовала себя счастливой. Слишком счастливой, чтобы о чем-то беспокоиться. Она наслаждалась восхитительными занятиями любовью.

Она повернулась к Бену и провела кончиком пальца по длинному шраму на его теле, который начинался под мышкой и заканчивался на бедре.

– Наверное, это было очень болезненно, – мягко сказала Оливия. Бен не ответил. – Как тебя ранили?

– Ножом в драке.

– Господи, – прошептала она. – Когда это произошло?

– После того, как я ушел из дома. Я оказался в неблагополучном районе Марселя. На меня напали несколько матросов.

– Это ужасно. Почему они это сделали? И как тебе удалось спастись?

– Они напали на меня, потому что я был восемнадцатилетним придурком, который пьяным бродил по плохому району. Я дал им отпор.

У Оливии появилось ощущение, что он что-то недоговаривает.

– Должно быть, это было ужасно.

– Не самое счастливое воспоминание, – согласился Бен. – Но оно заставило меня быстро повзрослеть и взяться за ум.

– Больше не будешь бродить один по темным аллеям?

– Что-то в этом роде.

– Почему же ты ушел из дома?

Оливия чувствовала, что вопрос – на грани дозволенного, но ей хотелось получше узнать этого мужчину.

– Я решил, что не могу оставаться там, – помолчав, сказал он.

– Из-за обмана и предательства твоей матери?

– Да. Иногда мне кажется, что не стоило уходить, но в то время я считал это единственным выходом.

– Я знаю, каково это, – тихо произнесла Оливия.

Бен с интересом посмотрел на нее, но не стал расспрашивать. И она была ему за это благодарна. Она расспрашивала его, однако сама не была готова открыть душу, не хотела объяснять, почему ее до сих пор терзает вина за то, что она разочаровала мать. Именно из-за этого Оливия превратила свою жизнь в один большой спектакль, построенный на лжи.

«Но с Беном ты была настоящей».

Не полностью. Она никогда не была до конца настоящей. Но теперь ей этого хотелось, что было весьма опасно.

– Не будем об этом. – Бен прикоснулся к ее обнаженному плечу. – Вечер в разгаре. И мне хочется опробовать большой душ, в котором поместятся двое.

Он зазывно приподнял брови, и Оливия засмеялась, радуясь, что они сменили тему.

Они провели полчаса в душе, намыливая друг друга и дразня, до тех пор, пока желание не стало невыносимым…

– Что это? – неожиданно спросил Бен.

– Ты о чем?

Оливия недоуменно моргнула, а он указал на свежий синяк внушительных размеров на ее бедре.

– Об этом. – Его голос был суровым, от прежней игривости и нежности не осталось и следа.

– Это синяк.

– Я знаю, что это такое, Оливия, – процедил Бен сквозь зубы. – Как он появился?

– Полагаю, во время наших эскапад на кухне, – ответила она, стараясь говорить беззаботно. Почему он разозлился? – Стол покрыт сталью, а ты давил на меня достаточно энергично. – Она улыбнулась, рассчитывая увидеть его ответную улыбку.