Дана Хадсон - Вспомни меня!..

Встретивший их метрдотель повел желанных посетителей мимо роскошного зала дальше, в небольшие кабинетики, где вдоль стены стояли уютные диванчики, в углу примостился большой плоский жидкокристаллический телевизор, а изысканный интим создавало искусно спрятанное в стенах освещение.

Лорен с кривоватой улыбкой села за овальный столик, накрытый белоснежной скатертью с мастерски вышитыми серебряными цветами. Джеймс сел напротив, лаская взглядом ее лицо.

Принесли закуску. Лорен без особого аппетита проглотила несколько кусочков, а вот Филдинг ничего не ел. Он рассеянно потягивал аперитив, даже не прикасаясь к стоявшей перед ним тарелке. Взгляд он от ее лица не отрывал, что и беспокоило, и раздражало Лорен.

Наконец, не выдержав этого пристального разглядывания, она положила вилку и тоже в упор взглянула на него. Он чуть прикрыл веками глаза, но взгляд не опустил.

— Как же ты красива, моя дорогая! — эта банальная фраза, казалось, шла из самой глубины его сердца.

Снова саркастично усмехнувшись, Лорен безразлично пожала плечами. Что это с ним? Прежде, говоря ей комплименты, он делал это так шаблонно, по обязанности, что она никогда не воспринимала их всерьез.

Протянув руку, Джеймс накрыл ее ладонь. Лорен машинально отметила, что ее маленькая ручка совершенно исчезла под его загорелой ладонью. Ей захотелось отобрать руку, чтобы избежать такого тесного телесного контакта, но он крепко сжал ее ладонь, не отпуская.

— И почему я прежде не понимал, какое это удовольствие, почти счастье — прикасаться к тебе?

Вопрос был чисто риторическим и ответа не требовал, поэтому она равнодушно перевела взгляд на стоявшие на столе алые розы, упорно не желая понимать подспудного смысла его слов. Разочарованно вздохнув, Джеймс позвонил в стоящий на столе звонок, требуя, чтобы принесли горячее. Двое официантов тут же внесли на подносах несколько фарфоровых тарелок с морепродуктами, на одной из которых красовался королевский омар.

Решив брать от жизни всё, что та может ей дать, Лорен без колебаний положила себе изрядный кусок и принялась есть, наслаждаясь его нежным пикантным вкусом. Джеймс всё так же не отрывал от нее глаз, и она была вынуждена попросить:

— Смотри в свою тарелку, пожалуйста, а то у меня от твоих взглядом будет несварение желудка!

Брукс нехотя опустил глаза, с некоторым удивлением рассматривая еду, которую сам же положил в свою тарелку. Они молча ели, и Лорен с неудовольствием ждала начала серьезного разговора.

Неужели граф снова предложит ей почетную должность его любовницы? Но ведь один раз он уже получил отказ, почему теперь надеется на ее согласие? Или решил, что за время разлуки она смягчилась и поняла, как же ей без него плохо?

Ей и в самом деле было плохо. Очень плохо. Но вовсе не потому, что рядом с ней не было лорда Филдинга.

Не чувствуя вкуса еды, Джеймс отложил вилку в сторону. Побледнев, вновь разглядывал ее лицо, стараясь найти в нем ничтожную каплю одобрения. Ее не было, и его всё больше и больше охватывала столь непривычная ему прежде нерешительность. В глазах Лорен уже не было того слепого обожания, что так забавляло его при их прежних встречах. Оно светилось прелестным внутренним светом и было очень, очень печальным. Но, — он с горечью это ощущал, — ее печаль не имела к нему никакого отношения.

Болезненно чувствуя свой промах, он всё же попытался хоть что-то исправить:

— Дорогая, я был катастрофически не прав, говоря, что мы слишком далеко друг от друга на социальной лестнице.

Лорен посмотрела на него с неодобрительным удивлением.

— Вот как? И что же изменилось за это время?

Ее голос звучал крайне недружелюбно, и по спине этого самоуверенного и всегда довольного собой мужчины вдруг проползла липкая струйка страха. Он чувствовал, что теряет эту прелестную девушку, и не знал, что сделать, чтобы ее вернуть.

Тихо признался:

— Я понял, что люблю тебя!

Джеймс пристально следил за каждым изменением открытого лица Лорен, и не заметил в нем ничего, кроме смущенной досады. Его объяснение явно запоздало. Эх, если бы он сказал это тогда, во время их уик-энда в замке! Но тогда он еще не знал, что стоскуется без нее до такой степени, что все возражения родни станут для него совершенно несущественны.

Лорен молча смотрела на него, не говоря ни слова, и он, волнуясь, как мальчишка, выпалил:

— Я вел себя с тобой непозволительно. Ты обиделась, это естественно! Но теперь я всё обдумал и прошу тебя стать моей женой!

В ответ повисла ледяная тишина, и у Джеймса перехватило дыхание от неумолимости того, что сейчас последует.

Изумленно округлив глаза, Лорен молча рассматривала красивое лицо сидящего напротив мужчины. Сейчас оно уже не казалось надменным и безучастным, как раньше. Наоборот, в уголке его рта нервно билась какая-то жилка, выдавая острое волнение.

Но теперь это ей было безразлично. Ей было его немного жаль, но не более того. Понимая, что он ждет от нее ответа, она лихорадочно подбирала слова, которые бы его не обидели. Наконец, с силой сцепив руки в тугой замок, проговорила:

— Мне очень жаль, Джеймс, но за прошедшее время я поняла, что ты был совершенно прав, мне никогда не стать той женой, которую ты хочешь видеть рядом с собой. На которой ты должен жениться, чтобы выполнить свой династический долг. Единственное, что соответствует мне в данной ситуации — роль твоей подружки. Но этого не хочу я. Как ни странно, я хочу себя уважать.

Он вскинулся.

— У меня такое чувство, что ты меня не слушала. Я просил тебя стать моей женой, а не любовницей!

Лорен удрученно покивала головой.

— Извини, я отвечала тебе на слова, что слышала от тебя в замке. Мне жаль, но с той поры я поняла, что никогда тебя не любила. Это было увлечение, которое довольно быстро прошло.

У Джеймса обреченно вытянулось лицо.

— Но что произошло за это, не такое уж большое время? Ты встретила другого?

Лорен задумалась. Встретила? Скорее, вспомнила. И встретила, но напрасно.

Звенящими от напряжения нервами Брукс понял, что в нерассказанной ему истории всё не так просто. И, возможно, у него еще есть шанс. Просительно протянул к ней руки, не смея коснуться.

— Хорошо, не отвечай. Пойми, я не могу просто так от тебя отказаться. От мечтаний, от надежд. Давай будем встречаться некоторое время. Поймем, что мы друг для друга значим. В прошлом этому мешала моя предвзятость. Теперь ее нет, и, возможно, я покажусь тебе совсем другим человеком.

Лорен хотелось поправить: скорее уж это я стала совсем другим человеком, но она прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего, и посмотрела на Джеймса. На его бледном лице появилось такое несвойственное ему умоляющее выражение, что она неожиданно для себя согласилась: