Рада Мурашко - Не чужие люди

— Что такое? — встревоженно нахмурился Игнат.

— Он хотел меня убить! — истерично выпалила Валерия, в глубине души все же сомневаясь в такой вероятности.

Игнат неуверенно протянул руку, будто не решив, обнять ее или просто ободряюще похлопать по плечу. Лера быстро шагнула вперед, напрашиваясь на ласку. Он обрадованно вздохнул, с удовольствием поцеловал родное лицо, скулы, губы…

— Я у него платье нашла, — пояснила Валерия. — Думала, это все Катька, а оказалось… Я только узнала, когда ты звонил…

— Вот это платье? — хмыкнул Игнат, разглядывая ее наряд. — И ты устроила представление? Лерка, ты ненормальная. Всегда была без головы…

— Такой и осталась, — невозмутимо закончила она. — Что мне теперь делать?

— Ты Кузовкову своему звонила?

— Нет.

— Так звони.

Валерия задумчиво повертела в руках трубку, неохотно набрала нужный номер.

— Какой ужас, — вздохнула она, слушая гудки. — Какой… позор… Здравствуйте, это Меркулова!

— Сейчас приедут, — растерянно сообщила она, закончив разговор. — Пошли со мной, мне надо… узнать…

Дмитрий, бессмысленно раскачиваясь, сидел на кровати. Услышав шаги, резко вскинул голову, хотел вскочить, но то ли передумал, то ли не хватило сил.

— Лерочка! Я, правда… Прости… Честное слово…

— Сколько можно просить, — сквозь зубы выдавила Валерия. — Не называй меня Лерочкой!

— Лера, прости…

— Кому и что вы успели продать? Давай по фамилиям.

— Лер, ты что?! Какие фамилии, я не знаю, правда! — сбивчиво затараторил любовник. — Мы… Я знакомился на этих вечерах, куда мы с тобой ходили, выбирал небогатых на вид из сопровождения, типа твоей Юлии, и предлагал купить… со скидкой. И все, я никого не знаю по фамилии, честно!..

Валерия задумчиво кивнула.

— Ну да… Скажи, а что значат ваши медведи?

— Нет! — он все-таки вскочил, вытаращился на нее с ужасом. — Это не мы… не я! Я правда ничего не знаю, Лера, я клянусь тебе! Честное слово, это не мы!..

— Ладно, собирайся, — она пожала плечами и шагнула к двери.

— Лера!

— А? — она обернулась, удивленно вскинув брови.

— Что теперь будет?.. Со мной…

Валерия невольно усмехнулась, покачала головой.

— Не знаю… Свозят в отделение, потом выпустят под подписку до суда… Я думаю, ты достаточно накрал, чтобы снять себе квартиру на пару месяцев?

— Поехали, поедим, — буднично предложил Игнат, вырывая из круговорота однообразных размышлений. Валерия посмотрела почти укоризненно, демонстративно насупилась.

— Да я ни одного кусочка сегодня не смогу проглотить, — передернулась она.

Игнат сочувственно вздохнул, из солидарности глотнул невыносимо горький, давно остывший чай, уже третью кружку которого невозмутимо поглощала Лера.

Дмитрий на прощание устроил истерику, вопил что-то о своей непричастности и просил прощения и поддержки. Валерия кивала в ответ на каждую фразу, горько посмеивалась, но, казалось, не слышала ничего, кроме собственных мыслей. Она тяготилась этой сценой, тяготилась ее мелодраматическим надрывом и его, Игната, присутствием. Ей неудобно было предстать растерянной, слабой, обманутой собственным любовником женщиной. И ничем, совершенно ничем нельзя было помочь! Только уйти, но на это уже у него не хватало духа. Тем более вряд ли от этого ей бы стало легче.

— Поехали, — повторил Игнат, ощущая, что каждая минута безнадежного молчания все больше загоняет их в какой-то непонятный, непреодолимый тупик. — Тебе сейчас так кажется, а потом… Закажем чего-нибудь расслабляющего, услышишь звон посуды, запах мяска и прекрасно сможешь. Ты же наверняка после утреннего горелого омлета ничего не ела.

Валерия невольно засмеялась, вспомнив совместный завтрак. Они так не хохотали, наверное, уже лет двадцать — искренне, самозабвенно и без всякого повода.

Игнат решил ее накормить, и Валерия невозмутимо наблюдала за его беспомощными манипуляциями над сковородкой, потом не выдержала, начала помогать вылавливать из яично-молочной смеси упавшую скорлупу.

— Да ну к черту! — сдался наконец Игнат, вывалив на блюдо желто-черный бесформенный ком. — Где-нибудь по дороге позавтракаем.

— М-м… — Лера все-таки попробовала омлет и решила: — Ничего, проглотим. Я потом кофе сделаю… Если у тебя есть в пакетиках!

А ведь действительно потом уже было не до еды. Да, Игнат прав, поужинать, наверное, стоит. Тем более по-настоящему аппетит она никогда еще не теряла, и теперь это, скорее всего, просто минутная нервозность.

— Ладно, — согласилась, устав от собственной бессмысленной скорби. — Только куда-нибудь подальше, чтоб без знакомых. Их мне и завтра хватит.

— Да не вопрос! — оживленно поднялся Игнат.

— Только пожди, я переоденусь, — вспомнила Валерия. — Видеть не могу это платье. Надо вернуть на место и скорее продать.

Он с облегчением усмехнулся. Раз Лера снова в первую очередь думает о прибыли, значит, все хорошо.

Юлия окинула зал прощальным взглядом. Ну вот, теперь здесь все как надо. Все настоящее, качественное и достойное внимания. Она все сделала и может быть свободна, и дело десятое, что эта свобода ей уже даром не нужна. Надо было раньше думать. Нет, Валерия, конечно, уже объединила благородство и мысли о выгоде и великодушно предложила ей остаться, но она же сама решила, что невозможно дальше вместе работать. Впрочем, уже незачем по привычке злиться и искать в словах Меркуловой эгоистичный смысл. Она вполне искренне предложила помощь, пообещала поддержку и рекомендации, если понадобится. Может, и понадобится, Юлия еще сама не знает. За что стоит сказать Меркуловой спасибо, так это за щедрость. Теперь можно по крайней мере месяца два спокойно все обдумывать, не заботясь о деньгах.

— Уходите, Юлия Викторовна? — растерянно поинтересовалась кассирша, выйдя из-за прилавка и бесцельно слоняясь по залу.

Ни в этом движении, ни в самом вопросе не было никакого смысла. Все и так прекрасно знали, что да, уходит. Знали даже почему. Просто последние дни все чувствовали себя слишком неприкаянными, потерянными, и это ошеломляющее тягучее ощущение необходимо было заглушить. Чем угодно, пусть даже глупыми вопросами. Юлия прекрасно это понимала, она и сама еще не отошла от свалившихся известий. Арест Кати, такой тихой, такой услужливой и неприметной, потом — Лериного молодого любовника, который каким-то образом тоже оказался замешан, непонятное поведение самой Валерии, которая вдруг решила жаловаться всем подряд и сама выложила любопытным неприятные подробности дела, — все это не укладывалось в голове. А Меркулова ничего не объясняет…

— Да, Алина, — кивнула Юлия, с удивлением подумав, что нет больше никакой грусти. Наверное, последнее время эмоций было слишком много, чтобы они смогли надолго задержаться.