К. А. Такер - Одна крошечная ложь (ЛП)

— Я едва помню, что тогда произошло, так что…

Я свожу голос на нет, выдав эту ложь с такой невозмутимостью, которая удивила меня саму. И впечатлила.

Он склоняет голову на бок и снова отводит взгляд, словно глубоко задумался. Его губ касается задорная улыбка.

— Никогда прежде девушки мне такого не говорили.

Уголки моих губ поднимаются в крошечной улыбке, когда я опускаю взгляд на его кроссовки. Я чувствую себя так, будто, наконец, заработала очко. Ливи: один. Унизительный разговор: миллион.

— Думаю, первый раз есть у всего.

Его низкий, гортанный смех привлекает мое внимание. Я поднимаю взгляд и вижу, что в его глазах пляшут огоньки. Он качает головой, словно вспоминает забавную историю из жизни.

— Что?

— Ничего. Просто…

Повисает пауза, будто он не уверен, следует ли ему это говорить. В конце концов, он решается, с широкой ухмылкой донося до меня апофеоз моего унижения.

— Той ночью у тебя было много первых раз, Айриш. Ты так и называла каждый из них.

Я не в силах сдержать вырвавшийся у меня сдавленный, будто предсмертный, звук. Что вполне возможно, учитывая, что сердце только что остановилось. Не знаю, то ли у меня ослабели руки, то ли я и правда вскинула их, чтобы прижать ко рту и скрыть резкий вздох, но каким-то образом я разжала руки, которыми мертвой хваткой держала учебники, и они попадали на траву. Рядом с последними крохами моего достоинства.

Едва не упав, чтобы собрать книги, я напрягаю мозги. Проблема в том, что я не помню, чтобы много разговаривала с Эштоном. И я определенно не помню, чтобы называла каждый…

В моем мозгу разверзается дурацкий небосвод, и оттуда выскальзывает еще одно подробное воспоминание. В мыслях вспыхивает образ той кирпичной стены за моей спиной, Эштона, прижимающегося ко мне спереди, и моих ног, обвивающих его за талию. И меня, шепчущей ему на ухо, что прежде я этого не чувствовала и насколько это тверже, чем я думала…

— О, Господи, — стону я, схватившись за живот.

Уверена, меня сейчас стошнит. И тогда я стану тошнотиком-эксгибиционистом.

Сердце снова начинает биться, скорее даже бешено колотиться, когда на меня накатывает очередная волна запредельного унижения. Я была похожа на актрису из отвратительного видео Бена, которое летом Кейси заставила меня посмотреть. В буквальном смысле. Одним вечером я случайно вошла в комнату, когда эти ненормальные смотрели его. Кейси использовала эту возможность, чтобы пригвоздить меня к дивану, пока Трент, Дэн и Бен заливались смехом над моими пылающими щеками и взвизгами ужаса.

Моя сестра — Антихрист. Все это ее вина. Ее и Штейнера. И того дурацкого «Джелло». И…

— Айриш!

Я резко вскидываю голову, услышав голос Эштона. Через мгновение я понимаю, что он присел передо мной на корточки, держа в руках учебник, а на его лице застыло любопытное выражение. Положив ладонь мне на локоть, он поднимает меня на ноги.

— Ты частенько уходишь в себя, да? — удивляется он, протягивая мне учебник.

Не уверена, как ответить, так что молчу. Просто на мгновение поджимаю губы, принимаю от него книгу и тихо произношу:

— Рассматривай субботнюю ночь как забытую.

— Спасибо, Айриш. — Он потирает лоб кончиками пальцев. — Я не хотел, чтобы об этом стало известно. Я жалею о случившемся. В смысле…

Он морщится, взглянув на меня. Словно столкнулся со мной, и проверяет, не сделал ли мне больно. Я слышу его тихий вдох, а потом он пятится на несколько шагов.

— Увидимся.

Слегка киваю ему и натянуто улыбаюсь. Мысленно же кричу что есть мочи:

— Черта с два!

* * *

— Блин, — бормочу я, прибыв в назначенное место с десятиминутным опозданием.

Оглядываюсь вокруг, но не вижу ничего похожего на экскурсионную группу. Они уже ушли узнавать об исторической значимости выдающегося университета, а я застряла здесь, снова и снова проигрывая в уме разговор с Эштоном. И каждый раз те слова, его слова, всплывают в мыслях.

«Я жалею о случившемся».

Он жалеет о случившемся со мной. Бабник жалеет, что связался со мной. Жалеет настолько, чтобы найти меня и попросить никому не рассказывать. Ему даже стало неприятно, когда этот факт сорвался с его языка. Поэтому он и поморщился.

Одно дело, когда о случившемся с ним жалею я. Я имею в виду, что поступила глупо и совершенно себе несвойственно. Отдала целую кипу «первых раз» парню, которого даже не знаю. Который, скорее всего, был множество раз вовлечен в ситуации на одну ночь, которые заходили намного дальше, чем то, что было у нас.

Который жалел о случившемся со мной.

Я присаживаюсь на ступеньки и рассеяно гляжу на ладони. Каждая рациональная клеточка моего тела уговаривает перестать думать об этом, но у меня не получается. Обдумывая причины, из-за которых Эштон мог пожалеть обо мне, я сглатываю несколько раз, но сухость в горле не уменьшается. Он считает меня непривлекательной? Было ли для него пробуждение в воскресенье одной из тех «ну и урод» ситуаций, о которых постоянно талдычит Кейси? Знаю, я должна была ужасно выглядеть со спутанными и похожими на гнездо дикой крысы волосами и покрасневшими глазами, да и дыхание мое было настолько зловонным, что от него бы завяли ромашки.

Может, дело в уровне моих «навыков»? Я прекрасно знаю о своей неопытности, но…было ли все настолько плохо?

Я так сильно погружена в успокоение своего эго, что услышав произнесенное поблизости каким-то парнем «Извините», продолжаю смотреть в землю, полностью его игнорируя в надежде, что он разговаривает с кем-то другим. Однако его следующие слова, не столько даже сами слова, сколько то, как он их произнес, заставляют меня поднять голову в поисках владельца голоса.

— Ты в порядке?

Когда он опускается на ступени рядом со мной, у меня отвисает челюсть, и я это понимаю, но мне все равно. Я просто с благоговейным трепетом киваю ему, глядя в насыщенно-зеленые глаза, на его приятную улыбку.

— Уверена? — спрашивает он, издав тихий смешок.

Его смех так же приятен, как и улыбка.

— Ты из Ирландии? — выдаю я. Прикрываю глаза и пытаюсь объяснить свои слова, заикаясь. — В смысле…я подумала…у тебя акцент…похож на ирландский.

«А ты похожа на дуру, Ливи».

— Я — Коннор, — произносит он. — И да, я — ирландец. Я родился в…

— Дублине, — перебиваю я.

Во мне пузырем раздувается предвкушение.

Он кивает, просияв улыбкой, словно ему приятны мои слова.

— Переехал в Америку, когда мне было двенадцать.

Я шире улыбаюсь. Не могу сдержаться. Наверное, я выгляжу как идиотка.

— А у тебя есть имя, мисс? Или мне стоит называть тебя просто Смайлик?

— Ой, да, точно. — Я поджимаю губы, чтобы вернуть контроль над лицом, и протягиваю ему руку. — Ливи Клири.

Его брови поднимаются, когда он принимает рукопожатие. Его ладонь теплая, сильная и…комфортная.